Интервью с директором Аналитического Центра МГИМО Андреем Казанцевым.
Какие угрозы безопасности наиболее актуальны сегодня для Казахстана и Центральной Азии в целом?
- Большинство угроз безопасности в Центральной Азии носит трансграничный характер, поэтому судьба Казахстана в этом отношении неразрывно связана с судьбой соседей.
Первое. Среди совсем недавно возникших угроз можно выделить ситуацию с экстремистским «Исламским государством», образовавшимся на территории Ирака и Сирии.
Второе. ИГ – это новый фактор, поэтому я и поставил его на первое место. Но он достаточно слабый по сравнению с давней угрозой распространения экстремизма из соседнего Афганистана. Именно там собирается основная масса представителей радикальной исламской оппозиции из Центральной Азии (прежде всего, узбекской). На границах Афганистана и центральноазиатских государств (прежде всего, на границах Таджикистана и Туркменистана) продолжают скапливаться представители террористических группировок, связанных с Аль-Каедой.
Третье. В Центральной Азии есть всегда угроза соединения криминальных структур, занятых транзитной наркоторговлей, с террористическими структурами. Напомню, что Россия – первый в мире потребитель афганского героина, который идет по маршруту: Афганистан – Кыргызстан – Казахстан – Россия – Европа («Северный маршрут»). Примеров финансирования террористической деятельности из средств, полученных на продаже героина, много и в Афганистане и в постсоветской Центральной Азии. Эта угроза часто определяется как одна из ключевых в публикациях Казахстанского института стратегических исследований.
Четвертое. Крупные межстрановые противоречия давно сложились по поводу раздела вод трансграничных рек. Прежде всего, речь идет об очень остром конфликте Узбекистана и Таджикистана, есть трения между Узбекистаном и Кыргызстаном, другими выше- и нижележащими странами по течению рек Аму-Дарья и Сыр-Дарья. Президент Узбекистана Каримов уже высказывался по поводу возможности «водных войн» в регионе.
Пятое. Растут противоречия между крупными мировыми державами, вовлеченными в центральноазиатские дела (США и их союзники, Китай, Россия). Это относится и к российско-западным противоречиям, особенно, в контексте украинских событий, и к американо-китайским в контексте все растущего военно-политического противостояния на Тихом океане. А это ведет к разнонаправленному давлению на центральноазиатские страны, к интенсификации «Новой большой игры», к тому, что внерегиональные игроки могут воспользоваться какими-то негативными с точки зрения обеспечения безопасности государств региона тенденциями в своих интересах.
Шестое. Существуют серьезные угрозы внутриполитической стабильности в странах региона. Прямая параллель между событиями в арабском мире и в Центральной Азии популярна в прессе, но не верна. Роль религии в обществе в Центральной Азии отличается от арабского мира и, кроме того, Центральная Азия очень неоднородна в этом отношении. Скажем, в Казахстане, Кыргызстане, в Туркменистане религиозный фактор в политике слабо представлен по сравнению с Узбекистаном и Таджикистаном. Правда это, если не брать во внимание региональные вариации и общий негативный тренд, так как фактор религиозного экстремизма растет даже в относительно благополучном в этом плане Казахстане.
Основной потенциал внутренней дестабилизации в Центральной Азии сейчас, к сожалению, сложился в Кыргызстане. После двух революций там имеет место периодически обостряющийся политический кризис, а государственные структуры очень слабы. Все соседи Кыргызстана, естественно, должны принять это во внимание и всемерно стараться помочь стабилизировать ситуацию.
Седьмое. К числу важных факторов внутренней дестабилизации даже в относительно благополучных государствах региона я также отнесу проблемы с передачей верховной власти (транзит может пройти не везде гладко). Есть также и долговременные социальные проблемы, подрывающие стабильность во всех странах Центральной Азии, хотя и в существенной разной степени. Это - бедность, коррупция, межрегиональные и межклановые конфликты. Казахстан в этом плане смотрится принципиально намного лучше всех своих соседей по региону. Но – проблемы соседей легко могут «перехлестнуться» через границы.
Насколько велика угроза радикального ислама и религиозного экстремизма для страны в свете событий на Ближнем Востоке?
- «Исламское государство», образовавшееся на территории Ирака и Сирии реально представляет большую угрозу для постсоветских государств Центральной Азии и Кавказа. В частности, потому, что в ее рядах воюет большое количество выходцев из соответствующих стран. Они могут вернуться домой и начать распространять свои экстремистские воззрения и вербовать террористов, или, что еще хуже, руководство ИГИЛ может использовать их для совершения террористических актов у себя дома. Либо террористы, которых вербуют сейчас в постсоветских странах, могут быть использованы на месте вербовки, вообще без переброски их в Сирию или Ирак. В Интернете уже распространялись угрозы со стороны ИГИЛ в адрес постсоветских государств, и возможность террористических действий экстремистов против постсоветских государств широко обсуждается как экспертами, так и спецслужбами соответствующих стран. В частности, недавно широко обсуждалось соответствующее публичное сообщение узбекских спецслужб.
Как повлияет формирующийся евразийский союз на геополитический расклад сил в регионе?
- Все разумные эксперты понимают, что страны Центральной Азии проводят многовекторную политику, направленную, в первую очередь, на укрепление их собственной независимости. В этом плане опасения (а для многих и надежды) о том, что ЕАЭСприведет к возврату России к роли «старшего брата» напрасны. ЕАЭС в случае, если в его рамках удастся наладить взаимовыгодное экономическое сотрудничество, может в реальности усилить российский векторв политике вовлеченных в евразийскую интеграцию стран (пока это Казахстан и ожидается вступление Кыргызстана). Но он не отменит при этом других векторов, только сбалансирует их. За счет чисто экономических факторов российский вектор в Центральной Азии и в Казахстане, в частности в последнее время сильно ослабел, например, по сравнению с китайским.
ЕАЭС может помочь в том, чтобы обратить вспять эту тенденцию. Усиление экономического сотрудничества с Россией в этом плане может только помочь вовлеченным в ЕАЭС странам Центральной Азии укрепить свою независимость, в частности, по отношению к Китаю.
ЕАЭС может в долгосрочном плане помочь усилить экономическое сотрудничество на постсоветском пространстве и, соответственно, уменьшить негативный эффект глобальных кризисных явлений. Глобализация нисколько не противоречит регионализации. Наоборот, развитие регионального сотрудничества – хорошая предпосылка для усиления процессов сотрудничества во всем мире. Эта черта была всегда присуща политике Казахстана в рамках евразийской интеграции. Соответствующие идеи всегда высказывались лично президентом Н.А. Назарбаевым, и мне лично они глубоко импонируют.
ЕАЭС может также создать дополнительный стратегический эффект для усиления сотрудничества в ОДКБ, прежде всего, в плане борьбы с трансграничными угрозами безопасности (афганская, угроза от «исламского государства», и т.п. – я их перечислил выше).
Но это все пока надежды или, скорее, - тот потенциал евразийской интеграции, который может реализоваться, а может, и нет. Тут все зависит от воли политиков и их умения договориться, а также от способности бюрократических структур реализовывать принятые решения. Часто препятствия для интеграции были именно на этом уровне. Мы, эксперты, можем только советовать.
Каковы основные тенденции развития российско--казахстанских отношений на современном этапе? Каких изменений следует ожидать после запуска ЕАЭС?
- Используя язык диалектического материализма советского времени, российско-казахстанские отношения носят поступательный характер, но в них возникают «отдельные противоречия, впрочем, не носящие антагонистический характер». Социально-экономическое сотрудничество между Россией и Казахстаном растет, в том числе, и по мере углубления евразийской интеграции, – это факт, и факт позитивный, с какой стороны на него не посмотри. Есть на этом фоне отдельные экономические проблемы, типа вопроса о доступе казахстанской продукции на российский рынок или дисбаланса в торговых отношениях Казахстана с Россией. Но все эти проблемы можно решить по мере углубления сотрудничества.
К сожалению, обозначились и политические расхождения. Конфликт на Украине показал, что Казахстан никогда не откажется от своей многовекторной внешней политики. Россия хотела бы большей политической поддержки.
Этот конфликт также обнажил основное противоречие в подходах Москвы и Астаны к евразийской интеграции. Астана всегда предпочитала подчеркивать экономическое содержание евразийской интеграции и отдавала приоритет углублению сотрудничества в рамках имеющегося набора членов ЕАЭС. Кроме того, Казахстан, как я уже отмечал выше, - сторонник гармонизации процессов региональной интеграции на евразийском пространстве с процессами глобализации, а также - сторонник более гармоничного взаимодействия евразийских и евроатлантических структур (особенно, ЕС). В принципе, все это не противоречит ни ключевым внешнеполитическим документам России, ни основным положениям программных статей, с которыми президент В.В. Путин избрался на третий срок, ни его высказываниям после избрания, ни долгосрочным интересам России. Однако в качестве ответа на разного рода краткосрочные вызовы безопасности, в частности, на украинский кризис, Москва в последнее время стала более активно проводить линию на подчеркивание геополитических аспектов интеграции, на активное расширение ЕАЭС и на противостояние влиянию Запада на постсоветском пространстве.
Здесь усилились разногласия с Астаной. Однако с учетом того обстоятельства, что позиция Астаны не противоречит основным программным документам российской внешней политики, можно надеяться, что эти противоречия со временем полностью разрешатся к взаимному удовольствию сторон. Используя лексику советского времени, это не «антагонистические», то есть, не неразрешимые противоречия.
Вообще, если вернуться к диалектике, то противоречия – это часть нормального процесса роста интеграции. При становлении ЕС противоречия были тоже очень серьезные. Германия и Франция вообще были давними историческими врагами, когда европейская интеграция только началась. Да и сейчас, скажем, отношения между Грецией и Германией, мягко скажем, совсем не безоблачные.
Правила комментирования
comments powered by Disqus