Ашхабад, стоящий перед необходимостью увеличить доходы в бюджет, вынужден выстраивать альтернативы нынешней экспортной зависимости от Китая. Одним из путей решения этой проблемы рассматривается строительство газопровода через Афганистан в Индию. И такой ход хорошо вписывается в концепцию США «Новый шелковый путь».

Длившиеся свыше 20 лет переговоры (история проекта газопровода тянется еще с середины 90-х годов прошлого века) завершились состоявшейся 13 декабря в Марыйском велаяте (области) Туркменистана церемонией запуска строительства Трансафганского трубопровода (TAPI). Согласно технической документации, магистраль протяжностью 1800 км и мощностью 33 млрд куб. м газа в год пройдет с юго-востока Туркмении в Афганистан, затем между афганскими городами Герат и Кандагар в Пакистан и через пакистанские города Кветта и Мултан достигнет индийского штата Пенджаб.

Строительство (по оценке Азиатского банка развития) обойдется его участникам в 10 млрд долларов, а поставки газа по трубопроводу начнутся уже в 2019 году. Ресурсной базой новой трубопроводной системы станет газовое месторождение «Галкыныш» (Возрождение). Базовым актом для TAPI является подписанное еще в 2010 году Ашхабадское межгосударственное соглашение государств-участниц. Основными рынками сбыта станут Индия и Пакистан, которым будет поставляться по 14 млрд куб. м. Транзитному Афганистану достанется 5 млрд куб. м газа.

Барьеры финансовые и политические

Однако, как показывает практика, официально декларируемые и реальные сроки реализации трубопроводных проектов совпадают редко. Причиной тому проблемы, решение которых откладывается на потом. Вот и реализация проекта TAPI началась без решения его ключевых проблем и потому перспективы проекта остаются неопределенными. Так, среди акционеров консорциума по строительству трубы (а это государственный концерн «Туркменгаз», афганская компания Afghan Gas Enterprise, пакистанская Inter State Gas Systems Limited и индийская Gail Limited) нет ни одной западной компании.

Руководящий комитет по проекту строительства газопровода неоднократно заявлял, что к реализации проекта могут быть привлечены «ведущие зарубежные компании, имеющие необходимые технические возможности, передовые технологии и практический опыт строительства магистральных трубопроводов в Азиатском регионе». Призывы оказались «гласом вопиющего в пустыне». Так, провалом завершились переговоры с Exxon, Chevron и Total. И это несмотря на то, что возглавившей консорциум компании обещался целый ряд преференций. В частности, гибкая схема, обеспечивающая ей постоянный доход, определенный процент с прибыли и, самое главное, долгосрочный контракт на 20 и более лет.

Нет ясности и в том, как будет обеспечиваться финансирование и безопасность являющегося зоной повышенного риска афганского участка газопровода.

Под контролем радикальных исламистских группировок находятся почти все северо-западные провинции Афганистана (Фарьяб, Бадгис, Сарипуль и частично Герат), по которым пройдет маршрут газопровода. Прокладывать трубу по территориям, где фактически нет власти, крайне рискованно. Выплата высоких страховок сделает проект в лучшем случае низкорентабельным. Да и кто сможет гарантировать, что исламские радикалы не возьмут трубу под свой контроль и не выставят свои транзитные условия?

Расчеты на подкуп лидеров многочисленных бандформирований вряд ли оправдаются.

Не получившие свою долю «транзитного пирога» полевые командиры начнут «восстанавливать справедливость» подрывом газопровода и прочими терактами

Поэтому вопрос безопасности остается главным фактором, препятствующим строительству и функционированию трубопровода.

Серьезный противник проекта TAPI – Катар, являющийся не только монополистом в поставках газа в Пакистан, но и крупнейшим поставщиком газа в Индию и страны Юго-Восточной Азии. Экспорт дешевого туркменского газа в этот регион ударит по интересам Катара. Таким образом, высока вероятность того, что TAPI рискует повторить судьбу печально известного трубопровода Nabucco, который должен был соединить Туркменистан с Центральной Европой.

В поисках альтернативы

Безусловно, самый активный участник проекта — это Туркмения, для экономики которой продажа природного газа является основным источником дохода. Однако де-факто единственным работающим экспортным маршрутом для нее остается Китай. Работающие на туркменских месторождениях и строящие линии газопроводов китайские компании к 2017 году намерены получать из республики 50 млрд м3, а затем довести эти объемы до 65 млрд м3.

Однако продажи газа Китаю не слишком выгодны для Ашхабада

Экспортная выручка в значительной мере уходит на погашение китайских же кредитов, выданных на освоение Галкыныша и строительство газопровода Средняя Азия ­–Китай. Более того, момент полного расчета с Китаем из-за падающих цен на углеводороды все более отдаляется, поскольку для покрытия кредита нужно поставлять в Поднебесную все больше газа.

Несомненно, есть и другие маршруты экспорта туркменского газа. Среди них Транскаспийский и Трансанатолийский проекты, но и тот, и другой для Ашхабада в обозримом будущем малореалистичны. Проект прокладки трубы по дну Каспийского моря в Азербайджан нереализуем вследствие комплекса юридических и военных проблем, которые в этом случае возникают с Ираном и Россией. Сложность строительства сухопутного газопровода через Иран в Турцию, а затем в Европу в том, что добавление к азербайджанскому газу иранского (который в больших объемах пойдет после отмены санкций) вряд ли оставит в трубе место для туркменского газа.

Создание многовариантной системы газопроводов позволило бы Ашхабаду получить как рычаги давления на своих соседей, заинтересованных в поставках туркменского газа, так и повышать цены на него. Однако сегодня можно констатировать, что вместо стаи газовых журавлей у Ашхабада есть только синица газопровода в Китай.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram