Революционные события на Украине не замалчивались узбекскими СМИ, как это обычно бывает, когда речь идет о крупных народных волнениях, войнах или революциях за рубежом. Не сразу и очень лаконично новости про украинский Майдан все-таки зазвучали и по радио – в эфире FM-радиоканалов, - и в международных рубриках новостных передач узбекского телевидения. Можно предположить, что в правящих кругах наконец-то уразумели, что в современных условиях тотальное эмбарго на подобную информацию все равно бессмысленно даже при таком жестком авторитарном режиме, как в Узбекистане – ведь половина республики смотрит российские телеканалы, а многие имеют доступ к интернету, пусть и ограниченный. Другой вопрос, что украинские революционные события освещались совершенно в определенной тональности, скажем так, далекой от доброжелательности. Оно и понятно: любая революционная «самодеятельность» где бы то ни было не может вызвать у диктатурыИслама Каримова ничего, кроме антипатии и опасений. Тем более что киевский Майдан все-таки породил в Узбекистане определенный внутренний резонанс, естественно, едва различимый. Но в узбекских условиях даже такое «резонирование» стало событием.
Впрочем, собственно официальный Ташкент хранил молчание вплоть до крымской истории. Реакция на присоединение Крыма выделила Узбекистан среди других стран постсоветской Центральной Азии: Ташкент твердо обозначил свое неприятие и непризнание инкорпорации Крыма в состав России, но сделал это весьма деликатно, что позволило, с одной стороны, продемонстрировать свою общность с подавляющим большинством мирового сообщества, а с другой – не вступать в полемику с Москвой. Тем не менее, в Ташкенте сочли необходимым именно в данной ситуации еще раз подчеркнуть свою независимость от российской политики, в частности, неучастие в так называемой «евразийской интеграции». И одновременно сделать ряд демонстративных жестов в сторону сотрудничества с США и НАТО. Все это дало основание одним экспертам говорить об усилении «многовекторности» во внешней политике Узбекистана, а другим - утверждать, что Ташкент после украинского «перелома» в международных отношениях непременно превратится в «главное орудие США в регионе».
Маленький, но резонанс
Поначалу в узбекских СМИ вообще ничего не было об украинских событиях. Лишь 6 февраля на одном из узбекских сайтов, транслирующих новости в русле государственной пропаганды, появилось сообщение о том, что украинский культурный центр в Узбекистане якобы от имени украинской и крымско-татарской диаспор резко выступил против акции в поддержку Евромайдана, проведенной 27 января у посольства Украины в Ташкенте. И впоследствии, как отмечали наблюдатели, власти, понимая, что местные пользователи интернета все-таки осведомлены об украинских делах, излагали свою позицию через подконтрольные им, но как бы независимые интернет-ресурсы. Позднее ограниченная информация о развитии ситуации на Украине стала появляться и в других СМИ. При этом информация подавалась так, что создавалось представление: «самодеятельная» гражданская активность населения не ведет ни к чему, кроме разрухи и крови.
О самой акции 27 января общедоступные СМИ вообще не сообщили. Как известно, активисты Умида Ахмедова, Тима Карпов, Алексей Улько, Ашот Даниэлян, Ильгар Гасымов и Гульсум Османова передали в посольство петицию с осуждением применения насилия тогдашними киевскими властями, выразили свою поддержку народу Украины, «выступающему против бесчеловечного, коррумпированного и тоталитарного режима Виктора Януковича». Все были арестованы узбекской милицией и осуждены. Весьма показательно, что несмотря на почти поголовную аполитичность населения и при полном отсутствии информации в официальных СМИ, рассказы об этой истории стали распространяться среди горожан, обрастая преувеличенными подробностями. Пошли слухи о походе группы ташкентцев к украинскому посольству и памятнику Шевченко, где «собрался митинг, было много известных людей, и все голосовали за Майдан».
Некоторое значение имеет и то обстоятельство, что события на Украине и вокруг нее непосредственно затронули узбекские диаспоры. Известно, например, что около двух десятков узбеков участвовали в киевском Майдане, а затем в небоевом обеспечении операций украинских войск в Донбассе. С другой стороны, появились свидетельства, что в рядах пророссийских сепаратистов воюют наемники из числа завербованных в России центральноазиатских мигрантов, в том числе узбеков. Так, агентство Reuters обнародовало фотографию, сделанную 22 июня в городе Сиверск Донецкой области. На фото – боевик с автоматом Калашникова в руках, который назвал себя Бахтиёром, уроженцем Узбекистана. Телефонное обращение сотрудника узбекской редакции радио «Свобода» в один из вербовочных пунктов сепаратистов встретило весьма благожелательный прием, поскольку у обращавшегося «не российский паспорт». Кроме того, киевский узбек-«майдановец» Шавхат Мухаммед рассказал журналистам, что его знакомым узбекам в Луганской области предложили от 50 до 100 долларов в день, чтобы сражаться на стороне сепаратистов. Впрочем, некоторые наемники из числа мигрантов, кроме денег, возможно, надеялись получить еще и российское гражданство. Это в свете недавних законодательных инициатив по либерализации предоставления гражданства РФ.
«Растравливание» сепаратизма?
Наконец, крымская история вызвала настоящую сенсацию, связанную с Узбекистаном: о себе заявило некое сепаратистское движение, которое, вдохновленное присоединением Крыма, декларировало намерение добиваться «выхода» из Узбекистана и присоединения к России его единственной «автономии» - Каракалпакии. В середине марта в городе Кунграде появилось несколько листовок, после прокомментированных в интернете, в которых новоявленная организация «Алга, Каракалпакстан!» («Вперед, Каракалпакстан!») утверждала, что каракалпаки хотят присоединиться к России: «По культуре и языку каракалпаки ближе казахам, но поддержит ли Елбасы свободу и независимость Республики Каракалпакстан? Если будет услышан добрый сигнал Кремля, то Каракалпакстан готов поднять флаг РФ». Впоследствии, уже в апреле, информационный центр «Шырак» (якобы созданного в этом году «активистами каракалпакского демократического движения» для сотрудничества с «различными диссидентскими группами внутри страны и за рубежом») заявлял о намерении «Алга, Каракалпакстан!» провести в Нукусе «мирные акции» с требованиями проведения референдума о самоопределении Каракалпакстана. Затем последовал еще ряд аналогичных заявлений от имени лидеров движения Марипа Кунградского и Романа Мамытова, которые, согласно ряду свидетельств, находятся на территории России.
Специалисты скептически отнеслись к серьезности этого движения и тем более к возможности проведения им неких «мирных акций», которые в современном Узбекистане невозможны по определению. Ташкент, жестко контролирующий свою фиктивную автономию, официально никак не отреагировал на эти подрывные выступления. Правда, «Шырак» в своем пресс-релизе от 28 апреля утверждал, что «экстренная» поездка Каримова в регион 25 апреля была связана с «протестными настроениями в Каракалпакстане, усилившимися на фоне драматических событий на Украине». А российское агентство «Росбалт» отметило, что президент Узбекистана не мог не заметить параллелей между Крымом и Каракалпакстаном. Кроме того, специалисты сразу же вспомнили, что в начале 90-х в Каракалпакии (входившей до 1936 года в состав Казахстана) было довольно сильное сепаратистское движение. Ходит даже история о договоренности Каримова с каракалпакскими лидерами, согласно которой они будто бы согласились на автономный статус на 20 лет, по истечении которых Каракалпакстан вправе был объявить о своей независимости. Более того, президент якобы обещал лично отнести необходимые для этого документы в ООН. А затем последовало жестокое подавление движения за независимость Каримовым.
В любом случае каракалпакский сепаратизм, даже если он и носит мифический характер, вполне может предоставить Кремлю рычаг воздействия на Ташкент. Профессор этнологии Сергей Абашин замечает по этому поводу: «Я думаю, что сепаратистское движение в Каракалпакстане очень слабое, какие-то недовольства, наверное, есть, но о каких-то сильных антиузбекских настроениях я не слышал. Разумеется, если растравливать вопрос, то можно получить проблему». Ну, а как Кремль умеет «растравливать» проблему, мы видим по Донбассу. Следует также иметь в виду, что в Узбекистане есть еще сильные таджикские диаспоры в Бухаре и Самарканде, и в начале девяностых здесь тоже были достаточно мощные сепаратистские настроения, которые после были жестко подавлены.
Крымско-татарский «срез»
Украинские события для Узбекистана актуализировало еще и наличие в стране значительной (свыше 100 тысяч) крымско-татарской общины. В конце марта появилось заявление представителя Меджлиса крымско-татарского народа в Узбекистане Юсуфа Халилова и председателя городского культурного центра крымских татар Ташкента Нусрета Джемилева, в котором говорилось, что диаспора не желает эскалации напряженности и создания реальной угрозы суверенитету и территориальной целостности Украины: «Выражая свою гражданскую позицию, мы говорим: Украина неделима! Украина и Крым едины! Мы за мир в Крыму!» Был также поддержан бойкот крымскими татарами «референдума» в Крыму.
Вместе с тем, в прокремлевских СМИ, в частности, в «Комсомольской правде», утверждалось, что после присоединения Крыма крымские татары, недавно вернувшиеся из Узбекистана на историческую родину (порядка 3000 человек), прямо-таки горят желанием принять гражданство РФ. Там же сообщалось, что многие остающиеся в Узбекистане крымские татары лишь теперь, после перехода полуострова под российский суверенитет, приняли решение о репатриации. О широте «пророссийских» настроений в крымско-татарской общине Узбекистана судить по этой информации, естественно, нельзя. Особенно с учетом достаточно тесных связей крымских татар Узбекистана с соплеменниками на исторической родине, от которых они получают реальные сведения о настроениях крымских татар и об их очень «некомфортном» положении в российском Крыму.
В любом случае, «крымская история» еще долго не будет для Узбекистана совершенно посторонней темой. Да и в целом Узбекистан оказался непосредственно затронут украинскими событиями несколько больше, чем другие страны постсоветской Центральной Азии.
«Деликатное» неприятие
Впервые позиция официального Ташкента по украинским и, в частности, по крымским событиям была сформулирована в заявлении МИД Узбекистана от 4 марта 2014 года. В нем, наряду с призывами к отказу «от применения силовых вариантов и использованию политических средств и усилий для решения возникших проблем мирными средствами, путем переговоров, основываясь на фундаментальных нормах международного права и Устава ООН», содержится тезис о «реальных угрозах суверенитету и территориальной целостности страны», которые «не могут не вызвать глубокой тревоги и озабоченности в Узбекистане». В следующем заявлении МИД, уже от 24 марта, подтверждалась и развивалась эта позиция. Даже не упомянув «референдум», узбекский МИД довольно настойчиво напомнил о «территориальной неприкосновенности и политической независимости любого государства». Это было однозначно воспринято как непризнание Узбекистаном присоединения Крыма. Кроме того, Ташкент совершенно отчетливо определил суть проблемы, лежащей в основе украинского кризиса. Он заявил, что «единственно разумным выходом в сложившейся ситуации является проведение прямых двусторонних переговоров между Россией и Украиной». В то время, как известно, Кремль отказывался вести переговоры с «киевской хунтой». По мнению ряда обозревателей, позиция Ташкента, в отличие от других стран Центральной Азии, оказалась более принципиальной и последовательной. Фактически, Узбекистан был единственной страной постсоветской Центральной Азии, открыто высказавшейся против действий России. Правда, сделано это было весьма «деликатно». Следуя такой же «деликатности», Узбекистан воздержался при голосовании «крымской» резолюции Генеральной Ассамблеи ООН.
Однако Ислам Каримов, как и его туркменский коллега Бердымухамедов, демонстративно «задержался» с отправкой поздравления Петру Порошенко по случаю его избрания президентом Украины. Это был явный жест неприязни к «революционной» природе новой украинской власти. Что, правда, не помешало Ташкенту демонстрировать полную готовность сотрудничать с Киевом. Еще 4 марта посла Украины в Ташкенте Юрия Савченко пригласили в МИД Узбекистана и обсудили с ним «различные вопросы узбекско-украинского сотрудничества». 30 апреля министр аграрной политики и продовольствия Украины Игорь Швайка провел встречу с послом Узбекистана в Киеве Алишером Абдуалиевым, обсудив с ним «вопросы активизации экономического сотрудничества, в частности, поставки сельскохозяйственной продукции из Украины в Узбекистан, возможность совместного производства сельскохозяйственной техники». А 10 июля Национальная авиакомпания Узбекистана «Узбекистон хаво йуллари» (Uzbekistan Airways) и «Международные авиалинии Украины» (МАУ, Киев) достигли принципиальной договоренности об увеличении взаимных авиарейсов (это было еще до трагедии с малазийским «Боингом»).
«Альтернативная» интеграция?
