Доктор Ph.D., историк Жар Зардыхан размышляет над тем, как страна меняет графику казахского алфавита, и почему Zhwldyz Zhwnws повезет меньше остальных. Что общего между митрополитом Волоколамским, автоматом Калашникова и чатом в WhatsApp? Как ни странно - латиница. Ученый уверен, несмотря на то, что хороший почерк не решит всех проблем, переходить - нужно. Но не повторяя ошибок, коих за всю историю письменности набралось немало.
Несколько лет назад, где-то в середине лета, чуток перетасовав с обратным перелетом через Франктфурт, поехал я в Бремен навестить всего на денек старых университетских друзей, которых не видел со времен докторантуры. Друзья у меня – как не трудно догадаться – историки и лингвисты, хотя некоторые из них специализируются в смежных дисциплинах: теологии, искусствоведении, нумизматике и даже средневековом уголовном праве.
Именно поэтому, возможно, повели они меня в свой хваленый «Бременский винный погреб» – старейший винный магазин в Германии с 600-летней историей, который, в действительности, оказался полутемным подвалом городской ратуши с голыми кирпичными стенами и потолком, из зарешеченных окон которых открывался лишь узкий вид на кафедральный собор.
Я был ужасно недоволен как и тем, что в Германии мы пили вино, а не пиво, так и невзрачным помещением (страшным сном клаустрофоба), но возразить дерзнул только насчет последнего. В ответ я получил довольно надменный, но не менее полезный урок: «Жар, не знаю, что у вас в Казахстане считается красивым и удобным, но эта постройка – верх архитектурного совершенства: она прочна, удобна и красива. Стояла тут 600 лет – простоит ещё столько же».
Со временем я начал вполне комфортно себя чувствовать, чему невольно способствовало и германское вино, да и темы разговоров, которые становились все более житейскими. Как выяснилось, волнительной темой всей Германии тех дней стал новоиспечённый запрет на обрезание несовершеннолетних мальчиков, приравненный судом одной из земель к преступлению. Это вызвало бурный солидарный протест мусульманского и еврейского населения Германии, которые, мягко говоря, не очень дружат между собой. Даже среди моих друзей оказались противники обрезания несовершеннолетних, на которых обрушился незамедлительный шквал упреков:
– Ты обрезан, Йоханнес? Сын твой обрезан? – как-то не по-немецки резко спросил мой гамбургский друг балканских кровей.
– Нет.
– Собираетесь обрезать?
– Конечно, нет!
– Тогда и не лезь с советами! Вот надумаешь – тогда мы тебя и послушаем.
Примерно такое, но уже в Казахстане, я однажды услышал от моих православных друзей, когда сострадательно пытался уговорить их не купать малышей в лютые крещенские морозы. Обрезание мое они мне не припомнили, зато припомнили Евангелие от Матвея: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете». Ну а если быть поточней, то просто сказали: «Иди нафиг, Жар»!
Так вот, когда 11-го сентября страна проснулась с новым проектом казахского алфавита на латинице, когда ожидаемо начался всеобщий словесный мордобой, появилась миллионная армия любителей казахского языка, которая терпела четверть века, мечтала, да с понедельника и собиралась изучать этот чудо-язык, как и те, которые не спали, не ели, да об уникальной казахской письменности и грезили, я невольно вспомнил не самый приятный, но, несомненно, поучительный разговор в том винном погребе, а также крещенские купания в лютую январскую ночь, когда я проворчал и плевался всю ночь, портя людям настроение, толком не понимая что и зачем они делают, и почему у них такие радостные лица.
Дабы не томить вас таинством и не сильно разбавлять тему, сразу выскажу свое виденье: переход казахского на латинский алфавит – идея дельная и замечательная, но, как и в случае всех наших благородных идей – будь то трехъязычное обучение или Единый накопительный пенсионный фонд – значение имеет лишь реализация. Ну, а тут мы, что и говорить, умеем отменно наломать дров. Разве мало крови попила всем карточка «ОҢАЙ», пока не начала более или менее работать после долгих и мучительных исправлений, перезагрузок и реальных драк между пассажирами и контролерами?! Алфавит в современном мире цифровых технологий, да и в любое другое время, должен быть понятным, практичным и красивым. Для всех. Хотя это относится ко всему: от веб-сайта и стиральной машины до зданий и законопроектов.
