26 апреля нынешнего года Нурсултан Назарбаев убедительно выиграл досрочные выборы президента Казахстана, а уже месяц спустя на саммите глав правительств СНГ объявил о готовности передать часть полномочий правительству и парламенту.
Причины, побудившие лидера Казахстана досрочно сложить полномочия и устроить внеочередные выборы главы государства разные. Главная из них — желание быть облаченным «повышенной легитимностью» в сложный для страны период. Она нужна Назарбаеву для демонстрации консолидированности казахстанского общества вокруг сильного лидера, чтобы отбить охоту к провоцированию как извне, так и внутри страны «цветных процессов». Она нужна Назарбаеву для того, чтобы убедиться в собственной популярности и обладании народной поддержкой. Она нужна Нзарабаеву, чтобы в период мирового экономического кризиса его правительство, получившее новый мандат широкого доверия, могло работать спокойно и реализовывать необходимые в кризисный период непопулярные меры. И, наконец, она нужна казахстанскому лидеру для принятия в случае необходимости всех мер для противодействия очагам нестабильности, подпитываемым из ближнего зарубежья, в частности, из Афганистана.
Учитывая то, что все эти угрозы за прошедший с выборов месяц никуда не делись, резонно предположить, что быстрой передачи президентских полномочий правительству и парламенту ожидать не стоит. Сделано это будет постепенно, после проведения конституционной реформы. Назарбаев сохранит президентскую республику до конца своего правления, а вот следующий президент Казахстана вполне может получить гибридную форму управления — парламентско-президентскую республику. То есть «битва за Казахстан» еще предстоит.
Когда начнется операция «Преемник»?
Как говорит директор казахстанской Группы рисков Досым Сатпаев, в Казахстане, в отличие от других центральноазиатских стран, ведется широкое обсуждение темы, связанной с транзитом власти. «В Узбекистане или Туркменистане такое даже трудно представить. Пожалуй, только в Кыргызстане ведется открытая дискуссия — после двух насильственных смен власти там нет табуированных тем. Особенность Казахстана в том, что, опять же в отличие от ряда других государств, где при действующем президенте явно или не очень прослеживался преемник, здесь такого нет. Политическое поле Казахстана было хорошо вычищено действующим президентом, и сегодня все свелось к подковерным схваткам», — говорит Сатпаев. По его словам, в такой ситуации большую роль играют теневые группы давления, заинтересованные в сохранении прежнего курса, — семья, старая гвардия, которая уже в течение многих лет составляет ближайшее окружение Назарбаева. При этом фигура следующего лидера никак не прослеживается.
Однако аналитики опасаются, что такое положение может привести к борьбе элитных группировок, а не политических институтов, которые могли бы действовать в рамках правового поля, но слабы. «Остается надеяться на то, что крупные теневые игроки в период „транзита власти“ все-таки заключат некое джентльменское соглашение, подобно испанским Пактам Монклоа, когда после ухода Франко, политические силы договорились (а главное — выполнили договор) отказаться от амбиций ради блага государства, и это помогло стране избежать хаоса», — счиатет Досым Сатпаев. По его мнению, возможно, дискуссию по «транзиту власти» следовало начать раньше, еще в 2010 году, когда Назарбаев получил официальный статус Елбасы — Лидера нации. Это давало ему возможность занять положение «над схваткой», провести необходимые реформы, подготовить Казахстан к переходному периоду.
Директор Центра актуальных исследований «Альтернатива» Андрей Чеботарев согласен с тем, что вопрос преемника стоит достаточно серьезно. «На мой взгляд, процесс будущего транзита власти запланирован. В Казахстане после проведения конституционной реформы будет выстроена модель некоего коллективного правопреемника высшей власти. Это не будет передача власти от одного физического лица другому физическому лицу, но будут перераспределены властные полномочия и между ключевыми институтами государства во избежание перекоса властного центра», — отметил Чеботарев. Он подчеркнул, что пока никаких четких сроков не определено, но реформа может быть проведена в течение 2−3 лет.
Опора Назарбаева
«Не менее важен транзит экономического курса развития страны», — считает руководитель сектора экономического развития постсоветских стран Центра постсоветских исследований Института экономики РАН Елена Кузьмина. По ее словам, структура казахстанского экспорта-импорта в 2014 году свидетельствует о том, что, несмотря на программы индустриального развития, стране пока не удается сойти с сырьевой иглы. «Поскольку социально-экономическое положение населения напрямую связано с уровнем зарплат и количеством рабочих мест — положительных результатов можно добиться только при развитии промышленности», — считает она.
