Китай так активно инвестирует в разработку своих нефтегазовых месторождений и развитие альтернативной энергетики, что может сократить нефтяной импорт
Как Китай убегал от сырьевого голода
Китайская нефтегазовая компания PetroChina заявила об обнаружении крупного месторождения нефти в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Прогнозируемый объем геологических запасов сырья оценивается здесь в 1,24 млрд тонн, из которых 520 млн являются доказанными. Для сравнения, Дацинское нефтегазовое месторождение в северо-восточной части КНР имело запасы объемом 5,7 млрд тонн. Более того, в СУАР также рассчитывают найти еще одно месторождение объемом свыше 1 млрд тонн. В результате этот автономный район станет важен для Пекина не только как ключевой транспортно-логистический хаб в «Экономическом поясе Шелкового Пути», но также как регион со стратегическими запасами сырья. Кстати, это объясняет и тот печальный факт, что параллельно с ростом значимости региона китайские власти усилили давление на этнические мусульманские меньшинства в СУАР, наращивая военно-политический контроль под видом борьбы с радикализмом.
Что касается Казахстана, то под боком у нашей республики может появиться крупная нефтегазовая провинция Китая. И если у соседа что-то прибавится, то у нас что-то может убавиться. В том числе и потому, что в Казахстане лишь в последнее время вообще вспомнили о необходимости стимулирования и господдержки геологоразведки для поиска новых месторождений по причине стремительного истощения старых. Многие из которых находятся под крышей КМГ.
И пока неясно, какой мультипликативный эффект всё это может иметь для нашей республики. Ведь, с одной стороны, Казахстан рассчитывает увеличивать экспорт нефти в Китай (почти 80% добываемой в республике нефти вывозится). В свою очередь, по оценкам Госкомитета по делам развития и реформ КНР, к 2020 году потребность Китая в нефти должна была достичь 560-600 млн тонн, а его зависимость от внешних поставок «черного золота» составляла бы не менее 65%. По прогнозам британского нефтегазового гиганта Вritish Рetroleum, в 2035 году крупнейшим в мире потребителем нефти станет Китай, и ему понадобится 18 млн баррелей в сутки. Именно поэтому Китай долгое время активно диверсифицирует источники получения энергоресурсов. С этим связано расширение деятельности китайских компаний (прежде всего, CNPC, CNOOC и Sinopec) за рубежом, в том числе и в Казахстане.
Угроза «сырьевого голода» была одной из причин, по которым Пекин еще в 1999 году провозгласил политику «выхода за рубеж». Здесь обратим внимание на программу развития энергетики на среднесрочную и долгосрочную перспективу (2004-2020 гг.), которая была принята Государственным советом КНР. К ключевым пунктам этой стратегии относятся:
- поиск новых месторождений нефти как внутри страны, так и за рубежом;
- увеличение стратегического запаса нефти в связи с непредсказуемостью мирового нефтяного рынка;
- обеспечение безопасности транспортировки нефти по суше и по морю.
Китай серьезно беспокоила дестабилизация на Ближнем Востоке, особенно после «арабской весны». Она вызвала такой «эффект домино», что еще сильнее столкнула лбами двух крупных нефтедобывающих игроков - Иран и Саудовскую Аравию.
В этой связи Казахстан стал рассматриваться как удобный партнер, через территорию которого мог осуществляться не только транзит энергоресурсов в Китай из других стран. Да и сама наша страна претендовала на роль прямого поставщика нефти и газа на китайский рынок. Хотя, если посмотреть на цифры, пока основными покупателями казахстанской нефти являются европейские государства. Например, за первые шесть месяцев 2017 года 73% всего нефтяного экспорта Казахстана ушло в пять европейских стран: Италия, Нидерланды, Франция, Швейцария и Испания. При этом почти 70% добываемой у нас нефти экспортируется в западном направлении через Каспийский трубопроводный консорциум. А его учредители заявили, что недавняя модернизация КТК позволит увеличить долю поставок казахстанской нефти до 52-60 млн тонн в год, а чуть позже и до 67 млн тонн.
Нефтяная подпитка китайского дракона
Осенью прошлого года, во время участия в саммите G-20, который проходил в китайском городе Ханчжоу, президент Казахстана оптимистично заявил, что экспорт казахстанской нефти в Китай можно увеличить почти втрое. «Сейчас мы поставляем в КНР около 7 млн тонн нефти, этот показатель можно повысить до 20 млн тонн, а также увеличить поставку газа из Казахстана в Китай», - сказал тогда Нурсултан НАЗАРБАЕВ.
Впрочем, с момента появления нефтепровода «Казахстан-Китай» у некоторых экспертов возникли сомнения в способности Казахстана заполнить эту трубу достаточным количеством нефти. По их оценкам, из-за истощения некоторых старых месторождений дефицит нефти для участка «Атырау - Кенкияк» может составить 5-6 млн тонн, а на участке «Кенкияк - Кумколь» 8-9 млн тонн. Звучали предложения ликвидировать этот дефицит поставками с месторождений Кашаган и Тенгиз.
Еще весной 2014 года президент Казахстана в ходе онлайн-беседы с китайскими интернет-пользователями сказал, что республика может довести ежегодный объем поставок нефти в Китай с месторождения Кашаган до 40 млн тонн. И якобы некоторые иностранные нефтегазовые компании даже рассматривали варианты поставок будущей кашаганской нефти на рынок Китая через Алашанькоу на нефтеперерабатывающий завод в Сычуани. Но всё это было до открытия нового нефтяного Клондайка в самом Китае.
Естественно, возникает вопрос: не приведет ли появление новых месторождений в СУАР к тому, что Пекин решит поумерить аппетиты по закупкам импортной нефти? Интересно, что в первой половине этого года экспорт сырой нефти и нефтепродуктов из Казахстана в Китай уже уменьшился более чем в 2 раза - с 1,5 млн до 706,4 тыс. тонн.
Кстати, серьезные виды на экспорт нефти в Китай транзитом через Казахстан также имеет Россия. Не так давно «Роснефть» заявила, что хочет нарастить вывоз нефти в этом направлении до 13-18 млн тонн в год. По официальным данным, сейчас действующая пропускная способность нефтепровода «Атасу - Алашанькоу», который проходит по территории Казахстана, составляет 20 млн тонн нефти в год, из которых 10 млн используются для транзита объемов «Роснефти» в 2017 году, а около 2-3 млн тонн - для экспорта казахстанской нефти.
Несколько лет назад даже заявлялось, что объемы российских нефтяных поставок к 2018-му могут достичь 30 млн тонн в год. Помнится, некоторые аналитики оправдывали китайский интерес к российским поставкам тем, что та нефть, которую добывают китайские компании на казахстанских месторождениях, была довольно низкого качества, что не устраивало НПЗ в КНР. И для них более приемлемым вариантом было бы смешение более качественной российской нефти с казахстанским сырьем.
Дави на газ
Более оптимистичные прогнозы есть пока только по экспорту в Китай казахстанского «голубого топлива». Недавно «КазТрансГаз» и PetroChina International Company Limited подписали договор о поставке 5 млрд кубометров газа ежегодно. Глава «КазМунайГаза» Сауат МЫНБАЕВ два года назад даже не исключал возможности поставок в Китай карачаганакского газа, после завершения строительства части газопроводной системы «Бейнеу – Бозой – Шымкент».
В самом же Китае 16 компаний недавно заявили о своем намерении в ближайшие годы инвестировать около $2 млрд в разведку запасов сланцевого газа в стране, опять же чтобы снизить зависимость от зарубежных поставок. В целом, деятельность китайских компаний всегда следует учитывать в увязке с общей нефтегазовой стратегией Китая по отношению к другим странам. Их нужно рассматривать больше как инструменты государственной политики, чем в качестве самостоятельных игроков. Главный приоритет для Китая - это обеспечение энергетической безопасности самого Китая. Пока эта безопасность осуществляется за счет импорта сырья из разных регионов мира. Поэтому в ближайшие годы у Китая все еще будет сохраняться интерес к расширению доступа к нефтегазовым месторождениям, в том числе казахстанским, при параллельном сокращении присутствия на старых месторождениях, которые прошли пик своей добычи.
Кроме этого, Китай будет усиливать активность и в других направлениях - например, закрепляя свои позиции на казахстанском рынке поставок нефтегазового оборудования и предоставлении услуг. Это может представлять серьезную проблему для наших компаний, пытающихся работать в этом сегменте.
Ловушка сырьевого сознания
Для Казахстана важно понять, что сохранение за собой роли сырьевого придатка мировой экономики, ЕАЭС или Китая - бесперспективно с точки зрения собственной долгосрочной стратегии развития. Ведь стратегии других стран, в том числе и Китая, предполагают масштабное развитие альтернативной энергетики.
Уже в 2018 году производство электромобилей в Китае, по официальным данным, может достигнуть миллиона единиц, к 2020 году - 2 млн, а через пять лет - уже 7 млн. Более того, официальный представитель Министерства промышленности Китая заявил, что в стране рассматривается вопрос о введении в недалеком будущем запрета на производство и продажу бензиновых автомобилей.
Свой завод по производству электромобилей в Китае собирается построить компания Tesla. Автоконцерн Volkswagen также имеет планы вложить 10 млрд евро в выпуск электрических и гибридных автомобилей в КНР. А Daimler рассчитывает инвестировать почти $750 млн в Поднебесную для создания мощностей по производству электромобилей и двигателей для них.
А в это время некоторые наши депутаты призывают «эволюционно» подходить к развитию альтернативной энергетики в Казахстане лишь только потому, что запасов угля у нас может хватить еще на 300 лет. Классический пример сырьевого сознания! С таким подходом мы еще 300 лет будет ковылять до четвертой индустриальной революции (Industry 4.0), где мозги стоят дороже, чем любое сырье, а искусственный интеллект объединяется с промышленным производством.
Очень часто проблема наших чиновников заключается в том, что даже в долгосрочном планировании они просчитывают шаги лишь на один ход вперед. При этом в расчет не берется слишком высокая динамика глобальных изменений. А эти метаморфозы уже завтра могут оставить за бортом те страны, которые до сих пор считают (перефразируя известный афоризм), что «нефтяной век закончится лишь только потому, что закончится нефть».
Ничего личного – только бизнес
К тому же в отношениях с Китаем наши власти предпочитают излучать оптимизм, делая акцент на экономических выгодах и не обращая внимания на не совсем явные, но серьезные риски другого порядка. Например, активное промышленное и нефтегазовое развитие СУАР может нанести удар по нашей экологической безопасности. По мнению руководителя проектного института «Казгипроводхоз» Анатолия РЯБЦЕВА, уже существует реальная опасность потерять Балхаш из-за увеличения водозабора китайской стороной, в том числе для подпитки растущей экономики Синцзяня. По мнению эксперта, интенсивный отбор воды из Черного Иртыша уже достиг объемов более 3 куб. км в год с перспективой увеличения до 5 куб. км, что приведет к серьезному снижению уровня воды в Иртыше. Хотя Казахстан не первый год ведет переговоры с Китаем по поводу трансграничных рек.
Как отмечают другие специалисты-гидроэнергетики, если темпы водозабора из Черного Иртыша со стороны Китая не уменьшатся, то к 2050 году наш сосед возьмет под контроль всю реку. С точки зрения Пекина, здесь «ничего личного - только бизнес». Но для нас - серьезный удар по национальной безопасности и большое количество побочных проблем, которые в связи с этим возникнут.
Правила комментирования
comments powered by Disqus