Если говорить о Центральной Азии в широком смысле данного понятия, то она включает в себя не только страны бывшей советской Средней Азии, Афганистан, Иран, прилегающие российские территории, но и отделенный Каспийском морем Южный Кавказ. Поэтому Южный Кавказ (Закавказье) - неотъемлемая часть данного региона в широком понимании. Поэтому все, что происходит в Афганистане, не может не влиять на государства Закавказья. Такого мнения придерживается исполнительный директор АНО "ПолитКонтакт" Андрей Медведев.
Можно говорить о двух видах влияния ситуации в Афганистане на состояние Южного Кавказа. Прежде всего, это прямые последствия афганского конфликта, которые проявляются, во-первых, в росте усилении радикальных сил, прежде всего, связанных с исламским фундаментализмом. Во-вторых, в обострении межконфессиональных и межэтнических противоречий, которое обуславливается, как самим характером афганского конфликта, так и американским военным присутствием.
Кроме того, афганская проблематика затрагивает Южный Кавказ еще и вследствие того, что данный регион оказывается втянут в военно-политические проекты крупных игроков, принимающих участие в разрешении "афганского вопроса" или пытающихся использовать афганский конфликт для геополитической экспансии и повышения собственного влияния в регионе.
Существующие на Южном Кавказе межгосударственные, межэтнические и межрелигиозные противоречия в последнее время обостряются, в том числе в результате конкуренции геополитических игроков, соперничающих за доминирование в регионе (это соперничество является продолжением и отражением конкурентной борьбы, идущей вокруг Афганистана). Геополитические конфликты, возникшие вокруг "афганской проблемы", достаточно легко могут охватить страны Закавказья (особенно уязвимы с этой точки зрения армяно-азербайджанские противоречия).
Поэтому, прежде чем приступить к анализу воздействия "афганского фактора", следует хотя бы кратко рассмотреть, что же происходит в Афганистане.
Необходимо, прежде всего, отметить, что первоначальный оптимизм мирового сообщества после падения в 2001 году режима "Исламского Движения Талибов Афганистана" о том, что афганский кризис разрешен, не оправдался. США не смогли победить талибов в Афганистане (а, возможно, такой цели и не ставили), однако данная страна остается для США плацдармом проецирования собственной силы на Центральную Азию в широком понимании, а заодно, и на Китай и Россию. Непосредственным продолжением подобной внешнеполитической доктрины США является американская политика на Южном Кавказе, которая также направлена не столько на разрешение конфликтов, разделяющих страны, региона, сколько на снижение российского влияния.
В апреле 2014 года в Афганистане состоятся выборы нового президента. Фактически уже определены кандидаты, большинство которых так или иначе, но крепко связаны с американскими вооруженными силами в Афганистане. На фоне упавшего до минимума авторитета центральной власти кто бы ни пришел на пост нового президента, он будет также иметь минимальную поддержку среди населения, что грозит Афганистану новым витком гражданской войны.
Ситуация в Афганистане после 2014 года безусловно продолжит оказывать ощутимое влияние на соседей, прежде всего, на республики бывшей советской Средней Азии и Казахстан. Это становится особенно очевидным в силу заметной активизации в северных провинциях Афганистана деятельности военно-политических группировок, состоящих из выходцев стран Средней Азии и Кавказа.
Одним из наиболее реалистичных сценариев развития ситуации после 2014 года является политическая и географическая фрагментация Афганистана де-факто с сохранением контроля центральной власти лишь над минимальной частью территории, возможность образования нескольких квазигосударств.
Абсолютно понятно, что в столице Афганистана подразделения ISAF опираются на вооруженные силы правительства Хамида Карзая. Но в провинциях они либо не имеют какого-либо веса, либо вообще отсутствуют. И западный военный контингент естественно опирается на местных полевых командиров, которые остаются вооруженной оппозицией режиму Карзая или же просто не принимают в расчет его наличие "где-то в Кабуле". Наряду с этим подразделения ISAF в местах своей дислокации оплачивают услуги местных племенных или неплеменных полевых командиров, в том числе и дорожно-охранного бизнеса.
В таких условиях в мае 2012 года Барак Обама и Хамид Карзай подписали долгосрочное соглашение о стратегическом сотрудничестве между США и Афганистаном, которое заложило юридическую основу для дальнейшего американского военного присутствия в этой стране. Согласно соглашению, афганские национальные силы безопасности (АНСБ) к концу 2013 года должны полностью взять на себя ведение операций против так называемых "талибов", а окончательный вывод контингента ISAF завершить к концу 2014 года. Недавно Лойя Джирга (совет старейшин Афганистана), утвердив Соглашение о двусторонней безопасности, юридически закрепила американское военное присутствие в Афганистане. По поводу того, что Карзай затягивает подписание данного соглашения, уже утвержденного Лойя Джиргой, мало кто питает какие-либо иллюзии - речь идет об обычном торге за физическое выживание Карзая и его многочисленного клана после предстоящих в апреле 2014 года президентских выборов. Понятно, что он его подпишет не сегодня, так завтра.
В итоге после 2014 года в распоряжении США будут находиться в Афганистане девять полноценных военных баз (в Баграме, Шинданде, Кундузе, Кандагаре, Гильменде, Гардезе, Герате, Мазари Шарифе и Кабуле), семь гражданских аэропортов, пять наземных транзитных центров. При этом, например, база в Шурабаке (под Кандагаром) имеет трехкилометровую взлетно-посадочную полосу и будет иметь подземные сооружения площадью в несколько тысяч квадратных метров. Аналогичного масштаба базы находятся в Мазари Шарифе и Баграме.
Не стоит забывать, что Афганистан является лакомым кусочком не только с точки зрения геополитического расположения, но и как источник полезных ископаемых. На территории Афганистана открыты крупные месторождения кобальта, золота, меди, природного урана, железа. Возможно, именно для обеспечения силового прикрытия разработки этих месторождений сегодня завершается строительство крупных военных баз США.
Новая стратегия США в отношении вывода части войск хорошо понятна. Через какое-то время в Вашингтоне пришли к выводу, что количество военнослужащих мало влияет на способность контролировать ситуацию по всей стране. При этом не стоит забывать, что максимальная численность советских военнослужащих в период 1979-1989 составляла порядка 120 тысяч, но и этого было недостаточно для того, чтобы удержать ситуацию под полным контролем.
Поэтому численность американских военнослужащих, остающихся на территории Афганистана после 2014 года, в указанном соглашении не прописана. Так же не поддается подсчету численность сотрудников американских частных охранных предприятий (ЧОПов), руководителями которых, как правило, являются отставные военные с богатым боевым опытом. Но при этом ответственность за обеспечение безопасности в Афганистане окончательно возлагается на афганские национальные силы безопасности (АНСБ), а США эту ответственность полностью с себя снимают.
Численность АНСБ, состоящих из армии и полиции сегодня достигла почти 332 тысяч человек (около 185 тысяч - армия, около 147 тысяч - полиция). Планировалось, что общая численность достигнет 352 тысячи человек. Но и здесь дело не в количестве, так как ускоренное формирование афганской национальной армии и сил правопорядка ни к чему хорошему привести не может. Оно только создает благоприятные условия для проникновения в них представителей того же движения "Талибан", как с целью ведения пропагандистской работы изнутри, так и для подготовки перехода целых воинских соединений различного уровня на сторону противника вместе с оружием и боевой техникой. Лишь только по этой, но отнюдь не единственной причине, уровень боеспособности ВС Афганистана остается крайне низким. Поэтому независимо от того, кто придет к власти в результате президентских выборов в апреле 2014 года, центральная власть Афганистана не сможет осуществлять даже частичный (уже не говоря о полном) контроль хотя бы на уровне отдельных провинций. О том, чтобы установить контроль над ситуацией в стране в целом, афганская центральная власть не может даже и мечтать.
При этом радикальная афганская оппозиция в течение двух последних лет значительно активизировалась в ранее считавшихся относительно стабильными северных и западных частях Афганистана. В северном афганском приграничье (в провинциях Бадахшан и Кундуз, и в провинции Бадгис), несмотря на присутствие мощной натовской военной группировки, беспрепятственно возникли очаги концентрации нескольких тысяч боевиков экстремистских организаций, которые со всей очевидностью готовятся к "работе" в странах бывшей советской Средней Азии.
Общая угроза пока не повысила степень консолидации среднеазиатских государств. Узбекистан и Туркменистан, обладающие наиболее многочисленными (70 тысяч и 50 тысяч военнослужащих соответственно) ВС уповают на собственные силы. Таджикистан (12-15 тысяч военнослужащих) и Кыргызстан (5-6 тысяч) наиболее слабы и должны быть наиболее заинтересованными в создании эффективной системы коллективной обороны. Хотелось бы подчеркнуть, что наличие в Афганистане американских военных баз никак не снижает степень этой угрозы, которой готовится противостоять ОДКБ.
При этом юридическое закрепление долгосрочного присутствия в Афганистане американских военных баз существенно ограничивает суверенитет Афганистана. Оно также не может не беспокоить соседей Афганистана, так как стало серьезным фактором возможного силового влияния на весь обширный регион (включающий Южный Кавказ), представляет угрозу безопасности третьих стран (в том числе России), поскольку сеть из девяти военных баз может использоваться в качестве плацдарма для проведения масштабной военной операции. Данные опасения не являются беспочвенными хотя бы по той простой причине, что ни одна из известных стратегий США в Афганистане не рассматривала в качестве партнеров таких внешнеполитических игроков, как Иран и Китай, что косвенно свидетельствует о том, что все эти стратегии главным образом направлены как раз непосредственно против них. При этом в случае возникновения конфликта с Ираном США непременно попытаются втянуть в него Азербайджан, что угрожает серьезным политическим кризисом и усилением межэтнических противоречий на Юге страны.
Может ли в такой ситуации ОДКБ выступить в качестве своеобразного противовеса НАТО, помешать втягиванию региона в геополитические конфликты и совместными усилиями обеспечить сохранение региональной стабильности, которой постоянно угрожает эскалация межгосударственных противоречий вокруг Нагорного Карабаха, Абхазии и Южной Осетии?
Очевидно, что между НАТО и ОДКБ сегодня не существует явной конфронтации, но в отношениях между организациями присутствуют элементы недоверия. Это обусловлено целым рядом причин, и одна из них связана с отсутствием у организации единой внутренней структуры. Внутри ОДКБ продолжают существовать три региональных направления, объединенные благодаря России под одним военно-политическим "зонтиком": центрально-азиатское, белорусское, кавказское (или армяно-российское). Деятельность ОДКБ также осложняется тем, что интересы стран-участников в некоторых случаях заметно различаются. Поэтому критики организации часто указывают на то, что сложно представить себе армянский военный контингент в Киргизии, или казахстанский контингент в Армении, а киргизский и таджикский военные контингенты в Белоруссии. В НАТО подобного нет. В Афганистане, например, в той или иной мере присутствуют (хоть и "со скрипом" и желают быстрее оттуда уйти) военные практически всех стран данного военно-политического альянса.
Не стоит забывать и о том, что все государства, входящие в ОДКБ, одновременно являются участниками программы НАТО "Партнерство ради мира", действующей с 1994 года. Эта программа позволила привлечь к сотрудничеству те государства, которые не являлись членами НАТО. Для каждой из постсоветских стран участие в данной программе имеет свои безусловные плюсы. Однако анализ содержания конкретных двусторонних программ позволяет сделать вывод, что НАТО не исключала, а, скорее всего, изначально планировала возможность создания военных баз на территориях государств-партнеров данной программы. Также не исключалась и возможность вмешательства НАТО во внутренние дела этих государств. Таким образом, оснований для взаимного недоверия достаточно. Тем не менее, по мере укрепления внутреннего единства ОДКБ (важным шагом на этом пути стало проведение в сентябре 2012 года маневров КСОР ОДКБ "Взаимодействие 2012", в которых приняли участие элитные части быстрого реагирования из всех стран организации) появится возможность развития более тесных партнерских отношений с международными структурами, занимающимися вопросами безопасности (в том числе с НАТО).
Нужно отметить, что на ситуацию в регионе влияют не только противоречия (обусловленные, как уже указывалось, низким уровнем доверия) между ОДКБ и НАТО, но и состояние двусторонних отношений между Россией и США, точнее говоря, разногласия, существующие между двумя странами. Причем различие подходов к проблемам, порожденным нестабильностью в Афганистане, самым негативным образом сказывается на российско-американских отношениях, что, в свою очередь, ведет к обострению противоречий на Южном Кавказе.
Так, между Москвой и Вашингтоном существуют принципиальные разногласия по поводу необходимости уничтожения посевов опийного мака в Афганистане. Но рассчитывать на то, что остающиеся в Афганистане войска США вдруг начнут эффективно бороться с наркопроизводством и наркотрафиком не приходится. США не рассматривают исходящий из Афганистана наркотрафик как угрозу для собственной национальной безопасности, и проявляют безразличие к тому, что он является таковой для большого количества стран.
Согласно докладу Управления ООН (2009 г.) по наркотикам и преступности (UNODC), площадь посевов опиумного мака в Афганистане сейчас превосходит плантации в Колумбии, Перу и Боливии, вместе взятые, и составляет 193 тыс. га. Ежегодное производство героина в Афганистане превышает 800 тонн (по некоторым оценкам, как минимум, в полтора раза больше). Согласно упомянутому докладу, Россия занимает первое место в мире по количеству потребляемого героина (ежегодно 70 тонн, или 21% от общемирового потребления) - то есть в 3,5 раза больше, чем в США и Канаде (около 20 тонн) и почти в два раза больше, чем в Китае (45 тонн).
В адрес США все чаще звучат обвинения, что именно они являются главным оператором афганского наркотрафика, который используется и в качестве оружия уничтожения генофонда государств, которых США считают своими потенциальными геополитическими соперниками, и в качестве мощного финансового источника своих гегемонистских амбиций в глобальном масштабе. Возможно, это является одной из причин долгосрочного военного закрепления США в данной многострадальной стране. В ходе наших мероприятий по Афганистану неоднократно приходилось слышать от тех афганцев, которые не стесняются позиционировать себя в собственной стране в качестве проводников политики "демократического Запада" и ратуют за появление военной составляющей вовлеченности России в нынешний этап афганского кризиса: "Если вы не придете в Афганистан, Афганистан сам придет к вам".
Безусловно, "Афганистан" может прийти на Южный Кавказ, прежде всего, благодаря распространению деструктивных сил, использующих для достижения своих целей экстремистские методы борьбы. Пока в регионе такие силы не представляют существенной угрозы, но по мере развития конфликтов в Афганистане, Ираке и Сирии (и тем более в случае дестабилизации Ирана) обстановка неизбежно ухудшится.
В ближайшее время неизбежно усилится военно-политическое присутствие США на Южном Кавказе, которое непосредственно связано со стремлением Вашингтона продолжать геополитическую экспансию после частичного вывода части войск из Афганистана. Очевидно, что последствия этого процесса непосредственно затронут все страны регионы, в том числе Армению. В частности, до сих пор не исключается, что после завершения частичного вывода войск НАТО будет предпринята попытка придать иные функции транзитному центру в Актау (Казахстан), не говоря о желании расширить присутствие НАТО в Азербайджане на долговременной основе в целях закрепления на Каспии и в Закавказье.
Кроме того, мало кто сейчас задумывается о том, что, например, даже у Пакистана имеется собственная позиция в отношении замороженного армяно-азербайджанского конфликта, что не исключает вероятность поставки значительной массы боевиков, в том числе и афганских, в случае обострения карабахского конфликта. Таким образом, на самом деле потенциальных угроз намного больше, чем является очевидным сегодня.
В этой связи усилия ОДКБ на Южном Кавказе должны быть направлены в первую очередь на то, чтобы превратить организацию в силу, способную поддерживать стабильность в регионе. Здесь можно выделить две основные задачи, стоящие перед ОДКБ: не допустить проникновения в регион экстремистских сил (в том числе, паразитирующих на наркотрафике) и предотвратить развитие конфликтов между странами региона, которое может быть спровоцировано изменением баланса сил на Южном Кавказе вследствие вмешательства внешних игроков. Очевидно, что для этого необходимо как можно быстрее преодолеть проблемы, сдерживающие развитие коллективных сил ОДКБ.
Правила комментирования
comments powered by Disqus