Становление и функционирование Евразийского экономического союза (ЕАЭС) стало возможным благодаря достаточно слаженной работе глав государств-основателей объединения: Казахстана, России и Белоруссии. Со времени официального старта евразийских реалий, в союз вошла также Армения, и с «минуты на минуту» статус полноправного члена приобретет Кыргызстан. Более того, информационное пространство практически ежедневно пополняется различными материалами, касаемо перспектив членства в ЕАЭС Таджикистана, который также тесно связан с постсоветским пространством, причем далеко не только экономически.

В этой связи, вполне логичным представляется считать Таджикистан наиболее вероятным кандидатом на интеграцию в ЕАЭС, так как помимо экономических предпосылок, есть еще и позитивные ментальные – наследие распавшегося СССР. Так же экспертное сообщество евразийского пространства нередко характеризует Узбекистан, как одного из наиболее полезных и перспективных кандидатов для ЕАЭС. И с этим мнением трудно не согласиться, ведь экономические показатели центрально-азиатского государства показывают рост, несмотря на непростую ситуацию в мировой экономике. Однако, официальный Ташкент настороженно относится к межгосударственным объединениям, в которых из крупных мировых игроков числится только Россия, что, в свою очередь, исключает возможность полноценного взаимодействия РУ со странами-участницами ЕАЭС.

Узбекский политолог Ф. Толипов в интервью ИА REGNUM выразил свое виденье по вышеозначенному вопросу. На слова Е. Ким (ИА REGNUM), об экономической направленности ЕАЭС, узбекский эксперт ответил следующее: «… ЕАЭС является геополитическим союзом, а не экономическим проектом. В нынешнем виде — это неполноценная интеграционная структура без четких контуров и механизмов взаимодействия. Этот геополитический проект полон внутренних противоречий и не соответствует общим закономерностям и трендам эволюции постсоветских республик Средней Азии, а также принципам и законам интеграционного процесса».

Представляется несколько опрометчивым называть ЕАЭС геополитическим проектом, поскольку дискредитирует не столько Кремль, сколько, например, ту же Астану. Весь процесс формирования новообразованного союза был широко освещен в СМИ, в том числе и то, как руководство Казахстана отстаивало экономическую суть самого ЕАЭС. Спорить с тем, что для Москвы было бы выгоднее сделать из союза геополитический проект с наднациональными органами управления, которым российская сторона подчинялась бы с остальными участниками в равной степени, смысла нет. Но, в то же время, нынешняя нормативно-правовая база, на основе которой и будет функционировать ЕАЭС, не несет собой геополитической повестки, равно как и какой-либо малейшей доли потери суверенитета менее масштабными как территориально, так и экономически, государствами-участниками.

Думается, что контуры и механизмы взаимодействия, которые Ф. Толипов подверг критике, наиболее успешно и качественно могут формироваться именно на практике и при общем участии. В данном случае, позиции Армении и Кыргызстана позволяют им принять участие в становлении перспективного объединения на ранней стадии – настроить его «под себя» в разумных пределах. Иными словами, более поздняя интеграция, например, того же Таджикистана, априори будет предполагать некое, пусть и малое, но все же «подстраивание» под сформировавшиеся нормы ЕАЭС. Хоть время на решение о вхождении еще есть, официальный Душанбе, задерживаясь в его принятии, рискует потерять свои позиции (ни в коем случае не суверенитет, а именно позиции) уже на первом этапе взаимодействия с евразийским объединением. С Узбекистаном ситуация, в свою очередь, куда более туманна.

 «… Вступление Киргизии в ЕАЭС доказывает существование сильной зависимости республики от России. Мне кажется, это решение не было обосновано суверенным выбором Киргизии и не отвечало национальным интересам страны» - заявил узбекский политолог. В данном случае, говорить о зависимости не приходится. Речь можно вести скорее об экономическом взаимодействии, которое выражается во многих аспектах: от трудовой миграции, до обширных инвестиций. К слову, то же самое можно сказать и об Узбекистане, хотя процентная доля денежных переводов трудовых мигрантов из России в РУ в общем объеме зарубежных вливаний несколько скромней.

В конечном счете, именно суверенный выбор Кыргызстана, равно как и стойкая позиция по соблюдению национальных интересов, привели к интеграции КР в ЕАЭС. В рамках данного объединения центрально-азиатское государство сможет произвести необходимые внутренние изменения, в первую очередь, в экономике. В данном случае, отказ от вхождения в ЕАЭС означал бы слабость Бишкека перед амбициями Вашингтона. Причем, последний с нескрываемым рвением пытался сорвать процесс интеграции. Доведенный до отчаяния заокеанский партнер и сейчас пытается дестабилизировать общественный порядок в КР, награждая осужденных премиями Госдепартамента. Однако, официальный Бишкек вполне адекватно отреагировал на посягательство на авторитет судебной системы, разорвав спорный по многим моментам договор 1993 года.

Касаемо же взаимодействия Узбекистана с Евразийским экономическим союзом, какие-либо однозначные перспективы обозначить трудно. Впрочем, Ф. Толипов охарактеризовал этот вопрос следующим образом: «… Ташкент уже неоднократно заявлял, что открыт для экономического сотрудничества с ЕАЭС, но воздерживается от вступления в подобные интеграционные структуры». Но не слишком ли много РУ потеряет от неполноценного взаимодействия со странами-участницами ЕАЭС.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram