В оценках перспектив вступления Таджикистана в Евразийский экономический союз необходимо учитывать опыт и ошибки Кыргызстана, считает председатель Комитета Торгово-промышленной палаты Кыргызской Республики по вопросам промышленной политики, содействия экспорту, развития инфраструктуры и логистики Кубат Рахимов. Свою позицию относительно позитивных и негативных эффектов интеграции в ЕАЭС новых членов эксперт озвучил на состоявшемся в Саратове международном экспертном заседании «Адресные проекты в торгово-экономической и гуманитарной сфере в Центральной Азии: кыргызстанский опыт для Таджикистана».

- Минул год с момента вступления Кыргызстана в Евразийский экономический союз. Самое время подвести первые итоги пребывания страны в новом статусе и провести «работу над ошибками», результаты которой, на мой взгляд, будут полезны не только в контексте обсуждения вопроса потенциального вступления в ЕАЭС Таджикистана, но и в целом с позиций перспектив расширения интеграционного объединения.

Начиная с 2011 года, я предметно занимался вопросом интеграции в ЕАЭС Кыргызстана, и мне нередко приходилось выступать с критическими замечаниями в адрес правительства республики в части методологии процесса. Поэтому хотелось бы обратить внимание на те моменты, которые не были учтены, чтобы адаптировать их к нынешней ситуации.

Сегодня мы не можем говорить об экономической интеграции без учета политических факторов. Но было бы крайне ошибочно политизировать этот процесс. Думаю, в первую очередь, нужно находить аспекты экономического характера, которые, так или иначе, проецируются в политическом плане, исходя из постулата: политика – это концентрированная экономика.

Итак, будем отталкиваться от реалий.

На мой взгляд экономиста, основной и очевидный бонус членства в ЕАЭС для Кыргызстана – это единый рынок.

В течение некоторого времени я работал в Евразийской экономической комиссии помощником министра по транспорту, энергетике, инфраструктуре и имел возможность наблюдать положение граждан Кыргызской Республики, работающих в Российской Федерации, сопоставляя его с положением граждан других стран, не входящих в ЕАЭС.

Первое, что мы смогли изменить на уровне дефиниций: граждане Кыргызстана, работающие в России, Казахстане, Беларуси, теперь не «гастарбайтеры», не «трудовые мигранты», но «трудящиеся ЕАЭС». Это не просто старое, доброе слово, это официальный термин и очень важный, психологически оправданный момент.

Я очень хотел бы, чтобы граждане Таджикистана, если вступление республики в ЕАЭС когда-нибудь состоится, попали в эту же категорию «трудящихся».

Безусловно, при вступлении Кыргызстана в Евразийский экономический союз присутствовали в части рынка рабочей силы риски «литуанизации». Так я называю феномен Литвы, откуда после вступления страны в Европейский союз уехала почти треть населения. Мы боялись аналогичного эффекта для Кыргызстана, но здесь, как ни парадоксально это звучит, на выручку пришел кризис, который не обошел стороной Россию и Казахстан. В этом смысле он сработал в нашу пользу, большого оттока человеческих ресурсов из республики не произошло. Более того, благодаря кризису начались процессы реиндустриализации и импортозамещения, изменились товарные потоки. И в этом я вижу большой плюс для национальных экономик всех участников ЕАЭС.

Подытоживая мысль по рынку рабочей силы, отмечу: свобода передвижения трудовых ресурсов может стать ключевым и наиболее важным бонусом вступления в ЕАЭС и для Таджикистана, с учетом того, что в настоящее время денежные поступления трудовых мигрантов из этой страны составляют практически от трети до половины ее ВВП.

Теперь об ошибках, которые не были учтены в Кыргызстане. Одна из них, на мой взгляд – игнорирование идеи создания института евразийских комиссаров.

Что подразумевается под этим понятием? Известно: эффективность рабочих групп, создаваемых при министерствах и правительстве в момент начала работы по присоединению к ЕАЭС, имеет ситуативный, а значит – ограниченный характер. Люди съехались, поработали, какие-то планы расписали и разъехались. Но на выходе, к сожалению, нет постоянного контакта, тесного взаимодействия.

В то время, как опыт Евросоюза, когда до вступления в него новых стран в них в постоянном режиме работали представители «старых» стран, видится более продуктивным.

На мой взгляд, при министерствах, ведомствах Республики Таджикистан уже сейчас должны работать на постоянной основе, как минимум в ранге советников министров, представители стран Евразийской пятерки, которым известны механизмы и алгоритмы процедуры в деталях. Роль таких «комиссаров» чрезвычайно важна, их рекомендации могут существенно облегчить достаточно сложные процессы, и я бы рекомендовал повысить статус таких людей даже до уровня заместителей министров.

Это тот момент, который Кыргызстан в свое время проигнорировал, а Таджикистан может взять на заметку.

Второй ошибочный аспект связан с формированием Российско-киргизского фонда развития, вокруг которого на момент создания проводилось множество пиар-акций, звучала бравурная музыка, рисовались красивые перспективы на красивую сумму – миллиард двести миллионов долларов!

Но де факто фонд изначально забуксовал по нескольким причинам.

Во-первых, он не должен был быть российско-киргизским, он должен был быть фондом развития ЕАЭС – Кыргызстан. Потому что «старые» страны-участницы интеграционного объединения должны обладать коллективными правами и обязанностями в сложном деле интеграции новых членов.

На деле сложилась ситуация некой обособленности России. Более того – условия для определенного лобби со стороны российских производителей, настаивавших на том, чтобы деньги, которые выделяет Российская Федерация для продвижения интеграции Кыргызстана, шли на закупку исключительно российского оборудования. При этом «в скобках» прописывалось допущение закупок такого оборудования в третьих странах.

В такой трактовке вопроса, считаю, были ущемлены производители из Беларуси и Казахстана.

Поэтому первая рекомендация: если таджикская сторона будет вести переговоры с ЕАЭС, речь нужно вести о более широком формате фонда.

Второй момент: фонд превратился в квазибанк. Практически все ключевые посты в структуре заняли выходцы из банковской сферы, которые, как «кулики хвалили свое болото», а в итоге привели фонд к серьезному негативному результату, который практически не описывается в экспертных заключениях: они деформировали банковскую сферу страны без обеспечения прорывных результатов.

Кыргызстан и Таджикистан схожи по принципам организации экономики. В обеих странах есть определенный сложившийся баланс депозитов, кредитов, выдаваемых в национальной валюте, кредитов, выдаваемых в долларах США.

Но при появлении достаточно солидных (и дешевых!) средств Российско-киргизского фонда развития в Кыргызстане возникла ситуация, когда правительство начало давить на то, чтобы все брали деньги фонда, которые идут по двум каналам: напрямую либо через коммерческие банки, в случае превышения определенного порога заимствования.

В итоге деньги фонда становятся более дешевыми, чем депозитная база. Тем самым подрывается существующий баланс, снижается выгодность хранения денежных средств населения и бизнеса в отечественных банках, деньги уходят в «серую» зону.

С одной стороны, мы имеем победно освоенные через банки миллионы долларов фонда, с другой – плачевные макроэкономические последствия: все «освоенные» на текущий момент 112 миллионов долларов – это перекроенные кредиты банков, что не есть хорошо.

Еще момент – залоговая база. Не знаю, как обстоят дела в Таджикистане, но в Кыргызстане все, что можно было заложить, заложено и перезаложено в банковской сфере. Я имею в виду бизнес. Но земля иностранцам принадлежать не может, соответственно, залоговая база существенно сужается, фондовый рынок тоже, к сожалению, не очень развит. Но фонд развития настаивает: «Дайте нам залог». Но у нас уже все заложено! И круг замыкается…

Таджикистану нельзя повторить эту ошибку. Необходимо делать ставку на развитие лизинга. В первую очередь – на сельскохозяйственную технику, поскольку страна аграрная.

Во вторую – нужно формировать механизм проектного финансирования.

В третью – финансировать прорывные проекты российских, белорусских, казахстанских компаний в Таджикистане, а не уповать только на проекты местного бизнеса. Более того, фонд должен принимать залоги и обеспечение за пределами Таджикистана.

В четвертую очередь, будущий фонд должен стать эффективной площадкой для репатриации капиталов, принадлежащих гражданам РТ в той же России. То есть: фонд не просто предоставит финансовое плечо, леверидж, а станет еще и «зонтиком» для частных инвестиций. А это на порядок важнее всего остального.

По поводу ошибок и возможной их превентивной нейтрализации, рекомендую уже на нынешнем этапе договариваться о постоянном представителе Таджикистана в Евразийской экономической комиссии. При вступлении Кыргызстана мы столкнулись с проблемой колоссальной нагрузки на экономический блок правительства. Поэтому человек, который будет отвечать за интеграцию от республики, необходим, это должен быть очень сильный организатор и компетентный экономист.

Не стоит забывать и о том, что ЕЭК – «подвижная» структура, постоянно меняющаяся. Когда в ЕАЭС вступили Кыргызстан и Армения, пришлось менять количество департаментов, чтобы обеспечить паритетное участие всех государств-членов в наднациональном органе. Тогда же прошло и переназначение директоров департаментов. Это непростой процесс, но очень важный, потому что от качественного представительства страны зависит очень многое.

Еще один момент: в свое время я защитил диссертацию по теме евразийской интеграционной железной дороги Казахстан – Кыргызстан - Таджикистан. Это альтернатива проекту китайско-кыргызско-узбекской железной дороги.

И меня смущает то, что в последние годы Таджикистан не может сформулировать внятной позиции по этому поводу. Идет заигрывание с трансафганским маршрутом (Таджикистан – Афганистан – Туркменистан), идет заигрывание с Китаем по поводу возможного строительства маршрута из Ирана, опять же, через Афганистан и Таджикистан, частично по территории Кыргызстана.

Но пора посмотреть правде в глаза: да, Таджикистан находится в весьма специфической ситуации по отношению к транспортным коридорам из-за позиции официального Ташкента, однако, не думаю, что стоит игнорировать транспортные коридоры, которые идут через Кыргызстан. Необходимо подходить к этому вопросу прагматично, не витать в облаках. Если мы говорим о том, чтобы увеличить объем экспорта таджикистанской продукции в Российскую Федерацию и другие государства ЕАЭС, надо понимать, что она не переместится по воздуху.

Ну, и в качестве резюме: Таджикистану нужно прорабатывать несколько сценариев вступления в Евразийский экономический союз. Оптимистический сценарий мы вам напишем хоть сегодня! Но нужно смотреть и в «темные воды». Ведь пессимистические сценарии имеют особенность сбываться гораздо чаще. К ним надо быть готовыми, просчитывать последствия, купировать проблемные узлы. В консалтинге есть такое понятие как «трудно преодолимое препятствие», его всегда обводят красным маркером. Но если рисовать только красные круги и смотреть только на них, движения вперед не будет. Нарисуйте для себя еще зеленые стрелки – куда идти. Тогда все получится!

Справка:

Рахимов Кубат Калыевич имеет большой стаж работы в различных странах постсоветского пространства. В 2000-е годы работал советником министра транспорта и коммуникаций Республики Казахстан, и. о. начальника Управления транзитной политики Министерства транспорта и коммуникаций РК, заместителем руководителя представительства железных дорог Казахстана в Российской Федерации, главой представительства железных дорог Казахстана («Казахстан Темир Жолы») в Республике Беларусь, Украине и странах Балтии. Также в 1996 – 2013 годах был членом советов директоров различных акционерных обществ в Беларуси и Казахстане, членом Казахстанской ассоциации независимых директоров.

В настоящий момент является членом Совета Торгово-промышленной палаты Кыргызской Республики, председателем Комитета ТПП КР по вопросам промышленной политики, содействия экспорту, развития инфраструктуры и логистики.

С февраля по апрель 2016 года К.Рахимов работал помощником министра Евразийской экономической комиссии по энергетике и инфраструктуре.

Имеет степень доктора философии по экономике (PhD) , магистра делового и публичного администрирования (МВА, МРА).

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram