Несмотря на замедление экономики региона, рост анти-китайских настроений и приостановление строительства ветки D газопровода Центральная Азия-Китай, реализация китайского плана “Один пояс -Один путь” будет продолжена. Более того, Китай готов более серьезно работать над вопросами надлежащего управления и проектного менеджмента через сотрудничество с западными организациями.

Как Вы оцениваете прогресс реализации проекта «Один пояс – Один путь» (OBOR) в Центральной Азии с 2013 года?

Я думаю, что реализация OBORа уже была достаточно успешной: были запущены специфические инициативы, такие как Фонд Шелкового пути и Азиатский банк инфраструктурных инвестиций (АБИИ), идентифицированы новые проекты. Следует отметить, что проект строится на уже имеющейся базе, которая возникла в Центральной Азии до запуска проекта. Ключевым аспектом политики OBOR является развитие инфраструктуры и увеличение взаимосвязанности (connectivity), а в этом направлении Китай проявлял активность в Центральной Азии и до 2013 года, инвестируя в строительство газо- и нефтепроводов, железных дорог, дорог, туннелей, электросетей, модернизацию нефтеперерабатывающих мощностей, создание специальных экономических зон и т.д.

Интересным, однако, является тот факт, что АБИИ стал объединяться с другими банками развития для реализации проектов. Например, АБИИ будет совместно с ЕБРР финансировать строительство дороги в Таджикистане. АБИИ также присоединится к совместному проекту Всемирного банка и ЕБРР по финансированию кольцевой дороги БАКАД в Алматы. Это может свидетельствовать о том, что Китай готов более серьезно работать над вопросами надлежащего управления и проектного менеджмента через сотрудничество с такими организациями. А ведь эти вопросы были значительной проблемой для некоторых стран, присоединившихся к АБИИ.

А как на реализацию этого грандиозного проекта может повлиять замедление экономики Китая?

Я думаю, что деньги, предназначенные для дорожного Фонда Шелкового пути и АБИИ, уже выделены, поэтому замедление экономики не обязательно скажется на способности Китая финансировать проекты через эти механизмы. Китай по-прежнему имеет огромные резервы для финансирования проектов инфраструктуры. OBOR обеспечивает выход для внутренних избыточных мощностей, хотя сам по себе он не может быть решением вопроса избыточной мощности, и Китай по-прежнему нуждается в серьезной структурной реформе экономики для стимулирования роста. Кроме того, Китай, вероятно, продолжит вкладывать инвестиции в двустороннем формате, в частности, через Банк развития Китая и Эксимбанк. Замедление оказывает большее давление на банки и государственные предприятия Китая, чтобы те более эффективно вкладывали свои средства. Вряд ли многие из тех проектов, профинансированных Китаем в прошлом в Центральной Азии за счет льготных кредитов от этих банков, дают финансовую прибыль. Поэтому, возможно, к проектам двустороннего финансирования будут предъявляться более строгие требования по коммерческой выгоде, что может ограничивать дальнейшие проекты в Центральной Азии в данном формате.

Ваши мысли о причинах приостановления строительства ветки D трубопровода Центральная Азия – Китай?

Я думаю, что здесь стоит вопрос о стоимости и ценообразовании, в частности, с Туркменистаном. Я слышала, что Туркменистану трудно делать выплаты иностранным компаниям за работы, проделанные в стране, и Туркменистан явно переживает те же экономические проблемы, которые обрушились на все другие страны Центральной Азии. Учитывая спад в Китае и падение цен на газ, Китай, вероятно, пытается договориться о новой цене. Кроме того, газопровод, возможно, сейчас не является таким приоритетным для Китая в данный момент. Министр экономики Кыргызстана также отметил, что, учитывая сложный рельеф местности, через которую трубопровод должен пройти в Таджикистане, расходы, вероятно, окажутся выше, чем ожидалось. Это еще один момент в стадии обсуждения.

Насколько реально осуществим, по Вашему мнению, план переноса китайских производств в Кыргызстан и Казахстан?

В некотором смысле это рациональный план. Я бы ожидала, что это станет частью проектов OBOR. Учитывая, что стоимость производства в Китае растет, Китай нуждается в новых рынках. Узбекистан, возможно, имеет наиболее развитую существующую производственную базу в регионе, и так же, как и Кыргызстан мог бы извлечь выгоду из инвестиций в эту область. Все будет зависеть от того, как проект будет управляться и реализовываться, но он может принести выгоду для местных работников, как в Кыргызстане, так и Казахстане, если будет сопровождаться тренингами и выделением технической помощи. Это означает  больше инвестиций из Китая, но в этом могут помочь и западные страны и здесь (в сфере тренингов и технической помощи) возможно и другое направление для сотрудничества между Китаем и Центральной Азией, особенно, в сфере переработки. Кроме того, Китаю необходимо обращать больше внимания на экологические проблемы при реализации своих проектов.

