События в Паркентском районе Ташкентской области Узбекистана вызвали большой резонанс: после того как в одном из предгорных поселков появились листовки с символикой террористического «Исламского государства Ирака и Леванта» (ИГИЛ, ИГ, ISIS или IS англ., Daesh араб.), в нем начались массовые проверки, несколько человек было арестовано, а в самом кишлаке фактически введен комендантский час.
Что же там произошло и что происходит сейчас? В этом я и журналист-правозащитник Дмитрий Тихонов попытались разобраться, отправившись на место происшествия.
О чем сообщалось
Но сначала - необходимая предварительная информация о случившемся.
Как сообщил независимый ташкентский сайт «Узметроном», в ночь на 26 апреля на стенах школы и колледжа в горном кишлаке Хисарой Паркентского района Ташкентской области Узбекистана неизвестные расклеили листовки с изображением черных флагов «Исламского государства» и угрозами в адрес действующей власти и поддерживающего ее населения.
Вскоре после случившегося на место события прибыли подразделения силовых ведомств с бронетехникой. Под контроль был взят весь населенный пункт, тщательно проверялись все въезжающие и выезжающие из него автомобили. В поселке неформально ограничили передвижение жителей, которым было рекомендовано не покидать свои дома без крайней необходимости после девяти часов вечера.
Ссылаясь на свои источники, «Узметроном» уведомил, что «специалисты» полностью исключили причастность сторонников или членов ИГИЛ к распространению листовок. По их мнению, акция, скорее всего, была проведена представителями какой-либо подпольной ячейки деструктивного направления и имеет цель внести нервозность и элементы паники в повседневную жизнь населения республики.
По данным издания, силовики приступили к тщательной проверке всех мобильных телефонов, планшетов и ноутбуков местных жителей на предмет тиражирования материалов ИГИЛ. И, как сообщил «Узметроном» на следующий день, 30 апреля, они задержали несколько молодых людей, в чьих мобильных телефонах были обнаружены рекламные ролики ИГИЛ. Все задержанные недавно вернулись из России, где работали на стройках Санкт-Петербурга, их считают инициаторами распространения роликов среди узбекской молодежи поселка и, возможно, других населенных пунктов.
«Розыск их сообщников и причастных к террористическому подполью людей параллельно ведется в ряде областей Ферганской долины Узбекистана и других регионах страны», - проинформировало издание.
В тот же день пресс-служба МВД Узбекистана прервала затянувшееся молчание и сообщила, что 30 апреля по подозрению в распространении материалов, содержащих угрозы в адрес администрации образовательных учреждений, расположенных на территории Паркентского района Ташкентской области, задержан несовершеннолетний житель этого района. По данному факту возбуждено уголовное дело, проводятся следственные мероприятия.
Место событий
Добравшись до Паркента, районного центра в предгорьях Ташкентской области, мы выяснили, что правильное название кишлака, о котором шла речь, не Хисарой, а Хисарак. Он расположен примерно в пяти километрах от Паркента.
При въезде в кишлак, возле перекрестка, находится учебное заведение, огражденное металлическим забором. Это и есть тот самый колледж транспорта и сервиса, где неизвестные расклеили листовки ИГ.
Дорога на перекрестке перед колледжем раздваивается – одна уходит влево, вторая продолжается прямо.
Та, что слева, сначала подводит к группе из 10-15 панельных четырехэтажек, затем еще раз сворачивает и ведет к интересному объекту под названием «Физика-Солнце» - построенной на излете советской эпохи большой солнечной печи с комплексом гелиостатов, куда сегодня водят экскурсии, демонстрируя научные достижения Узбекистана. В микрорайоне неподалеку должны были жить ученые и инженеры, но сейчас там живут паркентцы и «понаехавшие» из разных кишлаков.
По второму пути можно въехать в Хисарак, который начинается сразу же за перекрестком и тянется километра на три вдоль дороги, медленно поднимающейся к уже близким горам.
В микрорайоне «Физика-Солнце»
Сначала мы решили заглянуть в микрорайончик слева.
Когда проходили мимо колледжа, обратили внимание, что возле одного из входов на его территорию стоят несколько мужчин в серых костюмах, вероятно, сотрудники этого заведения. Они не просто стояли, но как бы дежурили, следили, чтобы туда не проникли непрошеные гости. Сам колледж, похоже, действовал – из ворот выходили парни и девушки.
Едва войдя в микрорайон, возле первого же панельного дома, обратной стороной выходящего к колледжу, мы увидели скопление милиционеров и людей в штатском, всего семнадцать-восемнадцать человек. Рядом стоял автозак.
К одному из милиционеров был прикреплен наручниками молодой парень. Он что-то показывал, оператор с камерой все это снимал, а милицейско-спецслужбистская толпа ходила за ними. Видимо, шел следственный эксперимент. В трех сторонах от этой группы, метрах в двадцати от нее, стояли охранники и никого не пускали в ту сторону. Увидев нас, они энергично замахали руками: «Назад, назад, сюда нельзя».
Подворачиваться силовикам под горячую руку нам не хотелось, и, обойдя их, мы пошли по большому двору, который образовывало не менее пяти-шести четырехэтажек. Почти возле каждого подъезда стояли мужчины и женщины, испуганно наблюдая за происходящим и, подобно сусликам, будучи наготове юркнуть в норку-подъезд при приближении милиции.
«Не знаете, что тут такое?» – обратились мы к одной из таких групп.
«Террориста поймали», - коротко пояснила женщина.
«А что он натворил?»
«Говорят, что-то взорвать собирался».
Тут двое стоявших рядом мужчин начали тихонько ей говорить по-узбекски: «Э, нима дейсан?..» («Ты что болтаешь?») Лучше, мол, помолчи, как бы потом не было проблем.
«То есть, такие разговоры ходят?», - попытались мы продолжить беседу.
«Да, разговоры ходят», - нехотя подтвердил пожилой мужчина, уцепившись за спасительное слово «разговоры». И все настороженно замерли.
Поняв, что из них ничего больше не вытянешь, мы отправились дальше, рассматривая жителей микрорайона, выглядывавших из всех щелей. Они следили за происходящим с безопасного расстояния метров в пятьдесят, глядели сквозь кусты, из окон, стараясь остаться незамеченными. На наши вопросы отвечали, что сами ничего не знают (хотя я уверен, что всё они прекрасно знали).
Исходя из обычной практики, проведение следственного эксперимента должно было бы говорить о том, что арест состоялся, как минимум, несколько дней назад (как правило, подобные эксперименты в сочетании со съемками «кино» проводятся не в первые дни после ареста). Но однозначно судить об этом нельзя: у каждого правила бывают свои исключения.
В Хисараке
Сделав круг и не добившись от перепуганных обитателей многоэтажек никаких подробностей, мы решили пройтись по самому Хисараку. Вернулись к перекрестку и зашагали в сторону гор. Да, забыл сказать, что никакой бронетехники там не было.
Люди на улице нам почти не встречались. В одном месте, правда, тусовалось несколько кишлачных таксистов.
Так мы прошли с километр. Со стороны гор ехала легковушка, старая «Волга», к крыше которой был приторочен тандыр. Я решил снять на мобильник «экзотичный» кадр и сделал пару снимков. Машина мгновенно остановилась: «Зачем снимаете?» Мы успокоили водителя, пояснив, что просто фотолюбители, что нам понравился его тандыр.
Но на использование телефона обратила внимание группа людей, стоявших на другой стороне дороги, возле кишлачной парикмахерской. Пожилой человек и женщина возле него подозвали нас и принялись расспрашивать, кто мы и зачем тут снимаем. Из окна парикмахерской высунулось еще два-три лица.
Пожилой человек потребовал предъявить документы. Конечно, можно было бы сказать ему что-то вроде: «Не ваше дело, где хочу, там и снимаю», но я миролюбиво протянул ксерокопию паспорта. Изучив ее, они успокоились и сообщили, что проверяют документы на всякий случай – «мало ли кто ходит в нашей махалле».
«А что, здесь что-то произошло?» - полюбопытствовал я.
«Нет-нет, - ответил «проверяющий», возвращая ксерокопию. – Ничего не было».
Мы двинулись дальше, обсуждая тот факт, что общаться сразу с несколькими людьми бессмысленно: они боятся друг друга, что кто-нибудь из них «сдаст» остальных, заявит, что они разговаривали с «чужими», и всем достанется. Надо искать одного.
И вскоре он отыскался («испанский король отыскался…»). Пожилой узбек сидел на бетонном бордюре возле своего дома. Мы поздоровались и начали постепенно задавать ему вопросы о происходящем в кишлаке. И, - о чудо! – он отвечал.
По его словам, недавно кто-то расклеил листовки на стенах колледжа, школы и детского сада. (Думаю, что насчет детского сада он добавил от себя.) Милиция и спецслужбы начали всех трясти и 30 апреля арестовали в микрорайоне «одну ваххабитскую семью» - сына и мать. Они вроде бы готовили что-то нехорошее.
«Теперь в милиции на него надавят, и он назовет еще человек десять», - предположил наш собеседник (в смысле: даже тех, кто к этому непричастен). Он также сообщил, что члены этой семьи «шили какие-то флаги, мать их шила», но что это за флаги, толком объяснить так и не смог.
На вопрос о введенной в кишлак бронетехнике, он ответил, что ни о чем подобном не слышал. То есть, либо ее не было вовсе, либо она была введена на очень короткое время и, скорее всего, дальше перекрестка в кишлак не заезжала.
После беседы с этим человеком картина стала более-менее прорисовываться. И листовки, и задержания были. Жители поселка сильно напуганы и проинструктированы насчет отлова «чужих». Конечно, хотелось бы выяснить, сколько человек и кого именно задержали – то ли гастарбайтеров, вернувшихся из России, то ли кого-то из местных юнцов. Но для этого надо было говорить с кем-то из представителей милиции или спецслужб.
Понимая, что подобная беседа не по нашей воле может затянуться надолго, мы отложили ее напоследок и двинулись дальше, надеясь пообщаться еще с кем-нибудь из местных, уточнить детали. Кишлак ведь не очень большой, и на самом деле все в нем в курсе происходящего.
Но поговорить с его жителями нам уже не пришлось. Стоило мне достать мобильник и снять дорогу на фоне гор, как к от группки людей поодаль отделился какой-то мужчина, приблизился к нам и поинтересовался, зачем мы снимаем и есть ли у нас документы.
Услышав, что мы журналисты, он пригласил нас пройти в одноэтажное здание. Это оказалось отделение милиции, а сам мужчина представился местным посбоном (штатным соглядатаем). Он позвонил начальнику милиции Паркентского района, и сообщил о нас. Тот сразу же выехал.
В милиции
Начальник милиции Паркента и его окрестностей, подполковник Акмаль Джалилов, одетый в серую камуфляжную форму, прибыл с двумя крепкими оперативниками. Сурово изучив ксерокопии наших паспортов и задав несколько вопросов, он начал куда-то звонить для проверки того, действительно ли мы являемся журналистами, кто такие и так далее.
Итогов проверки мы дожидались в коридоре, беседуя с оперативниками, которые перед этим проверили наши телефоны на предмет фото и видео. Не знаю, что они там хотели обнаружить, – видеоролики ИГ, что ли.
Один из них на наш стандартный вопрос о том, что произошло в поселке, на голубом глазу ответил, что ничего. «Вообще ничего?» «Вообще ничего».
«А мы видели как одного парня в наручниках ведут».
Он смутился, но продолжал упрямо мотать головой: «Не знаю, ничего не произошло». В общем, ушел в несознанку.
На наши расспросы о будто бы введенной в кишлак бронетехнике оперативники отвечали уклончиво: «Вы видели где-нибудь тут бронетехнику? Нет? Ну, вот видите».
Наконец, начальник, проведя переговоры относительно нашей судьбы, вышел, по его команде мы влезли в машину и нас этапировали в Паркентское РУВД.
Проезжая мимо уже знакомого колледжа, мы увидели, что перекресток наводнен сотрудниками милиции и спецслужб. Похоже, следственный эксперимент переместился сюда.
Прибыв в РУВД, мы прошли в кабинет начальника милиции. У него вопросов к нам уже не было, а у нас к нему - были. Мы попросили его рассказать, что всё-таки произошло в Хисараке.
«Дело в том… (пауза) …что это были учения», - задумчиво сообщил он.
Такого ответа мы не ожидали. Видя наше недоумение, он заверил, что там проводились и будут и дальше проводиться масштабные учения (подразумевалось - антитеррористические).
Далее он поведал, что обязан заботиться о спокойствии народа. Но народ должен и сам тоже что-то предпринимать, например, сообщать о разных подозрительных лицах. Милиция же не может сама за всем уследить. Поэтому иногда и проводятся учения.
«Я беру из Ташкента пять-шесть человек, с бородами, они разъезжаются по разным местам района, и потом то из одного, то из другого кишлака нам звонят. И говорят, что вот, тут у нас появились такие. Из этих пяти-шести человек трех-четырех задерживают, номера машин записывают и нам сообщают», - рассказал офицер.
Потом, по его словам, на собраниях хвалят тех, что были особенно бдительны. Эта мера – превентивная, направленная на то, чтобы люди видели, что милиция работает, и что возможное преступление не останется безнаказанным.
«А мы своими глазами видели, как какой-то арестованный парень в микрорайоне показания на камеру дает», - снова сказали мы.
«Где? - удивился начальник милиции. – В микрорайоне?.. А, это вора поймали. Он занимался воровством».
«Вот сами посудите, - продолжил он. – Если произойдет что-нибудь серьезное, разве кто-нибудь [из руководства] возьмет на себя ответственность не закрывать школу и колледж на время проверки ситуации? А у нас, как вы сами видели, колледж спокойно работает».
Поговорив еще немного в таком духе, мы вежливо осведомились, что, раз, мол, всё выяснилось, и это были просто учения, то, может, мы пойдем?..
«А как же обед?» - сказал начальник. И мне стало ясно, что будет дальше.
«Поляна» в одном из самых авантажных паркентских заведений – «Орзу» - была уже накрыта. «Матор-самса», шашлык, салаты, водка. Сам начальник, будучи на службе, не пил. Его зам пригубил символически. Мы же с удовольствием налегали на всё перечисленное – с утра не ели.
«Вот многие не любят милицию, - продолжил поднятую тему подполковник Джалилов. – Почему? Украдет кто-нибудь, например, корову. Как вы думаете, сколько человек надо допросить, прежде чем мы поймаем вора?»
«Десять?» - предположил я.
«Сто! Два-три месяца занимаемся этим, сличаем показания, где был, с кем. Если спросить: «Скажите, пожалуйста, не вы ли случайно украли эту корову?», то, конечно, никто ничего не скажет. Но мы все-таки ловим. Как и этого вора, которого вы сегодня видели».
Во время обычного обеденного разговора ни о чем начальник паркентской милиции посетовал на несознательность и неподготовленность наших людей: «Вот если, к примеру, что-нибудь взорвется, то надо убегать подальше от того места, а наши что делают в таких случаях? Наоборот, собираются в толпу».
Мы вспомнили, что в Сирии и Ираке террористы часто производят второй подрыв, убивая собравшихся на месте первого взрыва, и начальник высказал мнение, как можно было бы раз и навсегда вбить людям в голову правильный образ действий.
«Взять эту всю толпу, «проверить» хорошенько каждого пару раз, - после этого, если когда-нибудь в будущем что-нибудь такое произойдет, они мгновенно будут разбегаться».
Беседа закончилась на мажорной ноте. Начальник милиции дал номер своего телефона, предложив обращаться за необходимыми сведениями лично к нему, а также если возникнут какие-нибудь проблемы при съемках, да и вообще. Мы поблагодарили его за угощение, мысленно воздав должное его качествам дипломата.
Затем его зам на своей машине отвез нас в Янгибазар, городок, где можно сесть на маршрутку до Ташкента, – что называется, от греха подальше, убедившись лично, что двое сытых и пьяных журналистов покинули зону спецоперации, район их персональной ответственности.
ИГ в Узбекистане
Листовки с флагами ИГ в Хисараке – уже не первый случай намеренной демонстрации символики этой террористической организации в Узбекистане.
В ночь на 28 августа 2014 года неизвестные прикрепили к перилам моста на ташкентском массиве Юнус-Абад черный флаг «исламского халифата», который провисел там до утра. Милиция активно вела поиск виновных, но, судя по всему, найти их не удалось.
Согласно обрывочным сведениям, попадающим в независимые СМИ, время от времени в Узбекистане судят группы людей и отдельных лиц, имеющих какое-то отношение к ИГ, или, возможно, распространявших её пропагандистские видеоролики.
Известно, что в ноябре 2014 года в Кашкадарьинском областном суде по уголовным делам слушалось дело 27-летнего жителя города Шахрисабза Нодира Жавлиева, обвиняемого в боевых действиях на стороне ИГ и вербовке её сторонников. Подробности этого дела, а также то, чем оно закончилось, к сожалению, неизвестны.
По данным СМИ и сообщениям представителей спецслужб стран Средней Азии, среди примкнувших к ИГ боевиков-выходцев из среднеазиатского региона больше всего этнических узбеков – и в силу их высокой численности, и религиозности. Как правило, они отправляются на войну не из самого Узбекистана, а из стран, где находятся на заработках, поэтому отследить их передвижения весьма затруднительно.
Поэтому, по некоторым данным, проверке в связи с распространением листовок в Хисараке в первую очередь подверглись люди, вернувшиеся из трудовой миграции.
В данном случае власти, что называется, действуют на опережение, реагируя на каждый случай распространения экстремистских идей. И если в этой связи их в чем-то и можно упрекнуть, то, прежде всего, в неуместной скрытности и нежелании нормально работать с прессой.
Правила комментирования
comments powered by Disqus