Каких только эпитетов не удостаивался «великий и могучий» во времена торжества на одной шестой части мировой суши философии, как нам тогда внушали, всепобеждающего марксизма-ленинизма. Тогда казалось, что русский язык с нами навсегда. Потом случилось то, что случилось, и ситуация начала неумолимо меняться. Многие увязывают это с фактом непосредственного распада некогда единой страны, а если еще точнее, с прерыванием процесса русификации национальных окраин.
Правда, в этой связи следует заметить, что проистекал он весьма неравномерно. Допустим, в тех же закавказских республиках он не был таким уж, скажем так, откровенно наступательным и даже во времена наивысшего расцвета «застоя» русский язык не был там доминирующим. В чем-то схожая картина была и в республиках советской Средней Азии. И только Казахстан выглядел на этом фоне как зона почти абсолютного преобладания русской культуры и языка.
Объяснялось такое положение несколькими причинами. Во-первых, ни одна другая советская республика не подвергалась столь мощному натиску многочисленных и поступательных волн миграции, как Казахская. Так повелось еще со времен самодержавия, когда начался процесс аграрного переселения, который запустил небезызвестный Петр Столыпин. В тридцатые годы ХХ века тенденция получила свое логическое развитие в связи с политикой ускоренной индустриализации. Еще один всплеск пришелся на годы второй мировой войны, когда потребовалась срочная эвакуация промышленных предприятий из европейской части СССР на восток. А заключительным аккордом стало освоение целинных и залежных земель, коими могла считаться фактически вся казахская степь. Сюда же следует добавить эпоху «великих» строек коммунизма. В итоге с казахами случился печально знаменитый казус, когда они превратились в национальное меньшинство на своей же земле.
Понятно, что это самым прямым образом отразилось и на языковой ситуации в Казахстане. Некоторые наши соседи по региону любили позубоскалить на сей счет и делали это порой очень даже злобно.
А потом грянули события 1991 года со всеми вытекающими обстоятельствами. В Казахстане начался процесс реанимации казахского языка. Но как это ни странно, при всех его успехах и издержках позиции русского языка в нашей стране остаются достаточно прочными. Особенно в городах. В любом из них русский язык занимает такие широкие ниши, что всякий носитель русского языка, будь то местный или приезжий, не будет испытывать в общении никаких затруднений. Ну а про два главных города страны — Астану и Алматы — и говорить нечего. Все поры организма этих центров настолько пропитаны духом русского языка, что даже приезжающие из России поражаются данному обстоятельству. Из самого свежего — откровения на этот счет известного футболиста-легионера Андрея Аршавина. Высказался он по-русски просто и понятно. В том смысле, что не испытывает ни малейшего дискомфорта в общении с кем бы то ни было. Дескать, все говорят на русском.
Даже в самых «казахских» городах — Кызылорде, Шымкенте, Таразе — человек, не знающий казахского языка, не потеряется. Потому что хотя бы на бытовом уровне русский язык там в ходу.
Конечно, сетка теле- и радиовещания на казахском языке в стране за четверть века значительно расширилась, но это вовсе не означает, что русскоязычная аудитория оказалась на голодном пайке. Сколько бы копий ни ломалось в ходе дискуссий по языковой проблеме, однозначного объяснения наблюдаемого феномена пока никто дать не смог. И это при том, что исход русскоязычного населения продолжается, хоть и не такими темпами, как это было в 1990-е годы.
В интернете приводится цифра в 38 миллионов человек — это численность людей, проживающих в постсоветских странах и не владеющих русским языком. По сути, это среднеразмерная страна с населением, в два с лишним раза превышающим численность граждан Казахстана. Вроде бы налицо все формальные причины для сужения роли русского языка. Но если в соседних с нами странах это вполне ощущаемый визуально и вербально процесс, то у нас качество его несколько иного свойства. Да, русских вроде бы стало меньше. Какая-то часть казахского общества воспринимает данное обстоятельство весьма позитивно, считая это неким политическим и языковым реваншем. Дескать, так и должно происходить с языком «колонизаторов». Но если взглянуть на ситуацию более детально, то она выглядит не столь однозначно, и потому другие казахи относятся к рассматриваемым процессам скептически, полагая, что все обстоит не совсем так, как может показаться на первый взгляд.
Если же взглянуть на проблему чуть шире, то можно прийти к выводу, что складывающаяся картина имеет более глубокие корни политического и культурологического свойства. Как ни крути, но именно на базе русского языка государственно отстроились и пришли к некоему цивилизационному знаменателю почти все 15 бывших союзных республик. А теперь его вроде бы как должно постичь неизбежное фиаско. Но так ли это на самом деле? Вот в чем вопрос.
Логика рассуждений здесь достаточно проста. Был русский язык, на котором все и вертелось. А теперь баста — отныне все будет на казахском. Казалось бы, о чем тут можно спорить? Однако есть одно «но». Конечно, если государственный язык, помимо того, что на нем все очень скоро и поголовно заговорят, станет всеобъемлющим и доминирующим в любой сфере (в том же сегменте высоких технологий, в банковском секторе, в осуществлении международных торговых операций), то в этом случае спорить не о чем. И тогда, конечно же, можно было бы помахать рукой вслед русскому языку. Но опять же есть ли уверенность в том, что все будет именно так и уж тем более через считанные годы?
Когда начинаешь задаваться такими вопросами и, более того, выражать робкие сомнения, то в ответ часто звучит безапелляционное — казахский язык, мол, может спокойно заменить русский, а единственная загвоздка заключается в том, что глупое население никак не может уразуметь такую простую истину!
Но если бы все действительно обстояло настолько просто, то любую дискуссию можно было бы свернуть на корню. Однако это не позволяют сделать вполне конкретные наблюдения и ощущения субъективного свойства.
Как-то во время очередного «круглого стола», посвященного ситуации с русским языком в Казахстане, известный отечественный политик Петр Своик высказал очень любопытную точку зрения. По его словам, если бы вдруг, как по мановению волшебной палочки, исчезли все русские, проживающие в Казахстане, то даже в этом случае русский язык сохранился бы на наших просторах, как минимум, полсотни лет. Еще более любопытным было то, что никто из присутствующих даже не попытался оспорить этот, на первый взгляд, весьма спорный тезис.
Иными словами, русский язык держится и будет держаться в Казахстане по вполне себе объективным и реальным основаниям, и его запаса прочности хватит на все обозримое будущее. А вот почему такое стало возможным - и есть та плоскость, где хранятся ответы на многие возникающие в этой связи вопросы.
Попытаемся в общих чертах изложить свое видение. Прежде всего, русский язык, что бы ни говорили его оппоненты, по-прежнему остается для нас базовым инструментом познания мира. В качестве контраргумента приводится довод, что на смену русскому в качестве главного и основного лингвакоммутатора приходит английский. И в этом утверждении, несомненно, присутствует своя доля правды. Как и в том, что в обозримом будущем на улицах, в магазинах и в иных местах массового скопления людей казахстанцы будут разговаривать на казахском (хотя есть и те, кто активно не согласен с этим футурологическим предположением). Но наблюдаемые в нашем обществе тенденции позволяют сделать еще один вывод: английский пока выглядит в казахском социуме как язык элитарного типа. Поскольку очень трудно себе представить, что основная масса населения, не знающая русского и полностью погруженная в стихию родного языка, вдруг начнет постигать язык англосаксов. Не говоря уже о такой маленькой, но принципиально важной детали: учить и постигать нормы грамматики английского языка по апробированной и сложившейся методике сегодня куда проще и легче с базы именно русского языка. И примеры, когда казахоязычный казах прекрасно овладел английским, минуя русский, не являются устойчивой тенденцией и уж тем более массовым явлением. Это отдельные случаи, если не сказать, чуть ли не единичные. При этом никто серьезную проверку таким билингвам не устраивал и оценку, так ли хорошо они на самом деле знают английский, не давал. Выводы из всего этого, если говорить объективно, вырисовываются вполне определенного толка.
Да, так или иначе, но русский язык вымывается из обращения. Ну не знает его молодежь Кыргызстана, Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана так же хорошо, как их родители, жившие в «совковом» прошлом, и тем более как шала-казахи в Казахстане. Но это приводит в другому феномену, который пока еще не очень бросается в глаза. Русский исподволь становится в некотором роде элитным языком. Ведь если человек, помимо всего прочего, знает и русский, причем проживая на евразийском континенте, то в перспективе он благодаря этому может занять на социальной лестнице более высокое место, нежели тот, кто оперирует только казахским языком и не понимает русский, английский, а вскорости, как знать, может быть, и китайский…
Такая постановка вопроса не может не раздражать носителей казахского языка, но в то же время вряд ли кто-то из них будет отрицать очевидность того, что даже казахоязычное образовательное пространство больше напоминает некие анклавы, со всех сторон окруженные русским информационным «океаном».
Объяснение причин большей востребованности русского языка — тема отдельного большого разговора. Мы же просто ограничимся констатацией факта. Парадокс состоит в том, что здесь нет чьих-то происков или козней. Просто такова данность. И несмотря на вскипающие время от времени дискуссии на тему, быть русскому языку или все же ему придется потесниться на задворки общественно-политической жизни и массового сознания, казахстанская действительность свидетельствует, что все эти споры и рассуждения носят больше схоластический характер. Тогда как в жизни он, как и раньше, остается мостом в большой мир и фактором внутренней стабильности.
Правила комментирования
comments powered by Disqus