Недодуманный и недоработанный алфавит – это как неудачный татуаж бровей: стыдно за вас будет даже вашим детям и внукам, а исправление – дело дорогое, а зачастую и бесполезное.
Одно радует – у нас на руках есть проект, корявый, но конкретный, который, правда, пинают все кому не лень, но никто не пинает лишь дохлую собаку, поэтому надежда есть. Радует и то, что в отличие от прежних амбициозных проектов с конкретными авторами, проект алфавита довольно, если не чересчур, лаконичный, и это то, что мне в нём нравится больше всего.
Тут, в лучших традициях жанра, мне следовало бы предложить свое альтернативное видение алфавита, внести конкретные технические поправки, закончить текст и лечь спать, но так как шумиха вокруг алфавита разбудила у всех скрытые желания, комплексы и страхи, копившиеся десятилетиями, если даже иерарх Русской православной церкви митрополит Волоколамский – человек, в моем понимании, далекий от трудностей набора казахского текста на текущей раскладке клавиатуры – оставил на время дела небесные и высказался о земных последствиях перехода казахского на латиницу, негоже мне, простому грешнику, оставаться в стороне.
Когда молодые и прагматичные казахские умы просят меня, преподавателя истории Древнего мира, объяснить в двух словах всю сущность истории человечества за последние 5000 лет, единственное, что приходит на ум – это то, что в потоке истории человеческая натура со своей алчностью и гордыней оставалась неизменной, все остальное – будь то политика, искусство, наука, религия или мораль – усложнялось, принимая все более абстрактные формы. И только письменность – древнеегипетская, китайская, русская, немецкая, любая – упрощалась.
Вся естественная история письменности со времен шумеров до современных черногорцев – это обратный эволюционный процесс от сложного к простому, причем выживают в этой борьбе простейшие.
Огромную роль в процессе выживания и распространения письменности играет адаптация и репликация при изменяющихся условиях окружающей среды, в данном случае – упрощение воспроизведения и приспособление к новых технологиям, например к изобретению книгопечатания. Процесс этот легко проследить в преобразовании пиктограммой клинописи в фонетическую, стандартизации и упрощении китайских идеограмм или реформации русского алфавита.
Так что когда вас пугают негативным опытом латинизации узбекского, туркменского или азербайджанского языков, нужно подумать, стоило ли в конце 20-го века придумывать алфавит с огромной кучей редких диакритических знаков, которые я не буду тут приводить, так как велика вероятность, что шрифт этого сайта их просто не распознает. Ну, право, «Y» с черточкой наверху, «G» с апострофом или «Ә» в латинском алфавите – это перебор. Хотя в любом случае про опыт, даже негативный, лучше все же спросить узбеков, туркмен и азербайджанцев, а не Александра Шустова.
«Кириллицу надо осознать как ценность, от этой ценности отказываться нельзя» — отмечал недавно Олжас Сулейменов, хотя история говорит, что ничего святого в самом алфавите нет. Все алфавиты Святых писаний – от еврейской, арамейской и арабской письменностей до греческого и латинского алфавитов и кириллицы – происходят от письма презренных ими финикийцев. И если бы не финикийцы, не прочитали бы мы в ветхозаветной книгe пророка Исаии о разрушении по божьей воле финикийских городов, и тем более о ненависти римского сенатора Катона-старшего к финикийцам и их городу Карфагену, который «должен быть разрушен».
«Никакой чужой алфавит не подходит никакому чужому языку», – пишет талантливый (по словам одной моей подруги) российский писатель Герман Садулаев. И, наверное, ничего, что создана была кириллица византийскими проповедниками Кириллом и Мефодием (и их учениками) совсем не для русских и русского языка, не говоря уже о казахском?! Он же (писатель) продолжает: «У нас буква «ш» в слове «шум» читается не так, как в слове «шапка». Буква одна, а звуки разные». И вот тут я немного озадачен. Ну ладно, это не в тему.
Даже для святой китайской письменности с ее четырехтысячелетней историей умудрялись обсуждать и придумывать полноценные романизированные альтернативы (как Гоюй ломацзы или Латинхуа, например), издавали книги и даже планировали перевести на них китайское письмо. И это в стране, где ничего священней письменности нет! В начале 90-х в Монголии официально предприняли попытку перейти на святую вертикальную старомонгольскую письменность, но не прижилось – не практично. Пришлось возвращаться к бренной кириллице.
Даже в Сербии, которую за век до Руси крестили сами Кирилл и Мефодий, официально сожительствуют и кириллица, и латиница. И хотя по конституции 2006 года именно кириллица является официальной письменной формой в государственных учреждениях, латинская форма сербского языка (так называемая гаевица) постепенно вытесняет кириллицу из повседневной жизни, особенно в СМИ.
Только один государственный канал и две газеты используют кириллицу. В Черногории же, после обретения независимости в 2006 году, правительство и государственные учреждения, наоборот, официально используют латинский алфавит, который тоже постепенно вытесняет кириллицу, и тут как-то странно, что митрополит Иларион молчит, ведь не зря же называл он кириллицу «славянским алфавитом».
Говоря о письменности, мы должны всегда помнить, что язык и письменность – вещи совершенно разные. Любой язык, даже самый святой и уникальный, может писаться любым алфавитом, а может и не писаться вообще. Санскритские веды передавались из уст в уста почти тысячу лет, и только после додумались подогнать под них письменность и записать. То же самое с Торой. Божественные греки научились писать почти через 500 лет после взятия Трои, тупо переняв у финикийцев алфавит. Персидский – язык индоевропейский семьи – пишется арабским алфавитом, турецкий – латиницей, монгольский – кириллицей, хотя все могло бы быть по-другому, сложись история иначе.
– Как же я выучу казахский, Жар, если перейдут на латиницу? – жаловался на днях мой близкий друг, казах, преподаватель французского языка, между прочим.
– Ну а как ты выучил русский? – недоумевал я. – Сначала научился читать, писать, а потом, когда отлучили от груди, говорить?!
Да, учить казахский, как и любой другой язык, нелегко, и наверняка не станет легче, когда перейдем на латиницу, особенно если у вас никогда не было желания его учить. Ну, или было желание, но не было языковой среды, методики, бабушки из аула, нужды, сил, денег, времени...
А между тем мой девятнадцатилетний американский студент, приехавший по обмену из неизвестного колледжа из канзасской глубинки, уже через полгода дает интервью на казахском, а через год поет под домбру на национальном телеканале. И вроде не сказать, что человек он особо одаренный, и французский, который он учил в школе десять лет, у него хромает, но казахский, почему-то, дается ему легко. Хотя в отличие от обрезания или купания малышей в проруби, я, наверное, не соглашусь с тем, что вопрос перехода на латиницу – исключительное дело казахов. Но в любом случае, мнение человека, который читает и пишет на казахском, должно быть авторитетнее человека, который ни визуально, ни фонетически не отличает «ұ» от «ү».
Ну, раз мы заговорили об американцах, наверно стоит обмолвиться и о геополитике.
«Отказ Казахстана и Киргизии от славянского алфавита в пользу латиницы означает их переход в зону влияния Китая» – говорит директор Института системно-стратегического анализа Андрей Фурсов. А может тут дело не в «славянском» алфавите? Может просто китайский ВВП в девять раз больше российского? И зачем вообще китайцы надумали инвестировать 15 миллиардов долларов в Беларусь в течение двух лет, если они не собираются переходить на латиницу?
«Латиница – один из способов отделения постсоветских государств от символов, связывающих их с Россией и «русским миром», – полагает политолог Аркадий Дубнов.
Хорошо. Только вот вооруженный конфликт у России с Украиной, а военная база - в дружественной Армении.
И как-то не заметно, что кириллица сближает, а непонятное для большинства русских армянское письмо отчуждает. По этой логике не было бы франко-прусских войн и ирано-иракской войны. Значит не в алфавите, возможно, дело, и разыгрывать политическую карту со стороны не всегда уместно и целесообразно, а зачастую это создает обратный эффект.
Да, языковая политика всегда сопряжена с политикой. В СССР только в республиках с преобладающим мусульманским населением принудительно меняли алфавит на кириллицу, а немусульманам – грузинам, армянам, латышам, латвийцам и эстонцам – оставили. Кириллица, правда, досталась молдаванам, но только из-за того, что молдавского языка не существовало, был румынский, так что по политическим соображениям пришлось выдумать язык и алфавит отличный от румынского. Жизнь у этого языка и алфавита, правда, оказалась бесславной, и конституция независимой Молдовы тут же вернула латинскую графику, а потом и вовсе признали румынский официальным языком страны.
Разрабатывать алфавит – это, как изобретать автомат: можно собрать лучших ученых и специалистов у себя в конструкторском бюро, годами вычислять, шлифовать, тестировать в лабораторных условиях, но успешным он станет, только если придется по душе простым солдатам на поле боя. А требования у них нехитрые: надежность, простота и удобство в обращении. Стоимость и эстетика их волнует меньше.
Если вы интересуетесь историей стрелкового оружия, то наверняка знаете, что множество исключительных и превосходных на бумаге моделей оружия было забраковано военными и снято с производства, потому что в боевых условиях оружие вдруг нагревалось на солнце и обжигало щеки.
Или из-за того что цеплялось за экипировку, застревало из-за длины и жесткого приклада в узких проходах танка. Ну, или просто не учли, что есть солдаты-левши, которым вылетающие гильзы попадали в глаза. Поэтому в таких делах жизненно важно, что думаем об алфавите мы – простые солдаты, только эстетика алфавита нас интересует не меньше.
А теперь важное: у людей по поводу нового алфавита должно быть ощущение простоты, полезности и непринужденности. Простые люди не должны думать, что это – кабала, повод для «навара» чиновниками или инструмент разделения на вникающих и невникающих.
Это должно быть сделано для нас, для наших WhatsApp-чатов, вывесок на барахолке, должно быть ощущение, что это не замудреное фуфло придуманное грамотеями в Астане. Иначе, как регистрация по месту жительства, смена графики станет бессмысленной затеей, которая лишь усложняет людям жизнь. Письменность может быть вражеской, безродной или безбожной, но в любом случае она обязана быть практичной, иначе ей просто перестанут пользоваться.
42 буквы казахского кириллического алфавита – это много для раскладки клавиатуры, особенно когда самые распространенные буквы разбросаны по цифровым и функциональным клавишам, а неиспользуемые в казахских словах буквы (в, ё, ф, ц, ч, щ, ъ, ь, э) занимают самые жирные места. Значит, букв должно быть меньше, нужно использовать, по возможности, все буквы самой распространенной латинской раскладки клавиатуры QWERTY (q, y, x). Необходимо отдавать предпочтение двойным знакам вместо уникальных одинарных согласных (sh, ch, gh вместо ş, č, ğ), а чтобы иметь доступ к многотысячной коллекции красивых латинских шрифтов, специфические знаки надо выбирать среди популярных и распространенных языков (ä, ç, ñ, ö, ü вместо ə, č, ň, oʻ/ ø, ú).
«Вот в датском и норвежском есть свои уникальные знаки, почему бы нам, казахам, не иметь свой фирменный знак», – возмущались некоторые. Так вот, датский и норвежский создавали в доцифровую эпоху, поэтому Кьеркегор, который Søren, не особо беспокоился, что в его PowerPoint презентации на конференции где-нибудь в Бостоне все датскиe знаки превратятся в пустые квадратики. А нам потом долго и безуспешно придется объяснять заморскому люду: «Тут в моем имени должна была стоять буква в виде перевернутого трезубца, знака рода таракты, к которому принадлежит создатель казахского алфавита профессор Мыркымбаев, но ваша гребаная Гельветика ее не признала».
Да и со специфичными турецкими знаками нам бы лучше не заигрывать, а то любят чужаки заменять их на визуально близкие свои буквы. Вот играет в московском Спартаке защитник Сердар Ташчы (Serdar Taşçı), только на футболке у него написано «Таски», и в Википедии русской он «Таски». Так что без всяких «ş» и «ı», а то ведь назовут по своему невежеству Şibutov-a Sibutov-ым, что не очень приятно для казахского слуха.
Ещё нам важно понимать, что вряд ли удастся придумать что-то совершенное с первого раза, даже профессору Мыркымбаеву, так что психологически мы должны быть готовы к его пересмотру из-за меняющейся жизни и новых технологий.
Лишь только чтобы заменить шрифт надписей на дорожных знаках на шрифт Clearview, Федеральная служба автомобильных дорог США совместно с двумя исследовательскими институтами почти десять лет проводили различные тесты, пока не приняли его официально в 2004 году. Через двенадцать лет и миллионы затраченных на эту затею долларов, власти решили вернуться к шрифту Highway Gothic, разработанного ещё в 1940-х годах, после многочисленных жалоб водителей. И это только шрифт для дорожных знаков.
Как я уже говорил, все письменные формы языков – китайский, арабский, иврит, немецкий, английский, русский – упрощались и упрощаются до сих пор. Достаточно взглянуть на дореформенный русский алфавит столетней давности с его фитой, ижицей и ятем, или заменой эсцет (ß) на -ss- для большинства случаев после реформы немецкого правописания 1996 года. Если уж щепетильный и дотошный немец признает несовершенство письменности Гёте и постоянно ее реформирует, то нам, казахам, этого не избежать и подавно. Это тот случай, когда огромное воображение, неимоверную историческую гордость и стремление к уникальности лучше попридержать и не нашлепать несуществующие или нераспространенные графические формы латинских букв.
Ну а теперь про сам проект казахского алфавита на латинице.
Замена и «Хх», и «Һһ» на латинскую «Hh» – идея, по моему, хорошая и практичная, потому как «Һһ» – все равно какая-то недобуква; встречается она крайне редко, в тюркских словах не используется, слова на нее не начинаются, и выглядит она какой-то обрубленной и строчной в слове из прописных букв (ЖАҺАН). Да, она отражает оригинальную арабскую и персидскую орфографии, но казахский в этом деле не так постоянен и логичен, иначе слова «хақ» (истина) и «қажет» (нужда) начинались бы на одну и ту же букву как в арабском оригинале. Вот турки взяли и заменили все три разновидности букв «х» османской письменности на одну современную «h», и ничего, живут, и мороки меньше. К тому же ничто не мешает нам различать одну и ту же букву фонетически: как «ch» в немецких «Kimmich» и «Bach», как «х» в словах «на хрен» и «хитрый».
Тоже самое относится и к замене «Ии» и «Іі» на латинскую «Ii». Вот берем копию газеты «Қазақ» 1914 года арабской письменностью и видим, что современные кириллические формы «и» и «і» никак не отличаются в арабском написании. Мало того, современная кириллическая «ы» местами пишется, так же как и «и» и «і», а местами не пишется никак: «жл» (в арабском написании, конечно) вместо современного «жыл» (год). Значит можно со спокойной душой объединять, сославшись на уважение к предкам. Не будем забывать, что и в дореволюционной русской орфографии написания слов «миръ» и «мiръ» отличались, а теперь это вряд ли нас напрягает.
А вот «ZHzh» вместо «Жж» – это чистый уродливый совок, колониальное клеймо, которое глобально выдает обитателя бывшей советской периферии. Ладно бы в латинском не было явного фонетического аналога как с нашей буквой «ғ», так мы решили заменить одну из самых распространенных согласных казахского языка на совковый диграф вместо понятной и красивой «j». Поверьте мне, меня зовут «Zhar», я посeтил где-то с полсотни стран, и везде, прям везде, все норовят прочитать мое имя как «Зар». Кто-то еще, кроме некоторых пост-советских народов и болгар использует «zh» вместе звуков «ж» или «дж»? Никто. А до Советской власти, все Журавлевы, Бестужевы и Преображенские подписывались через «j» даже под письмами на английском, не говоря уже о французском.
А использовании «Jj» вместо «Йй» – это уже ментальный отброс диграфа «zh», этого уродливого совка и колониального клейма. «Но немцы, датчане и шведы же используют «j» для обозначения звука «й»!» - возразит, наверное, человек, придумавший это. Используют, но в немецких (датских, шведских) словах звука «ж» или «дж» нет, не было и не будет, и если сильно приспичит – возьмут и напишут «Dschihad» (джихад), а «j» приберегут для родного, распространенного звука. А у меня половина контактов в телефоне на «Ж». Да это только мы называем красотку из «Трудностей перевода» Скарлетт Йоханссон, а у себя на родине она всегда была и остается Джоухансен.
Про «Ww» вместо «Уу» без мата почти не получится написать. В голову лезут лишь пушные звери да хромой пес с пятью лапами, поэтому буду краток: «Ww» – согласная, во всех языках, причем самая дохлая из согласных, которая даже при наличии в алфавите зачастую используется только для написания заимствованных слов или архаичных имен. Его нет в классическом латинском алфавите, и у него даже нет названия, он «дубль вэ»! Одну мою знакомую зовут Жулдыз Жунус, и теперь благодаря (как бы помягче сказать) нехорошим людям она Zhwldyz Zhwnws, и если вы турок, например, то в этом имени и фамилии нет ни одной гласной буквы, следовательно, его невозможно произнести. Помните имя и фамилию Джэйсона Борна в его российском паспорте? Напомню: ЛШТШФУМ Ащьф. И человек этот поблагородней нашего будет. Он хоть по гласной на слово раздал.
А «Ұұ» ввиду ее твердости и благородности можно смело заменять на «ou», нежели на «u», и это распространенная практика, даже в английском. Kак мы произносим «Luxembourg»? Правильно, Люксембург: «ou» всегда тверже «u». Можно сравнить «tuning» (тюнинг) и «tourism» (туризм): тюристов не бывает. И во французском также: «Луи-Наполеон» (Louis Napoléon) и «Лилиан Тюрам» (Lilian Thuram). Поэтому можно смело транслитерировать «Нұрсұлтан» как «Noursoultan».
К «ch» (ч) и «sh» (ш) вопросов нет никаких. К «y» вместо «ы» в принципе тоже – английские «ugly» или «funny» почти также и произносятся. Есть вопросы к «ng» вместо «ң», но не принципиальные. Возможно, стоило заменить распространенной испанской «ñ».
Если вы изучали ближневосточные языки, то точно знаете, что «gh» вместо «ғ» – это довольно распространенная транслитерация. Газневидское государство, например, с фонетическим эквивалентом казахской буквы «ғ» в персидском оригинале и в английском, и во французском пишется через «gh» (Ghaznavids, Ghaznévides). А «q» вместо «қ» – вообще супер! Наконец-то мы станем нацией-палиндромом (QAZAQ).
А насчет «ae» ( ә), «oe» (ө) и «ue» (ү) сильно изловчаться не стоит. Можно взять немецкие «ä», «ö» и «ü», большинство из которых есть и в других языках от турецкого до венгерского, и смело заменять. Никакой благоразумный типограф не будет создавать шрифт без немецких умлаутов, отрезая себя от процветающих рынков Германии, Швейцарии и многих других стран.
Вот, в принципе, все. На этой волнительной ноте осталось мне только напомнить, уже в который раз, что быстрых и легких решений серьёзных проблем не бывает, что хороший почерк не исправляет ошибочность мыслей. Но, черт побери, хочется верить, что мы доработаем этот корявый алфавит, и что где-то у берегов Средиземного моря молодой красивый администратор пятизвездочной гостиницы не будет молча и потерянно глазеть на казахский паспорт на имя Zhwldyz Zhwnws.
Об авторе: Жар Зардыхан, Ph.D., историк-востоковед, Заместитель директора Центра центральноазиатских исследований KIMEP. Владеет несколькими центральноазиатскими, ближневосточными и европейскими языками.
Правила комментирования
comments powered by Disqus