Доклад ЕАК на конференции «Долгосрочное прогнозирование международных отношений в интересах национальной безопасности России» (секция 3) в МГИМО 16 сентября 2016 года. Впервые опубликован на сайте «Вип-персон».

В настоящий момент евразийская интеграция развивается в рамках двух основных форматов – коалиции по обеспечению коллективной безопасности (ОДКБ) и экономического союза (ЕАЭС). В этой связи на постсоветском публичном пространстве оба эти проекта получают разнообразные часто полярные оценки. Источником «проевразийского» тренда является стремление стран-участниц обоих упомянутых выше объединений продвигать свой опыт, «антиевразийство» — во многом подпитывается вмешательством ряда стран Запада, включая США.

Госсекретарь США Хилари Клинтон, в частности, публично заявляла, что Соединенные Штаты воспринимают ЕАЭС в качестве враждебного проекта и угрозы «ресоветизации» постсоветского пространств – и намерены ему противодействовать. В рамках решения этой задачи ряд западных государств использует механизмы т.н. «мягкой силы» (soft power), направленные на укрепление собственного политического влияния с использование информационного пространства.

На основе наблюдений, касающихся стран Центральной Азии и Южного Кавказа, автор смог выделить следующие основные механизмы реализации западной «мягкой силы» в рамках противодействия развитию «евразийского проекта:

Экспертная работа НКО путем подготовки информационных и аналитических материалов желаемой направленности с последующей ретрансляцией через СМИ, экспертное и политическое сообщество.

Подготовка экспертных и управленческих кадров с включением в образовательную программу тех или иных идеологических элементов, включая условно «прозападные» и антиевразийские.

Гуманитарная деятельность – осуществление локальных гуманитарных программ, направленных на те или иные группы населения, что ведет к фактической «покупке лояльности».

Прямое участие в политике через упомянутую систему НКО, а равно путем прямого финансирования СМИ и политический партий.

Автор не подразумевает каких-либо эмоциональных оценок подобного рода деятельности, пока она не вступает в прямое противоречие с национальным правом. С моральной точки зрения подобная работа может иметь и косвенные позитивные последствия, и принимать уродливые формы, подобные наблюдавшимся на Украине в период поддержки западными НКО т.н. «Евромайдана». В рамках настоящего материала мы лишь даем краткое представление об использовании перечисленных выше механизмов в рамках противодействия ЕАЭС в государствах Центральной Азии и Южного Кавказа.

Влияние НКО в данных регионах достаточно велико, что определяется экономическими причинами. Государства, имеющие дефицитный внешнеторговый баланс, зависимы от любых источников иностранной валюты, включая гранты, предоставляемые некоммерческим организациям и СМИ. В этих условиях зачастую сотрудники указанных организаций оказываются обеспечены лучше, чем во многих других отраслях, включая государственный аппарат и академические учреждения. Это приводит к концентрации в «некоммерческом» секторе наиболее квалифицированных и работоспособных кадров, в особенности молодежи с формирующимися взглядами и ценностными установками.

Кроме того, в некоторых случаях в условиях дефицита региональных бюджетов, НКО могут брать на себя некоторые социальные функции государства, поддерживая местные учебные заведения, программы развития сельского хозяйства, инфраструктуры. Подобное положение дел характерно, например, для региона Самцхе-Джавахети (Грузия), местностей компактного проживания этнических узбеков на Юге Кыргызстана, а также некоторых районов Армении.

Указанные особенности резко увеличивают влияние НКО на работу государственных и политических институтов. В ходе избирательной компании 2016 года в Грузии некоммерческие организации зачастую выступали с инициативами, касающимися доступа тех или иных партий к электоральному процессу, юридических новаций и т.п. В Кыргызстане в период пограничного конфликта с Узбекистаном, по свидетельствам очевидцев, отмечались случаи прямого вмешательства сотрудников НКО в работу силовиков, от которых они требовали отчета о текущей работе и пытались давать указания.

В большинстве случаев, тем не менее, НКО не создают напрямую политических партий и движений, хотя зачастую многие их сотрудники по рекомендации или добровольно концентрируются в тех или иных прозападных организациях, а также поддерживают политический протест, если у власти находятся сторонники евразийского вектора интеграции. Наиболее масштабной инициативой такого рода можно считать кыргызстанское движение «Кыргызстан против Таможенного Союза», в котором активно участвуют представители некоммерческого сектора республики.

Экспертные каналы влияния используются в информационной войне вокруг ЕАЭС даже более активно, чем политические. Как упоминалось выше, в ряде стран происходит концентрация экспертного ресурса в рядах НКО, что позволяет представителям сектора активно формировать идейно-информационную повестку путем выступлений перед СМИ и разработки рекомендаций для органов власти, экспертный ресурс которой часто ослаблен.

Аналитический потенциал НКО в рамках политики стран-спонсоров имеет двойное назначение. С одной стороны — он позволяет вести постоянный мониторинг ситуации в стране пребывания, включая сбор с помощью подконтрольных организаций квазиразведывательной информации, с другой – не только фиксировать политико-экономическую реальность, но и влиять на нее.

С помощью экспертного ресурса прозападные НКО могут генерировать негативные оценки «евразийского проекта» от различных научных и квазинаучных докладов, до выступлений перед прессой в экспертном качестве и генерирования простого контента для широкой аудитории лозунгов, демотиваторов, издевательских шуток, которые затем успешно могут тиражироваться в рамках социальных сетей и интернет-СМИ.

Зачастую концентрация в НКО экспертного ресурса ведет к тому, что НКО получают доступ и к непубличным процессам принятия решений, так как государственные институты вынуждены консультироваться с ними. Это позволяет отдельным представителям НКО внедрять «антиевразийские» идеи и на уровне закрытых консультаций среди политической элиты.

Несмотря на объективные различия информационная политика, направленная против ЕАЭС, имеет общие моменты во всех странах изучаемых регионов:

• Критика политической системы России и утверждение, что сотрудничество с РФ приведет каким-то образом к потере демократии в странах Союза;
• Общие негативные характеристики экономики России, преимущественно путем ретрансляции критических материалов российских оппозиционных СМИ;
• Мифологема о «неизбежном» росте цен на западную продукцию или полное исчезновение ее из продажи после вступления в ЕАЭС;
• Дискредитация работы российских учреждений и компаний в стране пребывания;
• Националистическая агитация, апелляция к реальным или мнимым историческим обидам со стороны России.

Следует подчеркнуть, что в некоторых случаях НКО даже при западной поддержке могут давать объективную оценку работе ЕАЭС, анализируя и позитивную, и негативную фактуру, однако наличие общего идеологического уклона в «НКО-экспертизе» — наиболее характерно.

Особую роль в непубличной или малопубличной работе НКО играет образование. По опыту Украины, хорошо известны краткие курсы подготовки политических активистов, где прозападной молодежи давались навыки агитационной и политической деятельности. Однако наравне с подобными «тактическими» схемами широко используется «стратегическое» обучение молодежи, создание постоянно действующих учебных заведений. В настоящий момент в этой нише на территории СНГ работают преимущественно США, Турция и в какой-то мере Китай. Последний создал сеть представительств Института Конфуция при многих постсоветских вузах, однако эти учреждения в большей степени ориентированы на популяризацию языка и культуры, а не прямое распространение политических идей.

В большей степени идейно-политический компонент характерен для средних образовательных учреждений «гюленистов» в тюркских странах, а также вузах, спонсируемых США. Наиболее успешным примером последних можно считать Американский Университет Центральной Азии (Бишкек), в открытии новых корпусов которого участвовал лично госсекретарь США Дж. Керри при визите в Кыргызстан. Данный вуз не только является основой «мягкой силы» США в республике, но и предназначен для работы с молодежью других стран региона, где политические режимы менее либеральны и сочетание политической и образовательной деятельности может стать проблемой. Предполагается, что в долгосрочной перспективе образовательные организации должны дать поколение кадров, симпатизирующих стране-спонсору, которые придут в бизнес и политику и изменят курс страны на более «прозападный».

Теоретически аналогичные механизмы «мягкой силы» России и других стран ЕАЭС также присутствуют на постсоветском пространстве, однако они количественно и качественно уступают институтам стран Запада. В частности, в Армении, по оценкам местных экспертов, функционирует 5-10 российских НКО и более 200, поддерживаемых США и странами Западной Европы.

Слабость российской мягкой силы обусловлена комплексом субъективных и объективных проблем.  Прежде всего, российский сектор поддержки иностранных НКО сравнительно молод, так как начал функционировать в полной мере лишь в 2010-е гг, а советская традиция «мягкой силы» во многом утрачена, да и не всегда применима в современных условиях. Кроме того, сказывается дефицит специалистов по постсоветским государствам, так как российское страноведение преемственно советскому и в большей степени ориентировано на дальнее зарубежье. Среди экспертов-международников постсоветские страны считаются менее престижным направлением работы, что усугубляет кадровые проблемы.

Кроме того, необходимо признать наличие объективных ошибок в работе российских официальных структур, отвечающих за работу со СМИ и НКО в странах СНГ. Зачастую «мягкая сила» подменяется гуманитарной политикой поддержки тех или иных русскоязычных организаций без учета их реального политического и информационного потенциала, которые в некоторых странах, особенно в Центральной Азии, ограничены после волн эмиграции русскоязычного населения в Россию в 1990-е гг. Не отрицая необходимость поддержки русского языка и культуры, необходимо сознавать, что работа в этой сфере далеко на всегда дает политический и информационный эффект в ближайшей перспективе.

Кроме того, во многих постсоветских государствах наблюдается формальная и крайне слабая информационная работа российских представительств, включая посольства. Зачастую отсутствует адекватный диалог с прессой по вопросам ЕАЭС и ОДКБ, а аналогичные инициативы академических учреждений далеко не всегда адекватно и своевременно поддерживаются.

Часть этих недоработок связана опять-таки дефицитом опытных специалистов в сфере «мягкой силы», которая в настоящий момент по сути возрождается после долгого периода ограниченной активности России на международной арене. Однако это не отменяется необходимости совершенствования работы «мягкой силы» России и других стран «евразийского проекта».

В связи с этим рекомендуются следующие меры:

• Активизация изучения приемов и схем «мягкой силы» в местах подготовки специалистов-международников;
• Ревизия существующих российских проектов в сфере информационной политики и НКО с точки зрения эффективности;
• Проведение исследований по вопросу об эффективности ЕАЭС и ОДКБ с последующей популяризацией через региональные СМИ.

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram