«Китайцы всегда являлись хитрыми проводниками «реал политик» и адептами стратегических доктрин, четко отличавшихся от стратегии и дипломатии, которые предпочитали проводить на Западе»

Генри Киссинджер

Усиление международных позиций КНР, как правило, подкрепляется политико-дипломатическими, финансово-экономическими и культурно-гуманитарными инструментами влияния, которые Пекин активно наращивает и использует при проецировании своей силы на современные мирополитические процессы. Это напрямую состыкуется с нацеленностью Пекина на реализацию «китайской мечты» – «великое возрождение китайской нации».

«Восхождение» Китая в системе международных отношений отражается и в укреплении позиций Пекина в различных регионах мира, в том числе в Центральной Азии, которая в силу своего важного геостратегического положения и наличия значительных запасов углеводородов, продолжает оставаться в центре внимания китайского истеблишмента. На фоне демонстрируемой в последнее время повышенной активности Пекина на центральноазиатском направлении, комплексная оценка политики КНР в отношении региона становится более актуальной и востребованной.

Наращивание влияния Китая в Центральной Азии, привязывание Пекином региона к собственному развитию, прежде всего, за счет финансирования в регионе строительства инфраструктурных объектов, расширения китайского участия в освоении природных ресурсов, использования потенциала ШОС, а также продвижения с недавнего времени альтернативного интеграционного проекта «Экономического пояса Шелкового пути», становятся устойчивыми тенденциями центральноазиатского вектора внешней политики КНР.

Сохранение последовательного, прежде всего, экономического проникновения Китая в регион усилит зависимость стран Центральной Азии от КНР, подспудно приведет к негативным геополитическим последствиям для России – к блокированию продвижения Таможенного союза на центральноазиатском направлении. Часто педалируемую идею о том, что доминирование России в вопросах обеспечения военно-политической безопасности в регионе (за счет потенциала ОДКБ; российских военных баз в ряде стран ЦА), позволяет с оптимизмом или с определенной долей игнорирования относится к экономическому проникновению Китая в Центральную Азию, многим политикам и экспертам придется, скорее всего, пересмотреть. Поскольку все возрастающее значение «невоенных», прежде всего, экономических инструментов влияния в мировой политике будет играть более важную, если не определяющую роль в конфигурации сил, в том числе в центральноазиатском регионе. Возникает вполне резонный вопрос: как Россия будет реагировать на предпринимаемые в Центральной Азии действия Китая, который, с одной стороны, является стратегическим партнёром Москвы, с другой – превращается в ее потенциального соперника в регионе?

«Центральноазиатские мотивы» Китая

По распространенному в экспертном сообществе мнению, при проведении своей политики в Центральной Азии, Китай руководствуется теми же принципами, что и в других регионах мира. С одной стороны, Пекин оценивает в регионе спектр проблем, формирующих угрозы и вызовы национальной безопасности КНР, а с другой – учитывает открывающиеся возможности для решения стратегически значимых для Китая вопросов. Первый принцип связан с сохранением «трех сил зла» – угроз терроризма, экстремизма и сепаратизма, которые в свете вывода основного контингента войск США/НАТО из Афганистана могут существенно обостриться как в Центральной Азии, так и на западе КНР. Второй принцип в большей степени прикован к поиску КНР дополнительных источников углеводородов, которыми богат регион, а также приоритетам Пекина по обеспечению сбалансированного развития западных и восточных регионов Китая. Последнее объясняет приверженность Пекина экономическим императивам, которые при известных обстоятельствах могут превалировать над его политическими, идеологическими и геополитическими интересами.

Приоритеты Китая в Центральной Азии в области безопасности вытекают, прежде всего, из сохраняющей свою актуальность проблемы сепаратизма в граничащем с регионом Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) КНР. В последнее время «уйгурские» сепаратисты активизировали свою деятельность, используя, в том числе насильственные методы борьбы за пределами самого СУАР. Так, среди последних терактов, сопровождавшихся гибелью людей, можно отметить ДТП в Пекине на площади Тяньаньмэнь (октябрь 2013 г.), резня на вокзале города Куньмин южной провинции Юньнань (март 2014 г.), взрывы на уличном рынке в Урумчи СУАР (май 2014 г.). «Уйгурские сепаратисты», в том числе в лице «Исламской партии Туркестана» тесно взаимосвязаны с «Аль-Кайдой», движением «Талибан» и другими экстремистско-террористическими организациями, дислоцирующимися в основном на территории Афганистана и Пакистана. В этой связи Пекин озабочен сохранением угрозы дестабилизации Афганистана на фоне ухода основного контингента сил западной коалиции в 2014 году со всеми вытекающими отсюда последствиями для безопасности региона и западных рубежей КНР. В целях недопущения развития ситуации по негативному сценарию Китай наращивает сотрудничество с ключевыми игроками региона, стремясь включить вопрос о будущем Афганистана после 2014 года в повестку ШОС.

Вместе с тем, Пекин не оставляет попыток использовать ШОС в качестве инструмента по продвижению своих экономических интересов в регионе. Китай продолжает лоббировать в рамках организации проекты по созданию Банка развития ШОС, а также формированию при ШОС зоны свободной торговли. Эти предложения встречают сопротивление со стороны Москвы. Учитывая финансово-экономическое превосходство КНР, Россия не сможет конкурировать с Китаем на равных в регионе. В случае допущения Москвой реализации данных инициатив ШОС полностью перейдет под контроль Пекина, а экономическое наступление КНР на Центральную Азию только ускориться. С 2013 года Россия продвигает свой проект Фонд развития ШОС, который, по сути, является альтернативой китайскому проекту Банка развития ШОС. Члены организации из числа центральноазиатских государств по известным причинам поддерживают оба проекта, но пока этот вопрос далек от серьезного продвижения и разногласия между Москвой и Пекином в рамках ШОС по экономическим инициативам, скорее всего, будут только нарастать при условном сохранении «наступательной» позиции КНР и «оборонительной» реакции РФ.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram