В 2015 году евразийская интеграция получила существенную политическую динамику в ряде постсоветских государств. К Евразийскому Экономическому Союзу (ЕАЭС) с участием пяти стран (Россия, Белоруссия, Казахстан, Армения, Кыргызстан) активно обсуждается присоединение Таджикистана. В чем причина популярности евразийской экономической интеграции и каковы ее перспективы?
Основная причина «спроса на интеграцию» в постсоветских странах – кластерный характер экономики, сложившийся в период советской индустриализации. Промышленные комплексы регионов и республик строились не как автономные системы, а как составные части единого экономического организма, где допустимо профилирование, развитие наиболее эффективных отраслей экономики с учетом местных ресурсов и условий.
В результате политический распад СССР привел к разрушению сложившихся в период модернизации страны торговых связей и стал серьезным препятствием на пути дальнейшего развития постсоветского пространства.
Писать поперек «линованного листа» – не лучший подход в экономике, поэтому в 2000-е гг. страны бывшего СССР обратились к идее восстановить старые связи в сфере производства, без обсуждения проблем политической интеграции.
Первой пробой интеграционных процессов стал союз России и Белоруссии, которому, впрочем, придали также политическое измерение. Промышленные цепочки двух республик были наиболее тесно связаны, так как обе в силу большого промышленного потенциала производили конечные технологически емкие товары и продукцию «глубокой переработки» (комплектующие для различных видов техники). Причем для многих предприятий России и Белоруссии производственные цепочки начинались или заканчивались на территории партнера, и гармонично развивать эти отрасли в отрыве от союзника без создания производств-дублеров было невозможно.
Позже сложился тройственный Таможенный Союз с участием Республики Казахстан. В экономике РК обрабатывающая промышленность играла меньшую роль, чем в РФ и РБ, однако казахский рынок был важным поставщиком природных ресурсов и сырья для бывшей союзной промышленности. Кроме того, ТС стал фундаментом для крупного транзитного проекта, который должен был соединить Китай и рынки Европы. Кроме того, в настоящий момент формируется также «южная ветка» нового транспортного маршрута, которая позволяет соединить Россию и ЕС с Ираном и другими рынками побережья Индийского океана через Казахстан и Туркменистан.
Создание транзитной системы подразумевало совместный проект всех трех стран по развитию складской и транспортной инфраструктуры, а также создание общих, удобных для перевозчиков правил транзита товаров на иностранные рынки. Проект может потерять смысл без согласованных действий всех участников, что стало еще одной причиной формирования евразийских интеграционных структур.
Очевидно, что предыдущий этап евразийской интеграции с участием «большой тройки» имел близкие экономические цели и позволял добиться быстрой отдачи с точки зрения роста торгового оборота. Рынки всех трех стран достаточно велики для того, чтобы их соединение дало быстрый и существенный толчок для роста общего ВВП.
Однако в 2015 году проект вышел на принципиально новый уровень, так как к нему присоединились две меньших по размеру ВВП и населения страны, которые к тому же слабее были связаны с общим рынком ТС в силу производственных и географических особенностей. Армения не имеет непосредственных границ с другими странами-участницами, и в условиях транспортной блокады со стороны Азербайджана и Турции единственным маршрутом транзита является грузинский, причем наземные коммуникации через территорию Грузии нестабильны, а морские перевозки не всегда рентабельны из-за затрат на перевалку в портах. Кыргызстан имеет границу с Казахстаном, однако его транспортная емкость ограничена, а железнодорожное сообщение идет только кружным путем через территорию Узбекистана, который фактически блокировал сообщение с Ошской областью из-за политических разногласий с Бишкеком. Наконец, сейчас юг Кыргызстана связан с северными регионами страны и ЕАЭС только по узкой горной трассе Бишкек-Ош, что делает проблематичным развитие евразийских связей для почти половины государства.
Критики евразийского проекта часто говорят о проблемах, с которыми связано вступление в ЕАЭС Кыргызстана, Армении, а в перспективе и Таджикистана.
Странам-союзникам придется прилагать усилия, чтобы решать транзитные проблемы Армении, вкладывать средства в кыргызское дорожное строительство, наконец, сталкиваться с рисками контрабанды оружия и наркотиков из Афганистана через страны Средней Азии.
Наконец, присоединение новых членов к интеграционному проекту не обещает быстрой отдачи. Кыргызстан имел в советское время ряд конкурентоспособных промышленных производств, включая выпуск радиодеталей и насосное производство, однако кризис 1990-х оказался для страны более разрушительными, чем для государств «большой тройки» ЕАЭС, и большинство объектов не удалось сохранить.
В чем же смысл расширения евразийского проекта для этих стран? Здесь есть комплекс причин.
1. «Общность судьбы». Речь не о каком-то философском «евразийском единстве», а о вполне конкретной социально-исторической взаимозависимости постсоветских стран. Историческая общность языка привела к тому, что страны бывшего СССР соединяют постоянные миграционные потоки. Проблемы одних стран быстро отзываются у соседей потоками трудовых мигрантов или беженцев. Сплошное блокирование границ обычно не эффективно, как показывает пример даже сравнительно короткой границы Мексики и США, а в условиях часто прозрачных постсоветских границ – оно просто невозможно.
В результате исторического проживания народов в общем государстве практически все государственные границы разделяют население близкое по национальности, языку и обширным родственным связям. Это создает эффект интенсивных транспортных потоков и социальных контактов в приграничных районах, который не может перекрыть даже серьезный полицейский контроль. Характерен пример блокирования границы Кыргызстана и Узбекистана, который ограничил, но не прекратил миграционные и товарные потоки. Несмотря на наличие проволочных ограждений и сеть постов пограничной охраны, существует практически открытый ввоз китайских реэкспортных товаров в Узбекистан и нелегальное проникновение узбекских трудовых мигрантов в Ошскую область Кыргызстана.
Стоит напомнить пример Украины, гражданская война в которой отозвалась огромным миграционным потоком в России, а страны ЕС смогли закрыться от него в большей мере. В случае со Средней Азией из-за локального экономического кризиса и износа коммуникаций, построенных еще в СССР, существуют риски роста политического радикализма и создание в регионе нового ИГИЛ, что является прямой угрозой для всех государств евразийской «большой тройки».
2. Трудовой ресурс. Наиболее крупная постсоветская страна – Россия – столкнулась в 1990-е с одним из наиболее тяжелых демографических кризисов. Несмотря на менее жесткие экономические и политические потрясения, страна пережила серьезный скачок смертности на фоне невысокой рождаемости и лишь сравнительно недавно смогла вернуться к уровню естественного прироста населения. В результате российский рынок нуждался и, видимо, будет нуждаться в ближайшей перспективе в импорте рабочих рук. Причем речь не только о предложении квалифицированного труда, но и о неподготовленных разнорабочих, которые нужны в условиях строительного бума и для поддержания нормальной работы дорожных коммуникаций, растянутых в российских условиях на огромные расстояния.
Армения и Кыргызстан, наравне с Таджикистаном, являются историческими донорами рабочей силы для рынков России и Казахстана. Их участие в ЕАЭС гарантирует гражданам расширение прав в сравнении с другими трудовыми мигрантами и позволяет стабилизировать и в каком-то смысле централизовать миграционный приток. В условиях, когда на территории Украины усилились позиции антироссийских сил, вполне логичными являются попытки переориентироваться на миграционный поток из дружественных государств.
3. Перспективы роста. Наконец, было бы ошибкой воспринимать текущие трудности в экономическом развитии некоторых стран СНГ как неизменное состояние. До кризиса 1990-х республики ЕАЭС были органичной частью общесоюзного экономического организма, а постсоветский опыт показывает, что восстановительный рост может быть достаточно быстрым. Показателен пример России, которая смогла в 2000-е за несколько лет удвоить ВВП, причем преимущественно не за счет нефтегазового сектора.
Кыргызстан и Армения в экономическом росте могут опираться на имеющиеся у них полезных ископаемые. В Армении это – медь и перлит, в Кыргызстане – золото и редкоземельные металлы. Таджикистан располагает не только месторождениями широкой номенклатуры ресурсов, включая сурьму и ртуть, но и богатыми гидроресурсами, позволяющими создать один из крупнейших в регионе каскад ГЭС.
Кроме того, все перечисленные республики могут выступать экспортерами ряда сельскохозяйственных культур. Армения уже сейчас вывозит на евразийские рынки табак, в Кыргызстане выращиваются фасоль и хлопок. В настоящий момент продукция этих отраслей сильно ограничена доступом к рынкам сбыта, но по мере развития ЕАЭС ситуация может измениться. Наконец, обе республики, а также Таджикистан имеют неплохие перспективы развития текстильной промышленности, потребность в продукции которой сейчас во многом покрывается за счет китайских поставок.
Несомненно, что на текущем этапе развития ЕАЭС основным бенефициаром от расширения его состава становятся новые участники, так как получают доступ к программам помощи по линии Евразийского Банка Развития и индивидуальным проектам поддержки России и Казахстана.
Однако в перспективе расширение Евразийского Экономического Союза открывает широкие возможности по увеличению совокупной экономической мощи и инвестиционной привлекательности стран-участниц.
Правила комментирования
comments powered by Disqus