Весьма показательно, что на фоне украинских событий президент Каримов счел необходимым еще раз подчеркнуть негативное отношение Узбекистана к продвигаемой Кремлем «евразийской интеграции» Тем более что для этого был отличный повод – торжественное подписание главами России, Казахстана и Белоруссии договора о создании ЕАЭС. «Они говорят, что создают лишь экономический рынок и ни в коей мере не откажутся от суверенитета и независимости, – сказал Каримов. – Скажите мне, разве может быть политическая независимость без экономической независимости?» По его мнению, такое межгосударственное новообразование, как ЕАЭС, грозит некоторым его членам потенциальной потерей государственной независимости, при этом причиной может стать как раз утрата части экономического суверенитета, что и подразумевают положения нового союза.
Ряд обозревателей отметил, что в своих контактах с соседями Ташкент стал все активнее продвигать идею некоей отдельной, независимой от России региональной интеграции и утверждать, что односторонняя зависимость от Москвы вредит всем странам региона. Так, например, на переговорах с Кыргызстаном, после ряда конфликтов на узбекско-киргизской границе в январе прошлого года, со стороны Ташкента в адрес Бишкека раздавались упреки, что именно чрезмерная ориентация внешней политики Кыргызстана на Россию мешает решению проблем в отношениях между двумя странами, прежде всего, в гидроэнергетической области. В качестве примера узбекская сторона приводила передачу России строительства ГЭС на реке Нарын. В этой связи Ташкент выдвигал предположения, что Кыргызстан ведет свою политику, приспосабливаясь к России, что, по его мнению, противоречит национальным интересам соседних стран. Отсюда – требование Ташкента провести независимую международную экологическую экспертизу строительства гидросооружений.
Министр иностранных дел Кыргызстана Эрлан Абдылдаев отверг эти обвинения, утверждая, что во главу угла ставятся именно национальные интересы, но с учетом того, что «существуют стратегические партнеры». За это он получил порцию резкой критики со стороны киргизской парламентской оппозиции, которая заявила, что Кыргызстан «полностью отдал бразды правления в решении вопроса России». Приводились примеры из мировой практики, когда вмешательство третьей стороны оборачивалось в итоге ухудшением ситуации. В этой связи некоторые отмечали, что Кыргызстану было бы правильней решать двусторонние вопросы с соседями самостоятельно. Ряд киргизских аналитиков, например, Кубанычбек Жолдошев, считает, что страны Центральной Азии отошли от формата двустороннего разрешения разногласий между ними, что приводит к охлаждению и даже ухудшению отношений.
Есть мнение, в частности, у экспертов из «CACI analyst», что в условиях опасений, вызванных украинскими событиями, Ташкент может взять на себя инициативу по активизации похороненной в 1990-х годах идеи региональной интеграции (типа проекта создания Среднеазиатского экономического союза).
Потенциальная «линия противостояния»?
Специалисты сразу же заметили, что украинский кризис «породил в Центральной Азии целый каскад факторов, включая идеологемы и фобии общественного сознания», которые представляют угрозу евразийским интеграционным инициативам России в регионе» (Доклад экспертов уфимского Центра геополитических исследований «Берлек-Единство» Радика Мурзагалиева и Дмитрий Михайличенко «Постмайданные контуры евразийской интеграции: трансформация ограничителей и перспектив»). Эти же авторы утверждают, что, опираясь на эти «фобии», «Узбекистан занял наиболее прозападную позицию в крымском вопросе» и «вполне возможно, что именно Узбекистан после 2014 г. станет одним из оплотов США в Центральной Азии». Явный крен Каримова в сторону Запада отмечает и эксперт испанского аналитического центра FRIDE Ален Делетроз. Однако главным стимулом к этому он считает именно «новую внешнюю политику России», так «ярко» высветившуюся в ходе украинских событий. «Осознание этого пришло после речи Владимира Путина в Кремле, где тот объяснил новую доктрину России по защите соотечественников в ближнем зарубежье. До сих пор единственным источником внешней угрозы в Узбекистане считались террористические группировки исламистов», - отмечает Делетроз.
Визиты ряда высокопоставленных американских чиновников (заместителя госсекретаря Уильяма Бернса и старшего директора по России и Евразии Совета национальной безопасности Селесты Уолландер) в Узбекистан активизировали, особенно в российских СМИ, разговоры о скором возвращении США на авиабазу в Ханабаде. В общем, для этого есть все логические предпосылки. Во-первых, в Вашингтоне неоднократно заявляли, что для обеспечения вывода войск международной коалиции из Афганистана необходимо подыскать замену утраченной американцами базы «Манас». Кроме того, поскольку США не собираются сворачивать свое присутствие в регионе и после вывода войск, им для поддержания стабильности и отпора исламистской угрозе, безусловно, понадобятся какие-то опорные пункты. Как отмечают специалисты, Ханабад в этом плане даже более удобен, чем «Манас». С другой стороны, с точки зрения Ташкента, в условиях нарастающей нестабильности в регионе и росте исламистской угрозы внутри страны присутствие американских военных может гарантировать относительно мирное развитие событий в преддверии предстоящих в 2014-2015 годах парламентских и президентских выборов.
16 мая в Ташкенте состоялась церемония открытия центральноазиатского представительства НАТО. Группа экспертов считает, что на сближение Узбекистана с НАТО повлиял грядущий вывод сил из Афганистана – в этих условиях Ташкент стремится укрепить свои позиции на Западе и тем самым добиться определенного подспорья для обеспечения стабильности своего режима. По мнению политолога Данияра Косназарова, некоторые СМИ официальное открытие штаба НАТО, который работает в Ташкенте с 2013 года, «несколько преувеличивают в контексте конфронтации между Россией и Западом во время кризиса в Украине». К тому же Ташкент уже сотрудничает с НАТО довольно давно. Например, авиабаза в Термезе с 2002 года используется самолетами германских «Люфтваффе» из состава сил НАТО в Афганистане. Немецкие сотрудники НАТО не испытывали особых сложностей после выдворения американцев из Ханабада, поскольку Германия, в отличие от США, не шла на резкое обострение отношений с режимом Ислама Каримова из-за бойни в Андижане.
Момент «преувеличения в свете Украины», особенно в российских СМИ, безусловно, присутствует и в слухах о возвращении американской базы. Ведь в ходе визитов американских представителей вопрос о возвращении военной базы не ставился, по крайней мере, официально. Г-н Бернс, хоть и заявил: «Мы никуда не уходим!» - но предложил открыть в Узбекистане лишь авиационный пункт грузоперевозок в Афганистан. Впрочем, говорилось и о расширении военно-технического сотрудничества с Узбекистаном в плане оставления для его армии части снаряжения сил международной коалиции, помощи в обучении и поставках «нелетального» оборудования. Но ни в коем случае не боевых вооружений.
О том, что Ташкент остро желает как можно скорее вернуть американцев в Ханабад, тоже, судя по всему, говорить рано. Российский политолог Александр Князев считает, что узбекское руководство не готово форсировать вопрос с предоставлением базы американцам, так как не забыт прежний не совсем удачный опыт. Другой российский специалист по Центральной Азии, Аркадий Дубнов, полагает, что сообщениям о возможности возвращения американцев в Ханабад сложно доверять, поскольку это выглядит намеренным сливом с целью вызвать ответную реакцию Ташкента с опровержением подобных планов. По мнению Дубнова, при всех внешних признаках потепления в отношениях между Ташкентом и Вашингтоном нужно отдавать себе отчет в том, с каким недоверием относятся в узбекском руководстве к США. Кроме того, приняв доктрину внешней политики, в которой отмечалось, что Узбекистан намерен избегать размещения иностранных баз на своей территории, и выйдя в 2012 году из ОДКБ, Ташкенту будет не слишком «удобно» опять пускать к себе американцев. Впрочем, этим можно и поступиться, но вот превращать Узбекистан, как пророчат некоторые обозреватели, в «линию противостояния между Россией и НАТО в Центральной Азии», Каримову явно не хочется.
Правда, превращение Узбекистана в такую «линию» объективно противоречит интересам обеих сторон – слишком велики общие угрозы, исходящие из того же Афганистана и всего, что с ним связано. Как отмечает уже упоминавшийся Данияр Косназаров, «вопрос урегулирования афганской проблемы интересует, в том числе, Россию, и Вашингтон предпринимает попытки не связывать события на Украине с афганской проблематикой». Другой вопрос, что прогнозировать российскую политику, исходя из логичных и рациональных предположений, после украинских событий стало просто невозможно. Теперь вполне можно допустить, что определяющим мотивом может стать, скажем, подсознательная «ревность» к самому факту нахождения представительства НАТО в Ташкенте, не говоря уже о появлении в Узбекистане американской базы. Какие-то импульсивные российские действия могут быть вызваны «соблазнами», порожденными разложением каримовского режима и явным кризисом внутри узбекской правящей элиты. Таков еще один результат украинского «перелома», в ходе которого Кремль сломал прежний международно-правовой порядок.
Правила комментирования
comments powered by Disqus