События на границе Кыргызстана и Таджикистана снова показали, насколько сложным и потенциально нестабильным регионом является постсоветская Средняя Азия. Сколько в нем точек конфликтов, уже проявившихся и еще «спящих». Из всех стран, которым стоит на это посмотреть внимательно, Казахстану, пожалуй, надо беспокоиться больше других. 

В первую очередь обращает внимание сам характер конфликта. Бой между пограничниками двух стран, более того – между спецназом погранвойск, вещь редкая. На что плохие отношения были между СССР и Китаем в 1970-е, но представить подобное было невозможно. Конфликты типа того, что был на острове Даманский, случались, только если решение об этом принимало высшее политическое руководство. А не командиры спецназа…

Пограничники, они, по определению, не только военные, но и, скажем так, практические дипломаты, обязанные уметь избегать конфликтов и разрешать проблемы переговорным путем. Во многом поэтому в 1990-х на таджико-афганской границе, где стоял и казахстанский батальон, было сравнительно спокойно. В этом одна из базовых функций пограничной охраны. А тут – часовой бой. Условную историческую аналогию можно усмотреть в советско-японских конфликтах 1930-х гг. на Хасане и Халхин-Голе, так ведь и привели они, в итоге, к полномасштабной войне в августе 1945...

Бой пограничников Таджикистана и Кыргызстана, судя по сообщениям СМИ, похож был больше на не улаженную миром «стрелку»  братвы:  «Началось все со словесной перепалки между пограничниками соседних государств. Командир спецназа ПС Таджикистана, подполковник Ханифов первым выстрелил в живот лейтенанта ГПС КР». На самом деле, не суть важно, какая сторона первой выстрелила. Важно то, что всем теперь видно и ясно, чего можно ждать от офицеров даже среднего уровня силовых ведомств стран региона. То есть, фактически, от кого угодно.

Это первый урок.

Второй – разрешать конфликт приходится, явно, на уровне руководства двух стран. И это показывает, что столкновение - уже не просто приграничный инцидент, это конфликт, который может перейти в полномасштабную войну. Кстати, между двумя членами таких организаций, как ОДКБ (что поставило бы будущее этой структуры под большой вопрос) и потенциальными членами Таможенного союза.

Третье, на что надо обратить внимание:  в Средней Азии, похоже, нет двух таких стран или крупных этносов, между которыми не могло бы возникнуть острых и, увы, кровавых, конфликтов. Может быть, исключая Туркменистан, в силу ряда объективных и субъективных обстоятельств. Остальные в любой момент найдут поводы.

До сих пор на слуху были перманентно сложные отношения Таджикистана с Узбекистаном и кровавый узбекско-киргизский конфликт. Прямые конфликты между киргизами и таджиками, с кровью, были, кажется, единожды, еще в конце СССР, когда из-за распределения поливной воды произошла массовая драка жителей двух приграничных селений (кишлака и аула), с гибелью одного человека. На тот скоротечный конфликт тогда мало кто обратил внимание:  тогда уже полыхал Карабах, уже была резня турок-месхетинцев в Фергане с большими жертвами. Потом была гражданская война в Таджикистане с многими тысячами жертв, Ош № 1, киргизские смуты, Баткенские конфликты, Андижан, Ош № 2… Это только самые крупные и слышимые конфликты. На таком фоне совсем мало кто обратил тогда внимание и запомнил массовую драку аульчан – кищлакчан…

Долгое время казалось, что у таджиков с киргизами все, более  или менее, нормально. Считали так не только в регионе, но и вне его. Несколько лет назад Азиатский Банк развития возил большую группу журналистов по странам региона, показывать результаты своей работы в регионе. В Таджикистане демонстрировали дорожную инфраструктуру, созданную на гранты Банка, позволяющую республике выйти во внешний мир (т.е., на Китай) минуя Узбекистан. То есть, через дружественный Кыргызстан…  На этом постоянно акцентировалось внимание. Что-то теперь будет с этим транспортным коридором?

Хотя стоит заметить – российское информагентство «Росбалт» еще в середине 2011 г. поместило материал под названием «На таджиксо-киргизской границе зреет межнациональный конфликт». Основные «линии разлома» нынешнего кровопролития там уже были обозначены. И тут, на контрасте, стоит отметить, что у нас в Казахстане очень долго существовала тенденция недооценивать угрозу потенциальной дестабилизации у наших ближайших соседей.

В начале 1990-х, глядя на казахстанское информационное пространство, можно было подумать, что Алматы (потом Астана) находятся «через дорогу» от Лондона и Вашингтона, а Бишкек, Ташкент и Душанбе от нас совсем далеко. В политическом же пространстве у нас «вспоминали» их в основном при очередных попытках региональной интеграции в форме разнообразных вариантов Центральноазиатского союза. Не слишком изменилась ситуация и в 2000-х. Сходу можно вспомнить немало круглых столов и публикаций о тех или иных угрозах для Казахстана со стороны Китая, России или будущего развития ситуации в Афганистане.

Комплексной же попытки профессионально обсудить возможные вызовы для Казахстана в случае того или иного варианта дестабилизации у южных соседей – ни одной. Те немногие дискуссии, что можно с трудом назвать, происходили уже постфактум, как, например, во время киргизских «революций». Да и качеством аналитики не отличались.

Хотя изначально было ясно, что социальная и экономическая деградация стран региона, вкупе с деградацией культурной, рано или поздно приведет к примерно тем же процессам, что мы наблюдаем последние десятилетия в черной Африке. То есть, будет нарастающий хаос, социальная архаизация, бардак и, увы, кровь. А втянуты в это будут, так или иначе, все региональные акторы. «Спусковой крючок» же здесь – проблемы дележа водных и земельных ресурсов и идиотское, ленинско-сталинское, деление региона выдуманными линиями границ.

Например, то, что проблема узбекских и таджикского административных анклавов на территории южной Киргизии чревата конфликтами, было ясно изначально. Удивительно, что эта проблема «дремала» 20 лет и только сейчас начинает актуализироваться. Но ни Ташкент, ни Душанбе, ни Бишкек не использовали эти 20 лет для того, чтобы ее разрешить. Хотя – возможно ли это в принципе, учитывая демографическую ситуацию и дефицит земли и воды в регионе?

При всей драматичности, инцидент на таджикско-киргизской границе - лишь иллюстрация вероятного скорого и очень сложного будущего Средней Азии. В которой для этого есть почти все необходимое:  территориальные вопросы, ресурсный дефицит, откровенная слабость верховной власти в одних странах, а в других - скорая и непонятная смена власти. Все это создает условия для конфликтов по схеме «все против всех». Например, важнейший вопрос - как будут вести себя будущие лидеры Узбекистана в случае нового конфликта в Оше? Будут ли они придерживаться невмешательства? Или - нет? И что будет во всем регионе, если, все же, нет? Этот вопрос должен задавать себе не только Бишкек, хотя в первую очередь он.

Еще один аспект: возможные последствия для региона и Казахстана изменения миграционной политики России в отношении граждан стран СНГ. Для казахстанцев россияне визы, конечно, не введут. Но для таджиков, узбеков и киргизов – да. Об этом, в частности, заявил в интервью российскому телевидению 27 декабря 2013 г. вице-премьер Козак. Как это повлияет на экономическую и политическую ситуацию у наших южных соседей? Сколько из вытесненных с российского трудового рынка мигрантов могут оказаться у нас? Не станут ли они пытаться проникать в Россию по казахстанским паспортам? В Казахстане невозможно объективно оценивать внешнеполитические перспективы республики и проблематику безопасности без постоянного внимания ко всем этим процессам и угрозам.

Вариант всеобщего и перманентного конфликта в регионе кажется маловероятным, если исходить из того исторического опыта, которым мы сегодня непосредственно располагаем - советского. Но стоит обратиться к истории региона до середины 19-го века, посмотреть на нее в контексте нынешних реалий, и все выглядит уже иначе... 

Лично меня об этом заставила задуматься поездка в Германию несколько лет назад. Тогда большая группа историков и журналистов из всех стран Центральной Азии оказалась в ФРГ для изучения немецкого опыта осмысления тяжелых исторических эпох.

Днем немецкие лекторы рассказывали нам о том, как надо демотивировать традиционные межэтнические конфликты, обезоруживать маргинальных политиков-экстремистов, закрывать проблемы апелляции к историческим претензиям и т.п. В кулуарах же от ряда участников нашей региональной делегации мне то и дело приходилось слышать заочные претензии друг к другу (почему-то, именно меня избирали как некоего «третейского судью», не знаю уж почему – из-за паспорта или физиономии).

В общем, ничего сверхъестественного, если бы не аргументы этих претензий. Представитель одной республики говорил мне про соседей, с которыми часто его соплеменники бились в кровь:  «что они хотят, на что претендуют?! Ведь легко доказать, что они там живут лишь последние 300 лет! Раньше их там не было! На что претендовать-то?!». В другом региональном конфликтом раскладе журналист из одной республики говорил про политиков другой:  «ведь они в этом оазисе наших вырезали в 18-м веке! А до этого они там появлялись-то изредка! Но мы же пока это не припоминаем!!». 

Нетрудно представить, какой конфликтный потенциал «зарыт» в таком этнически мотивированном «коллективном подсознательном».

В Казахстане и государству, и обществу следует, самым внимательным образом относится к угрозам среднеазиатской стабильности. Осознав, что речь идет о вопросе, для нас даже более важному, чем последствия вывода западных войск из Афганистана.

Кстати, здесь, при упоминании  Афганистана, нельзя не вспомнить некоторые нюансы. Не с целью кого-то «подколоть», а чтобы проиллюстрировать, как изменчива, даже иллюзорна, геополитическая картина в наши дни. Вскоре после оккупации Афганистана американцами известный американский политолог Евгений Румер заявлял, что США стали «главным менеджером по безопасности Центральной Азии». И предлагал всем это признать и успокоиться…

Нам всем в Казахстане надо понять, что актуальнейшими вопросами «повестки дня» становятся следующие:  как выстраивать отношения с южными соседями? Стоит ли форсировать введение визовых отношений? Когда начинать инженерное обустройство государственной границы РК на южных рубежах? И – на какие средства? И кого мы готовы видеть в качестве «главного менеджера по безопасности Центральной Азии»?

Есть ли вообще сегодня страны, желающие претендовать на этот сомнительный «титул»? Если есть, то могут ли они реально ему соответствовать (вспомним потуги США)? Если нет (что, скорее всего), то – что же делать нам? Самим брать на себя эту ношу? Но – на базе каких ресурсов? Или, опять же, загодя готовить границу? Но это надо делать серьезно, последовательно и честно, сразу исключая всякие штучки, типа, к примеру, возможности торговли паспортами РК для выходцев из соседних регионов.

Самое главное, что нарастающий вызов со стороны Средней Азии может оказаться, при наихудшем варианте развития событий, самым серьезным за все годы независимости Казахстана.