В Киргизии (пусть простит меня читатель, но для русского языка это слово благозвучнее чем официальное «Кыргызстан») 11 декабря состоялся референдум о поправках к Конституции страны. За 25 лет независимости подобное всенародное волеизъявление проходит уже седьмой раз, и, на мой взгляд, нынешнее – наиболее важное.
Парламентская система, установленная в июне 2010 года, сразу после свержения президента Курманбека Бакиева, оказалась, чтобы ни говорили ее местные сторонники, для Киргизии явно неподходящей. Прежде всего потому, что – пусть это прозвучит жестко и навлечет на автора волну критики - население республики и ее политические элиты оказались не готовы к парламентской демократии. Которая, как известно, если сравнивать ее с президентской формой правления, помимо более широких «прав и вольностей» предъявляет и более высокий уровень гражданской ответственности. А вот именно к этому большая часть общества и политических элит Киргизии оказались не готовы.
Но для начала – собственно о конкретике прошедшего в воскресенье 11 декабря референдума. Разработчики изменений заявляли, что всего вносятся более 30 поправок в 24 главы Конституции и в ее преамбулу. Самые значимые из них касаются полномочий премьер-министра республики, которые в вынесенном на всенародное обсуждение варианте существенно расширены. Теперь глава правительства сможет назначать и увольнять министров без одобрения президента и без участия местных советов, блокировать и возвращать в парламент законопроекты, предусматривающие увеличение расходов бюджета. А также, кроме всего прочего, премьер и его заместители получили право сохранять за собой депутатские мандаты, позволяющие им вернуться в кресла парламентариев после отставки: «Отставка, освобождение от должности и прекращение исполнения обязанностей Премьер-министра или первого вице-премьер-министра депутатом Жогорку Кенеша влечет восстановление его депутатских полномочий в полном объеме».
Усложнилась и процедура выражения недоверия правительству — теперь парламенту для этого необходимо заручиться поддержкой не простого большинства, а не менее двух третей депутатов. Поправки также ужесточают правила выхода фракций из парламентской коалиции большинства.
Есть и ряд новаций, затрагивающих права граждан. Так, часть 5 статьи 36 в настоящее время гласит: «Лица, достигшие брачного возраста, имеют право вступать в брак и создавать семью». В новой редакции она изложена следующим образом: «Семья создается на основе добровольного союза мужчины и женщины, достигших установленного законом брачного возраста, и заключения между ними брака». Некоторые зарубежные обозреватели в этой связи выражают тревогу, что «некоторые наиболее консервативные элементы в стране могут посчитать это пояснение как легитимацию своей кампании против так называемых «нетрадиционных» отношений».
Но это, в общем-то их, достаточно экзотические проблемы – чего опасаться, поскольку более важными представляются другие конституционные поправки. В частности, ужесточаются законы о сроке давности за совершенные преступления, а геноцид и экоцид вообще объявлены такого срока не имеющими.
Часть 2 статьи 50 гарантирует гражданам республики, что они не могут быть лишены гражданства. Однако изменения в Конституции позволят властям игнорировать это положение в некоторых случаях, таких, например, как участие граждан страны в деятельности исламистских группировок на Ближнем Востоке, Афганистане или Пакистане.
Вводятся изменения и в части назначения судей на различных уровнях вплоть до Верховного суда. Судьи в Киргизстане отныне не будут совершенно бесконтрольными. Появляется надзорный орган под названием Конституционная палата, который и будет в большинстве спорных вопросов решать судьбу судейского корпуса. Кроме того, судья добровольно должен дать разрешение на контроль всех своих переговоров и переписки: «Лицо, претендующее на должность судьи, обязано письменно отказаться от права на тайну переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений на период пребывания в должности судьи. В случае непредставления такого отказа лицо не может быть назначено или избрано на должность судьи». Президент страны может менять судей в областных и городских судах, а судьи с испорченной репутацией не могут быть приняты на государственную службу.
И еще из наиболее значимого. Если раньше в Конституции Киргизии нормы международных соглашений по правам человека имели прямое действие и приоритет над местным законодательством, то теперь их порядок и условия применения будет определяться именно законами страны.
Перечень новелл, за которые проголосовали, по официальным данным, 79,59% граждан, принявших участие в голосовании, можно продолжить, но избыточная детализация лишь отвлечет внимание от двух главных ее аспектов. Которые заключаются в том, что, во-первых, согласно новой Конституции, по которой республика начнет жить с 1 декабря 2017 года, главным действующим лицом на политической арене Киргизии становится премьер-министр, а основой системы сдержек и противовесов – его зависимость от коалиционного большинства в парламенте. Как в свойственной ему образной манере сказал президент Алмазбек Атамбаев: «В Конституцию мы закладываем «защиту от дурака», чтобы кто бы ни пришел к власти и стал президентом, не смог развернуть страну назад».
Во-вторых, по списку, но не по значимости, принятые поправки делают систему власти в стране более устойчивой, а систему сдержек и противовесов – более эффективной. То есть, в принципе создающей предпосылки для решения главной проблемы страны – излишней самостоятельности местных элит, их постоянного стремления принизить статус официального Бишкека – с сосредоточия всей полноты власти до «первого среди равных» в калейдоскопе региональных элит, кланов, партий и движений.
Которые, замечу, лихо научились за 25 лет независимости организовывать массовые «народные выступления» в поддержку своих амбиций: от стремления перераспределить финансовые потоки до прямого шантажа органов власти и вымогательства у бизнеса, местных или иностранных инвесторов.
Парламентская демократия, культивируемая оппонентами нынешнего президента и его предшественников, явно преждевременна для Киргизии. На ее становление Европе потребовалось чуть не три сотни лет эволюционного развития. И попытка форсировать этот длительный обернулась для республики тем, что парламентская демократия вроде бы как и есть, но настолько специфическая, что ставит под угрозу экономическое развитие и территориальную целостность страны.
Исправлению этой негативной тенденции в политической архитектуре Киргизии и служат внесенные поправки. С одной стороны, их принятие на референдуме - повод к оптимизму. Тем более – в преддверии нового этапа борьбы крупных мировых игроков за влияние в Центральной Азии. Но с другой стороны – не отпускает мысль, что между самым безупречным архитектурным проектом и его воплощением в реальность стоят вороватые прорабы и косорукие строители.
Игорь Панкратенко (Россия), востоковед.
Правила комментирования
comments powered by Disqus