По вопросам рекламы обращаться в редакцию stanradar@mail.ru

Soft Power по-турецки

17.01.2013 18:15

Пантюркизм, как идеология, претендующая на определение судеб народов Центральной Азии, в практическом плане играет довольно скромную роль и в отношениях стран региона между собой, и в их отношениях с «франчайзером» этой идеологии – Турцией. Но эта доктрина родом из XIX века может сказаться на будущем постсоветского Востока как преграда для восстановления российского присутствия в Центральной Азии – для чего, собственно, пантюркизм и создавался.

Пантюркизм (кстати, фактически «изобретенный» как доктрина в XIX веке венгерским востоковедом Арминием Вамбери – агентом британской разведки в Центральной Азии) был и остается частью официальной идеологии Турции. Нынешний премьер-министр страны Реджеп Тайип Эрдоган считается аналитиками и политическими оппонентами «неоосманом». Неоосманизм расходится с кемализмом и пантюркизмом в ряде ключевых вопросов, в том числе и национального строительства. Однако это не мешает Эрдогану публично называть Ходжалинскую трагедию «общетюркским горем», выражать сочувствие китайским уйгурам, пострадавшим в межэтнических столкновениях 2009 года (и параллельно – что интересно – вести в корректном, дружелюбном тоне переговоры с высшим китайским руководством), встречаться с сирийскими туркменами – словом, всяческим позиционировать себя как лидера тюркского мира. В этом отношении «неоосманский» премьер принял у приверженных кемалистским ценностям предшественников пантюркизм как важную составляющую турецкой «мягкой силы» – soft power. Откровенно говоря, больше современной Турции предложить постсоветским странам в идеологическом плане особо нечего.

Реджеп Тайип Эрдоган чрезвычайно много делает для «институционализации тюркского мира» – так официальная Анкара называет создание различных наднациональных структур. Сегодня в постсоветских странах, например, действуют Совет сотрудничества тюркоязычных государств (в него входят, помимо Турции, Азербайджан, Казахстан, Кыргызстан), ТюркПА – Парламентская ассамблея тюркоязычных стран – с аналогичным составом участников, Академия тюркского мира в Астане и Тюрксой – Международная организация тюркской культуры, членами которой помимо все тех же Азербайджана, Казахстана, Кыргызстана и Турции является Узбекистан, Турецкая республика Северного Кипра, и все тюркоязычные субъекты России – Алтай, Башкирия, Татарстан, Тува, Хакассия, Якутия – Саха, и автономная часть Молдавии – Гагаузия. Кроме того, Турция инициировала с 90-х годов и саммиты глав тюркоязычных государств. При этом создание этих институтов Анкара старалась оформить как самостоятельное волеизъявление элит тюркских государств. И в случае с казахстанским лидером у нее это получилось – ТюркПА и Совет сотрудничества были представлены общественности как идеи Нурсултана Назарбаева, столь любящего создавать различные международные организации. (К слову, значительную часть расходов в ТюркПА в недавние годы взял на себя Азербайджан).

Назарбаев, вообще, довольно благосклонно относится к различного рода символическим и практическим шагам, укрепляющим «общетюркское единство». Несмотря на то, что роль самого протурецкого государства должен, вроде бы, исполнять Азербайджан, выбросивший лозунг «одна нация – две страны», Анкара продолжает активно обхаживать президента Казахстана – в 2010 году президент Турции Абдулла Гюль вручил Назарбаеву некий скипетр – «символ власти власти у древних тюрков». Некоторые средства массовой информации и модераторы протурецких групп в социальных сетях (активно создаваемых турецкими структурами) истолковали это как признание Турцией казахстанского президента «аксакалом тюркского мира». В том же в году в Анкаре был открыт памятник первому президенту Казахстана. На мероприятии, посвященном этому событию, официальные лица и представители общественности Турции уподобили Назарбаева Мустафе Кемалю Ататюрку и назвали лидером тюркского мира.

В 2012 году президент Казахстана, словно бы в ответ на все эти любезности, произнес свою скандальную речь на турецко-казахстанском бизнес-форуме. Форум был посвящен увеличению товарооборота между двумя странами, но Нурсултан Назарбаев практически дословно процитировал «символ веры» пантюркистов, имеющий весьма отдаленное отношение к вопросам торговли: «Как сказал Ататюрк, «придет время, когда все тюрки объединятся»… Между Алтаем и Средиземным морем живет свыше 200 миллионов братьев. Если мы объединимся, то будем очень эффективной силой в мире».

При этом глава государства, недавно образовавшего Таможенный союз с Россией, упомянул, что «мы [Казахстан] были колонией Российского царства, затем Советского Союза». Позже администрация президента объяснила, что имела место неточность перевода: «Все упреки и домыслы о том, что Казахстан якобы сменил внешнеполитические ориентиры не имеют под собой абсолютно никаких оснований».

К слову, этот же «символ веры» пантюркизма, правда в более мягком варианте, произносили и лидеры Киргизии, и Азербайджана, однако, как показала практика, риторика руководителей государств никак не была привязана к масштабам экономического сотрудничества. (Турция прагматична в этом плане – направления ее внешней торговли не всегда совпадает с линией МИДа страны, например, широко разрекламированное охлаждение экономических связей с Францией из-за признания последней геноцида армян на самом деле не так уж значительно, как было заявлено, сказалось на объемах торговли). Поэтому заявление Назарбаева было обращено не только к Анкаре и сторонникам пантюркизма (которые восприняли речь на бизнес-форуме с ликованием), но и в значительной мере к России. По каким-то причинам, лидер Казахстана решил показать, что при всей его «многовекторности», у него могут быть и вполне определенные, практически антироссийские предпочтения.

Вообще, столь теплые отношения Анкары и Астаны объясняются и тем, что на условном рынке внутри Совета сотрудничества тюркских государств основные товарные потоки формируются Турцией и Казахстаном, при том что, по оценкам Казахстанского института стратегических исследований, ориентация на рынок Совета наибольшее значение при формировании национальной внешнеторговой политики имеет для Кыргызстана и Азербайджана. (Для сравнения – на страны Совета приходится около 17 % всего товарооборота Кыргызстана и 5 % – Азербайджана, у Казахстана даже удельный вес Турции во внешнеторговом обороте в 2012 году не превышал 2 %, удельный вес Кыргызстана составлял менее одного процента, Азербайджана – около одной десятой процента).

Особый интерес Турции к Казахстану вызван как постоянными попытками перевести на себя потоки экспорта углеводородов из Каспийского региона и вообще получить выгодные условия импорта энергоносителей (Турция чрезвычайно зависима от импорта энергоносителей), так и тем, что попытка наладить столь же теплые отношения с другим лидером Центральной Азии – Узбекистаном – фактически провалилась.

Отношения двух стран в конце 90-х, начале 2000-х охладил отказ Анкары выдать бежавшего из Узбекистана оппозиционного политика, лидера партии «Эрк» Салиха». Высылка Салиха в Германию несколько улучшила отношения – в 1998 году президент Узбекистана принял приглашение участвовать в торжествах по случаю 75-летия Турецкой республики.

Правда, затем Каримов, не без оснований подозрительно относящийся к политическому исламу, ограничил деятельность сети турецких лицеев в Узбекистане под тем предлогом, что в эти учебные заведения являются источником ре-исламизации общества. Сеть турецких лицеев, основанная «фетхулахчи» – последователями турецкого общественного деятеля Фетхулаха Гюлена – до сих пор действует в Казахстане и Кыргызстане. В Казахстане и Кыргызстане, помимо этого, действует и по два турецких вуза. Любопытно, что едва ли не одновременно с закрытием лицеев «фетхулахчи» в Узбекистане последователи Гюлена были обвинены в подрыве основ государства и… в Турции.

Впрочем, как полагает научный сотрудник Французского института анатолийских исследований Байрам Балджи, преследуя гюленистов внутри страны, Анкара использует «фетхулахчи» как проводников своих интересов в странах Центральной Азии. Бывший сотрудник турецкой разведки Осман Нури Гюндеш в своих мемуарах «Свидетель анархий и революций» утверждает, что сеть турецких лицеев служила прикрытием для работы американских спецслужб в странах Центральной Азии. Действительно, у Вашингтона есть основания, если и не участвовать в продвижении турецкой soft power в регионе, то, как минимум, относиться к активности «фетхулахчи» и пантюркистов положительно – идеологическое окормление Анкарой центральноазиатских стран работает на воплощение в жизнь американского проекта «Большого Ближнего Востока».

В идеологической составляющей турецкой soft power ключевым врагом тюркских народов является Россия (Советский Союз), в меньшей степени – Китай. Поэтому пантюркизм как идеология сдерживания России – пока вполне вписывается в политику США в регионе.

В официальной идеологии Узбекистана образ России также не всегда положителен. Однако президенту Узбекистана Исламу Каримову, получившему в 90-х независимость от Центра, весьма не понравилась разрабатываемая в начале проникновения в регион концепция Турции как «старшего тюркского брата». Видимо, «обжегшись» на Ташкенте, Анкара сменила подходы – теперь Турция не претендует на формальное старшинство в тюркском мире – в выступлениях в Центральной Азии турецкие представители называют регион своей исторической родиной.

После подавления в 2005 году беспорядков в Андижане Турция солидаризировалась с позицией США, осудивших Ташкент за применение силы. Ок-Сарой – резиденция президента Узбекистана, для которого исламисты Ферганской долины давно являются головной болью – в 90-х они являлись серьезной политической силой, угрожавшей государственности республики, отреагировал на такое «непонимание» его проблем довольно резко – выставив из республики сначала американскую военную базу, а затем и ряд организаций. Прозападные «принципы» Турции отношений двух стран не улучшили.

В 2011 году работники и руководители 50 турецких компаний были обвинены узбекскими правоохранительными в распространении экстремистских религиозных идей и террористической деятельности. Хотя узбекские власти вели себя с гражданами Турции, мягко говоря, бесцеремонно – так, один из турецких бизнесменов, арестованный, а затем высланный из Узбекистана, заявил, что к нему применялись пытки и подал иск к узбекским властям, Анкара сделала вид, что ничего особенного не произошло – громких дипломатических шагов не последовало.

При этом удельный вес Турции в структуре внешней торговли Узбекистана составляет в последние годы чуть больше четырех процентов, несмотря на активные попытки турецкого бизнеса улучшить своих позиции. Еще в 92-м году, сразу после объявления независимости Ташкентом, Анкара поспешила застолбить «новые территории», организовав заем на сумму 250 миллионов долларов США, что на фоне тяжелой финансовой ситуации в постсоветских республиках тогда было значительными деньгами, в том числе и для приобретения турецких товаров. Но сегодня даже по данным официальной статистики (которая не может учесть значительный рынок контрабанды через практически «прозрачные» постсоветские границы), Турция значительно уступает, например, соседнему для Узбекистана Казахстану (около 10 % во внешнеторговом обороте).

Как видно, сегодня в Центральной Азии пантюркизм, относится больше к сфере идеологии, далекой от претворения в жизнь, и не является руководством для построения отношений как между странами региона, так и отношений с Турцией. Лидеры Центральной Азии отделяют вопросы выгодного им сотрудничества с Анкарой от риторики о «тюркском братстве», и во внешней и внутренней политике преследуют свои интересы. Показательно, что во «внутренних» выступлениях руководители постсоветских республик региона про общность корней не упоминают. Однако речь идет об элитах, сформировавшихся и получивших опыт руководящей работы в Советском Союзе и сразу после его распада, в условиях потери, отрицания и пересмотра идеологических ориентиров. Бывшие «первые секретари» и даже более молодые политики с комсомольским опытом воспринимают пантюркизм лишь как инструмент политики одной из стран, претендующей на ведущие позиции в регионе.

Но, в частности, в Казахстане пантюркизм пришелся «по вкусу» исповедующим национализм в его антироссийской версии «экспертам» и «лидерам общественного мнения», некоторые из которых занимали и занимают должности в государственном аппарате. И в Казахстане, и в Киргизии весьма активно действуют созданные и финансируемые «фетхулахчи» и агентами Турции СМИ и группы в социальных сетях. И в этом отношении пантюркизм преимущественно как «негативная» идеология, предназначенная для противодействия «врагам тюркского мира», особенно России, может оказать влияние на политические процессы в регионе.