Тем не менее, при существующей проблематике относительно устойчивая экономика Казахстана — несомненно является одной из или даже главной опорой Назарбаева. Причина того, что страна на постсоветском пространстве выглядит лучше многих других, заключается в политике, которая проводилась в предыдущие годы. Речь идет о создании нефтяных фондов, резервных фондов правительства, своего рода «подушек безопасности». Эти меры позволили снизить негативное влияние мировых финансово-экономических кризисов на национальную экономику, обеспечить выполнение ключевых программ экономического и социального развития. К тому же местные эксперты довольно точно спрогнозировали цены на нефть, в соответствии с чем были рассчитаны бюджетные параметры, что в свою очередь позволило удержать положительный баланс доходов и расходов Нацфонда. Если же цена на нефть начнет повышаться, то это создаст предпосылки для общего экономического роста.
Директор Института интеграционных проблем ЕАЭС, вице-президент Российской академии естественных наук Анатолий Спицын полагает, что и при нынешней стоимости нефти у Казахстана есть резервы: развитие инфраструктуры, строительство жилья, оптимизация кредитования реального сектора, наращивание переработки нефти и газоресурсов, а также развитие возобновляемых источников электроэнергии. По его словам, в Казахстане сформирована эффективная модель рыночной экономики, которая базируется на активной роли государства и обеспечении государственно-частного партнерства. За годы экономических реформ в страну привлечено более 160 млрд долларов иностранных инвестиций. Сформированы базовые условия для продуктивной предпринимательской деятельности.
Еще одна отличительная черта экономической политики Казахстана — умение удерживать внимание и интерес инвесторов к своей стране. Так, в ходе недавнего Восьмого Астанинского экономического форума (АЭФ) Нурсултан Назарбаев выступил с двумя грандиозными проектами.
Первый — создать Объединенное евразийское экономическое пространство, а в рамках этого пространства постоянно действующую площадку для выработки предложений по развитию континента и повышению уровня континентальной интеграции. Второй — создать новый высокоскоростной транспортный маршрут Евразийский трансконтинентальный коридор (ЕТК), который позволит осуществлять беспрепятственный перевоз грузов из Азии в Европу и обратно.
По мнению специалиста по инфраструктурным проектам Центральной Евразии, директора компании Smart Business Solutions Central Asia Кубата Рахимова, такие проекты реализовать нелегко, а они нужны для перезагрузки экономики Казахстана. «Это некий план Рузвельта, The New Deal („Новый курс“ — название экономической политики администрации Рузвельта) в местной интерпретации. При их реализации отдача будет видна лет через десять, то есть Астана склоняется к кейнсианским методам разогрева экономики через строительство инфраструктур», — считает Кубат Рахимов.
Радикальная угроза радикалов
Реализация подобных глобальных проектов нужна Астане не только для экономического развития — чем больше будет привлечено в страну сильных мировых игроков, тем выше заинтересованность в стабильности и безопасности в Казахстане. По словам директора Группы рисков Досыма Сатпаева, похоже, внешняя террористическая угроза стабильности Казастана становится одной из главных забот властей, «хотя еще каких-то лет десять назад в политической элите Казахстана были сильны иллюзии — считалось, что если террористическая опасность и существует, то она не слишком велика».
«Бытовало мнение, что Казахстан — это некий островок стабильности с уникальной моделью межэтнических, межконфессиональных отношений. Только после того, как в 2010—2011 гг. на территории страны активизировались сторонники радикальных и террористических организаций и даже произошли теракты, власть серьезно усилила контроль за деятельностью различных религиозных структур, их веб-ресурсами, внесла существенные изменения в законодательство, ужесточила меры по борьбе с экстремизмом и терроризмом. Более того, в каждом регионе Казахстана, на базе областных акиматов были созданы антитеррористические центры», — сказал Сатпаев.
И это отнюдь не перестраховка. За двадцать с лишним лет в стране выросло целое поколение молодых людей, озабоченных вопросом самоидентификации и выбравших для себя путь радикализма. Некоторые из них получали боевую подготовку на Северном Кавказе, были прецеденты появления граждан Казахстана в рядах экстремистских группировок в Афганистане и Сирии. Все это свидетельствует о том, что в республике есть определенные условия для того, что радикальные структуры рекрутировали сторонников и пополняли свои ряды. Негативную роль сыграл и экономический кризис, подхлестнувший безработицу и спровоцировавший молодежь искать счастья в сомнительных предприятиях. Досым Сатпаев указывает и на другую проблему, которая играет на руку религиозным радикалам. «В Казахстане, в отличие, скажем, от того же Узбекистана, традиционно невысок уровень религиозного образования, среди духовенства в том числе, и они проиграли битву за души людей. Несколько лет назад даже на официальном уровне заявлялось, что в Казахстане лишь 30% имамов имеют религиозное образование. Именно поэтому радикальные организации, в том числе и международные, которые начали действовать на территории Казахстана с начала 90-х, нашли тут подходящие условия», — сказал Сатпаев. Сегодня эти организации в основном действуют на западе Казахстана, в прикаспийской зоне, где отмечается определенный рост пришедшего с Северного Кавказа салафизма. По мнению Сатпаева, главное именно то, что власти, наконец, оценили степень существующих и потенциальных угроз и готовы к их отражению.
Правила комментирования
comments powered by Disqus