Не так давно в интернет-журнале «Vласть» было опубликовано интервью с Александром Лухтановым – краеведом, чья иллюстрированная энциклопедия Верного и Семиреченской области была издана уже в третий раз. В интервью краевед отметил, что в истории Верного сплошные белые пятна, которые нужно исследовать. И это актуально не только для старого города, важно изучать советскую Алма-Ату и Алматы независимого Казахстана, поскольку здесь, как под увеличительным стеклом, можно увидеть многое из того, что происходит с нашим обществом.
Старый город
Советская Алма-Ата утрачена безвозвратно, поскольку радикальным образом изменились условия, в которых жил город. В 1989 году здесь жили чуть более миллиона горожан, а сейчас число только зарегистрированных составляет 1 млн 600 тыс. Миграционная полиция неоднократно заявляла, что на деле в городе живет около 2,5 млн человек. Раньше такой приток населения в столицу был просто невозможен. В первую очередь из-за института прописки. Возможность переехать из города в город была только в трех случаях: можно вступить в брак, обменяться квартирами или получить от государства приглашение на работу. А о том, чтобы переехать из села в город, да еще и в главный город республики, об этом фактически не могло быть и речи.
Эта искусственная консервация превращала Алма-Ату в «лучший город» страны: административный центр был также главной казахстанской сценой интеллекта и культуры. И, разумеется, это был магнит для региональных элит – сюда ехали со всей страны те немногие, кого город мог впустить. Это было важно не только для региональных сил, но даже и для обычных больших казахских семей – чтобы кто-нибудь обязательно был в Алма-Ате. Каждый новый алматинец был для своих родственников не столько гордостью, сколько мостиком, соединяющим провинцию и столицу, полезным человеком на месте.
Закрытость города приводила еще и к следующему: первое, о чем следует упомянуть, так это то, что горожане были очень далеки от традиционных казахских ценностей. Хотя в Алма-Ате по сравнению с другими городами проживало достаточно много казахов (22 проц. по переписи 1989 г.). Главным ориентиром для горожан были так называемые «европейские ценности» в том понимании, в каком они могли быть в советской стране. Поэтому, когда невидимые границы рухнули и начались мощные миграционные процессы по линии «село – город», проблема идейного взаимонепонимания алмаатинцев и приезжих стала очень актуальной. Впрочем, даже сейчас среди консервативных городов Алматы можно назвать самым либеральным.
Еще одним следствием замкнутого алма-атинского пространства стало формирование особого духа, об утрате которого так часто с ностальгией говорят коренные алмаатинцы. Ведь даже кардинальные изменения в Алма-Ате в конце 1970-х – начале 1980-х затронули только архитектурную и бытовую стороны, тогда как сознание не изменилось. В принципе, формирование особого духа объясняется просто – закрытое общество при общем качестве жизни и живой культуре рождает корпоративность. Отсюда ностальгия, концепт «Алматы – моя первая любовь», желание делать город лучше. Мы еще будем говорить о миграции, но уже здесь можно отметить – ежегодно в Алматы переезжают тысячи человек, для которых Алматы – это в первую очередь развитая инфраструктура, место для работы и досуга. Никаких особых чувств к городу нет, да они и не могут появиться. Но в итоге теряется тот самый дух корпоративности. Кто-то может возразить, что особый объединяющий дух есть во многих крупных городах, например в Нью-Йорке, где каждый житель города чувствует себя именно ньюйоркцем. Но это пока чужая схема, и как развить пресловутую корпоративность без самоконсервации, мы пока не знаем – такие модели в Казахстане еще не отрабатывались.
Радикальное преображение
За последние четверть века Алматы прошел через три точки невозврата. Пусть это звучит высокопарно, однако хорошо передает суть – он трижды проходил рубеж, после которого становился другим. Первая точка, разумеется, связана с тем, что Алматы 1991 года перестала окружать невидимая граница государственного контроля. На этот год пришлись самые массовые миграционные процессы внутри страны, когда во внутриреспубликанской миграции участвовало около полумиллиона человек. Это время развала совхозов и колхозов. Впоследствии Алматы, как уже было сказано, стал домом для 2,5 млн человек. Кстати, если говорить об изменениях в национальном составе, то, по нынешним данным, казахи составляют 56 проц. Сильно уменьшилось количество европейского населения – за 20 лет из страны уехали более 200 тыс. алматинцев. Но помимо славян, немцев и т. д. из города в разные годы уехали и образованные и состоятельные казахи – одни в дальнее зарубежье, другие на службу в Астану. Кстати, уезжают до сих пор – за один прошлый год Алматы покинули 35 120 человек. Таким образом, если учесть данные по количеству населения, объему миграции и данные по этническому составу, можно смело заявить – соотношение приезжих против коренных алматинцев далеко не в пользу последних. По предположениям аналитика Нуртая Мустафаева, удельный вес мигрантов составляет около 70 процентов горожан.
И если раньше это была тоненькая струйка региональных элит, то теперь это мощный поток всех, кто пытается найти в городе лучшую долю. В свою очередь, это отразилось на городе его маргинализацией. Это видно по тому, как увеличивалось количество преступлений.
Так, еще в 1997 году в год регистрировали около 14 600 преступлений. В 2010-м эта цифра выросла до 17 800, в 2011-м – до 28 561. А за 9 месяцев 2012 года в городе было зарегистрировано более 37 тыс. преступлений. За 2013 год их число выросло до 55,3 тыс. Сотрудник Генеральной прокуратуры Руслан Исаев рассказал, что более половины всех совершаемых преступлений в Алматы – дело рук приезжих. Каждое третье преступление совершено безработными, а каждое пятое – связано с мобильными телефонами.
Отдельная проблема – молодые люди, которые едут в город получать образование. По данным замакима города Юрия Ильина, в Алматы учатся более 200 тыс. студентов, среди которых только 10 процентов – местные. При этом каждый год из вузов Алматы выпускается около 43–46 тыс. человек. Естественно, невозможно каждый год создавать 40 тыс. рабочих мест. Однако, как отмечает г-н Ильин, «практически у каждого молодого человека есть желание остаться в том городе, где он может себя реализовать, и Алматы в этом плане очень привлекателен. Возвращаться в тот регион, откуда приехали, не все хотят». По данным исследования фонда «Сорос», наибольшее количество студентов едет из трех южных областей (42,3), Алматинской области (28 проц.) и ВКО (11,4). И несмотря даже на качество высшего образования, можно сказать, что в Алматы задерживаются наиболее амбициозные, активные и талантливые. Поскольку при высокой конкуренции на алматинском рынке труда, высоких ценах на недвижимость и аренду им нужно стараться больше, чем местным.
Один работодатель рассказал нам, что ему легче работать с приезжими, поскольку они уже прошли через школу самостоятельной жизни и, в отличие от алматинских молодых кадров, готовы много работать.
«Нельзя сказать, что местные изнеженные, но у них нет стимула выкладываться. У них есть жилье, родители, которые могут обеспечить, а у приезжих ничего нет. Местные вялы, им ничего не нужно добиваться, а провинциалы полны энергии», – добавляет он. И эта приезжая, но очень динамичная молодежь задает темпы городу – хотят того коренные жители или нет.
Свой небольшой вклад, в сравнении с объемами внутренней миграции, вносят и иностранцы, которые едут в город в поисках все той же лучшей доли. По данным миграционной полиции за 2008 год, в городе проживало чуть более 72 тыс. иностранцев, наибольшее количество из которых представляли граждане Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана. Сейчас власти заявляют, что проблем нет и ситуация находится под контролем. Вместе с тем нужно отметить, что многие СМИ опасаются наплыва трудовых мигрантов из Средней Азии, которым из-за курса рубля невыгодно работать в России. Есть мнение, что они поедут работать в Казахстан, хотя на самом деле это маловероятно – возможность ослабления тенге остается, а потому для граждан Таджикистана и Узбекистана вряд ли в средне- и долгосрочной перспективе Казахстан может быть привлекательным. По некоторым экспертным оценкам, мигранты с большей охотой едут на заработки в Турцию.
Вместе с тем сюда из Средней Азии приезжают не только гастарбайтеры. Поскольку Алматы – крупнейший и богатейший город региона, сюда едут на ПМЖ те, для кого нет условий реализовать себя в Узбекистане или Кыргызстане. Это образованные, амбициозные люди, которые хотят строить бизнес, проявить творческий потенциал.
Но подчеркнем еще раз – мощный миграционный поток в Алматы полностью перекроил демографическое, социальное, интеллектуальное и культурное качество города.
Здесь даже невозможно использовать парадокс Тесея. Помните, при починке его корабля старые доски заменяли новыми, и в какой-то момент возник вопрос – это новый корабль или все тот же? В случае с Алматы ответ очевиден: это однозначно другой город. Он отличается даже площадью. Та Алма-Ата, по которой с ноющим чувством в груди тоскуют алматинцы, располагалась на 170 кв. км (М. К. Козыбаев. «Алма-Ата. Энциклопедия». 1983). Затем указами президента площадь постепенно увеличивалась. И крайний раз это случилось в прошлом году, когда город стал больше на 23 200 гектаров. Тогда к городу «пристегнули» села Рахат, Курамыс, Альмерек, Колхозшы, Кайрат, Кольсай, Сулусай, Каргалы, Карагайлы, Жайлау, Шугыла, Акжар, Таусамалы, Тастыбулак, Таужолы, Алгабас, Мадиниет и Теректы, Ремизовка, Алатау, Ерменсай, Нурлытау, Актобе, Аккайын, также ТЭЦ-2, часть поселка Боролдай и Первомайский, санаторий “Алмаарасан”, обсерваторию и космостанцию. Итого текущая площадь города составляет 682 кв. км.
Новая провинция? Перерождение 1998 года
Второй рубеж был, конечно же, в 1998 году, когда Алматы потерял статус столицы. А это в условиях восточного общества значительно снижает роль города. И здесь уже проблему следует рассматривать с точки зрения социологии урбанизации. Противостояние столицы и провинции – это давняя проблема для исследования, особенно в восточном обществе, в котором столица получает все, а провинция ничего. В этом, собственно, и отличие азиатских городов от европейских. Если вы едете по Европе, то вы, скорее всего, не заметите значительной разницы между качеством жизни в провинциальном городке или в столице – та же инфраструктура, схожие возможности для реализации. Или еще более отличающийся от нас пример – Вашингтон в США и Канберра в Австралии. Ни один из городов не является центром, куда хотели бы переехать американцы/австралийцы. В столицах сосредоточена бюрократическая чиновничья служба, тогда как настоящая жизнь разворачивается в Сан-Франциско, Нью-Йорке, Мельбурне и Сиднее. Для азиатского общества это невозможно – фактор столичности в умах чиновников и населения является определяющим. Поэтому существует Москва и «остальная Россия», а качество жизни в Астане и Актау несопоставимы.
Интересно, что различия в статусности столицы трактуются по-разному. Например, Вадим Россман в монографии «Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения», изданной Институтом Гайдара, пишет, что положение главного города напрямую зависит от политического режима. Автор указывает: «Сама урбанистическая иерархия городов в любой стране, с одной стороны, отражает ее политическую сущность и идентичность и соответствует политическим принципам ее устройства, а с другой – закрепляет эти принципы». Фундаментальные принципы либеральных демократий – такие как разделение властей, система сдержек и противовесов, принципы федерализма, механизмы контроля гражданским обществом деятельности корпораций и государства – находятся в соответствии со структурой городов, что наиболее четко видно на примере крупных многонациональных политических образований. По мнению Вадима Россмана, в самой иерархии урбанистической сети уже скрыта особая мораль – принципы взаимодействия между регионами, принципы достойного управления (good governance) и социальной справедливости. Тогда как в странах с сильной вертикалью «нестоличные города часто изъяты из системы международных экономических связей, а столицы монополизируют ресурсы и служат единственным окном в большой мир», – пишет автор. Впрочем, тут нужно ставить вопрос о готовности и желании больших и малых городов на Востоке вести самостоятельную деятельность.
Так или иначе, Алматы в 1998 году фактически получил статус провинциального города. И сейчас, в 2015-м, отчетливо ощущается, что Алматы – брошенный нелюбимый ребенок: есть проблемы с экологией, дорогами, в работе муниципальных, коммунальных служб и т. д.
Нет, город еще очень силен и, возможно, он сумеет повторить судьбу Санкт-Петербурга, о котором поэт Лев Озеров когда-то сказал: «Великий город с областной судьбой». По большому счету северная российская столица – это тоже почти провинция.
Для этого у Алматы есть все условия – еще очень долго Астана будет лишь административным центром, в котором сосредоточена власть, тогда как южная столица по инерции еще десятилетия будет сохранять культурное и интеллектуальное преимущество. Хотя в области, скажем, медицины Астана благодаря созданию Национального медицинского холдинга уже смогла превзойти бывшую столицу размахом и качеством предоставляемых услуг и научно-исследовательской работы.
Сохранить за Алматы высокий статус можно, если сохранить институты национального уровня. Национальный банк, головные офисы крупнейших банков, специализированный финансовый суд пока находятся в южной столице. И для города принципиально важно сохранение этих и других институтов здесь.
Алматы – это финансовый центр страны и даже региона, это крупнейший и самый богатый город. Определяющим его будущее развитие является наличие здесь крупнейшего рынка сбыта. Это самый экономически активный регион среди всех – он на первом месте по объему валового регионального продукта (8 трлн тенге за 11 месяцев 2014 г.). Город стабильно собирает самое большое количество налогов – в 2014 году акимат был намерен получить 1,5 трлн тенге. Город является крупнейшим рынком сбыта. Например, ежегодно город съедает около 2 млн тонн продуктов питания.
Здесь же самые высокие показатели и по покупке одежды, техники и другим товарам. Более того, это, по сути, начало для любого предпринимательства. Ни один крупный проект или международный бизнес не начинался в регионах, чтобы потом попасть в Алматы – чаще всего бизнес-модель обкатывается именно здесь и уже потом транслируется на всю страну. Покорение рынка Алматы – это по-прежнему покорение всего казахстанского рынка. Все это у Астаны будет еще нескоро, а Алматы своего экономического лидерства либо не потеряет вообще, либо будет сохранять положение еще очень долго.
Пока
Астана и Алматы как будто связаны пуповиной, как если бы это был один город.
Даже если говорить о политической номенклатуре, то в составе властных органов процент выходцев из алматинской элиты или из алматинских семей достаточно велик. Кроме этого в родстве города видится и необходимость проведения крупных спортивных мероприятий на севере и юге, многие алматинцы вынуждены по долгу службы жить на два города. Повестка дня формируется в Астане, но все крупнейшие СМИ, которые могут ее освещать, все еще находятся в Алматы. Пока новый город не наработает собственные кадры и интеллектуальную инфраструктуру, он будет зависеть от своего старого коллеги.
Возвращения не будет. Скачок цен на недвижимость 2006 года
Третий рубеж, который прошел Алматы, в принципе, характерен для всего Казахстана, но именно здесь его последствия проявились наиболее ярко. Это 2006 год, когда цены на недвижимость резко взлетели вверх и определили текущую жизнь в городе. В начале 90-х годов цены на недвижимость были «смешными». В Алматы можно было купить приличную квартиру недалеко от центра за 1 500–2 000 долларов. Жилье продавалось только вторичное: советское строительство уже не велось, а новое еще не начиналось. А в 2006 году начался рост цен, и сейчас 1 900 долл. – это средняя цена только за один квадратный метр. Во многом, кстати, это затормозило поток мигрантов в город, поскольку жить стало очень дорого. Также новые цены стали обуславливать новый стиль жизни, определили текущие ценности алматинца и тех, кто хочет им стать. Все, как по Булгакову: только ленивый не цитировал великий роман об испорченных «квартирным вопросом» горожанах.
Сейчас Алматы – это не город, а, скорее, совокупность жилых кварталов, офисных зданий и населения.
Прежнее романтическое представление о яблоневом саде и фестивалях «Азия Дауысы» и «Алматы – моя первая любовь» остается только в воспоминаниях. И живых носителей алма-атинского духа, живых символов города, становится все меньше. Одна из недавних утрат – смерть Герольда Бельгера, который переехал в Алма-Ату в 60-е годы прошлого века и стал по-настоящему почетным жителем города. Город меняется, от прежнего флера остались намеки, которые еще угадываются в старом центре – на Тулебайке, на «Недельке», в районе Жургеновки да по ул. Байсеитовой. Но кто вспомнит о том, как было раньше, лет через 20–30? Новой точкой отсчета будет нынешний Алматы. И так будет происходить раз за разом – для каждого нового поколения будет образ своего города.
Во всей этой истории вызывает сожаление другое – есть значительное количество алматинцев, которые сердцем и мыслями остались в советском прошлом. Их не отпускает ностальгия по светлому образу старой Алма-Аты, той, где прошли лучшие годы: юность и молодость. Для них то, что происходит с городом, вызывает острейшее неприятие, во всем видится только развал и увядание. Они не видят, что город просто меняется – когда-то он был форпостом русской империи у границ с Востоком, но и теперь он стоит на переднем крае, представляя европейские ценности у ворот Азии.
Да, город изменяется, азиатского в нем становится все больше, а в своей северной части он даже становится более похож на Тараз. Однако, несмотря на это, для всего Казахстана город такой же уникальный, как Гонконг для Китая. Это город другой динамики, это фабрика, которая проверяет людей на прочность, готовит и отправляет в ту же Астану, и этого не отнять. Как не отнять и того, что здесь лучший сервис и климат. Город меняется, и для тех, кто остался в 80-х, не остается ничего другого, как смотреть на течение этой жизни со стороны.
Правила комментирования
comments powered by Disqus