Поделитесь своими мыслями о недавней волне протестов в Казахстане против законопроекта о земельной реформе? Как вы оцениваете размах анти-китайских настроений в Казахстане?

Я думаю, что отчасти протесты, конечно, были вызваны страхом, что правительство собирается продать все ресурсы страны иностранцам. Китай представляет особую тревогу, учитывая, насколько велико население соседнего Казахстана по сравнению с 17-миллионным Казахстаном. Синофобия в этом контексте и прежде играла определенную роль. Сделка по аренде земли в 2009 году, по которой Китай планировал арендовать 1 млн га земли в Казахстане, была встречена таким сопротивлением, что впоследствии Н. Назарбаев объявил отмену сделки. Тот факт, что нынешние протесты настолько широко распространились и продолжались даже после того, как Н. Назарбаев объявил мораторий на закон, также указывает на общее недовольство среди населения тем, как правительство управляет экономической ситуацией в стране, а также снижающимся уровнем жизни. Я думаю, что это также был завуалированный протест против коррумпированности на уровне политической элиты.

Много ли потеряла Россия в Центральной Азии в политическом смысле с момента запуска в Китае проекта OBOR? Возможно ли создание свободной экономической зоны между Китаем и ЕАЭС? Как конфликт с Украиной повлиял на восприятие России в Центральной Азии?

Россия ясно понимает, что не может конкурировать с Китаем в экономической сфере в Центральной Азии. Россия, скорее всего, удержит свой мандат безопасности в регионе. Но тот факт, что дискуссии о «сопряжении» Евразийского экономического союза и OBORа происходят все чаще, демонстрирует потребность России во взаимодействии с Китаем по этому вопросу так, чтобы Россия чувствовала себя на равных. В действительности, однако, я вижу, что Китай почти подминает ЕАЭС под знамя OBORа. Хотя страны ЕАЭС выиграют от китайских инвестиций в инфраструктуру, Китай и китайские товары, безусловно, выиграют от доступа к единому рынку ЕАЭС.

Свободная экономическая зона между ЕАЭС и Китаем возможна, но Россия захочет установить определенный баланс с Китаем через специальные правила и проекты в такой зоне. Учитывая, что пока взаимная торговля между членами ЕАЭС остается не такой развитой, свободная экономическая зона может помочь в стимулировании производства и сотрудничества. Но Россия настороженно относится к Китаю, так как понимает, что уже проиграла ему за экономическое влияние в Центральной Азии.

Я думаю, что действия России в Украине вызвали тревогу во всей Центральной Азии, учитывая, что этот регион также является частью «русскоязычного мира». Тем не менее, страны Центральной Азии знают лимиты своим действиям. Они будут продолжать стремиться диверсифицировать партнеров, в дополнение России и Китаю. Иран – интересный кандидат, хотя, вероятно, с ним развернется энергетическая конкуренция после того, как Иран действительно откроется.

Обладает ли Китай политическими рычагами, чтобы облегчить торговлю и транзит в Центральной Азии (через ослабление пограничного контроля и т.д)?

Я считаю, что Китай имеет потенциал для облегчения торговли в регионе, пока же он не применял экономические рычаги для политических целей. Конечно, за проектом OBOR скрываются геополитические мотивации, но Китай не политизирует экономическую сферу, в отличие от России, например.

Что должен сделать Китай, чтобы улучшить свой позитивный имидж в регионе после народных протестов в Казахстане?

Китай должен убедиться, что его инвестиции действительно имеют видимые позитивные последствия для местного населения. Необходимы проекты по занятости и профессиональной подготовки кадров, а также больше проектов по корпоративной социальной ответственности, сопровождающие все крупные проекты, финансируемые Китаем. Например, государства Центральной Азии нуждаются в инвестициях и технической помощи в развитии агропромышленного комплекса. Китай явно заинтересован в сельскохозяйственных инвестициях в регионе, но ему необходимо будет продемонстрировать местному населению, что он делает эти инвестиции не только для того, чтобы экспортировать все в Китай и для пользы китайского народа.

Сара Лэйн – научный сотрудник британского Королевского Объединённого института оборонных исследований (Royal United Services Institute, RUSI), сфера ее исследований – Россия и страны бывшего Советского Союза. Она также занимается проектами по изучению растущего влияния Китая в Центральной Азии.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram