Можно ли говорить о запуске и активном использовании soft power со стороны государств исламского мира? Каковы цели мягкой силы и каков ее конечный результат либо продукт? С этими и другими вопросами редакция CABAR.asia обратилась к известным экспертам в сфере религии и международных отношений.
Вопросы мягкой силы и ее реализации становятся очень актуальными для любого государства, претендующего на роль субъекта международных отношений и стремящегося оказывать определенное влияние на политические процессы того или иного региона. В частности, когда мы говорим о мягкой силе, в первую очередь, мы подразумеваем такие страны как США, Китай, Россия и др.
В аспекте актуализации региона Центральной Азии и активности в нем различных акторов международных отношений встает вопрос: а целесообразно ли говорить о мягкой силе со стороны исламских государств? К примеру, в 2017 году вице-президент ОАЭ инициировал создание Совета мягкой силы ОАЭ (UAE Soft Power Council). Можно ли говорить о запуске и активном использовании soft power со стороны государств исламского мира? Каковы цели мягкой силы и каков конечный ее результат либо продукт? С этими и другими вопросами редакция CABAR.asia обратилась к известным экспертам в сфере религии и международных отношений.
Эксперт Института стратегического анализа и прогноза при Кыргызско-Российском славянском университете Аман Салиев справедливо отмечает, что «все эти инициативы исходят, как правило, от государств с большими бюджетами, к примеру, из стран Персидского залива, которые в своей геополитике являются неотъемлемой составляющей системы безопасности и геополитики США и Великобритании. Можно предположить, что здесь будет сделана ставка на продвижение именно политических трендов, которые ориентированы, к примеру, на разрыв отношений региона с Россией, с Ираном, на разрыв отношений с Китаем, но при этом этим процессам будет придаваться религиозная оболочка. Существует также большая вероятность того, что в проведении мягкой силы они не будут акцентировать внимание на терроризме или радикализме, потому что малейшие такие шаги приведут к дискредитации. Скорее всего, мягкая сила исламских государств будет выражаться посредством гуманитарной помощи, что, возможно даже полезно для нас: это строительство школ, каких-либо объектов сельского хозяйства. Но больше всего политика мягкой силы будет ориентирована на гуманитарной составляющей, связанной непосредственно с геополитикой. Но здесь существует своя специфика: если раньше этим занимались неправительственные организации, то теперь этим будут заниматься мусульманские религиозные лидеры».
Директор Научно-исследовательского института исламоведения Кыргызстана Маметбек Мырзабаев считает, что «ОАЭ сейчас делают попытки возрождения своей мощи в политическом и геополитическом смысле, также в ряду исламских государств. Любое государство стремится использовать рычаги мягкой силы, не только Эмираты. Арабские страны, в особенности хотят повлиять на религиозную сферу в Центральной Азии нужную и соответствующую им. В частности, в Кыргызстане начиная с 90-х гг. открылись различные фонды, к примеру Всемирная ассамблея мусульманской молодежи, возглавляемая Саидом Баюми, различные фонды милосердия, социально-ориентированные фонды, образовательные центры для молодежи, к примеру «Центр молодежи», где наших молодых ребят приглашают к участию в образовательных проектах».
Механизмы и задачи реализации мягкой силы
Различные государства делают определенные ударения, проводя свою мягкую силу в том или ином регионе мира. На что делают ставку страны мусульманского мира и какие они преследуют задачи? Данные вопросы приводят также к рассуждениям об угрозах и вызовах для Центральной Азии, а также возможным последствиям для всего региона.
Так, по мнению, эксперта Чинары Эсенгул, исламские государства реализуют мягкую силу посредством таких мероприятий как: «В первую очередь, это некие образовательные программы ключевых исламских государств — ОАЭ и Иран через посольства, в рамках которых есть образовательные культурные мероприятия, проводится поддержка изучения арабского языка, изучения Корана, пропаганда своей религии. Поддерживается ознакомление нашего населения с культурой этих стран: проводятся разные фестивали, недели фильмов, существуют также программы обмена нашими студентами. Если мы говорим о мягкой силе, то речь идет об образовательно-культурной и исследовательской сфере».
Эксперт Аман Салиев поднимает вопросы вызовов в процессе реализации мягкой силы со стороны исламских государств: «Хотелось бы отметить, что Саудовская Аравия открыла в Таджикистане 2 филиала религиозного Мединского университета. На мой взгляд, это является для Таджикистана не совсем хорошим проектом, потому что религиозное сообщество нельзя сравнивать с политическим или националистическим движением. Создание подобных факультетов предполагает, что учащиеся этих факультетов будут опираться и брать в основу своих решений в религии, даже в политике выступления, тезисы и правовые заключения теологов и клериков, прежде всего из Саудовской Аравии, которые в свою очередь, в большинстве своем не имеют никакого понятия о том, что есть Центральна Азия. Те религиозные лидеры, которые зачастую выступают с какими-то призывами или фетвами в отношении ЦА не имеют представления о том, какой здесь политический строй, какая история, какие традиции, какие обычаи и менталитет, а значит их фетвы, призывы и решения вступают в прямую конфронтацию с местными устоями и выступают некой подрывной формой для очередных споров, конфликтов и разногласий по отношению, прежде всего, к религиозному мусульманскому сообществу тех республик, где они работают. Это приводит к хаосу, спорам и конфликтам именно по причине непросвещённости и некомпетентности этих религиозных лидеров».
Специалист Маметбек Мырзабаев выявляет также аналогичные вызовы и угрозы для стран Центральной Азии: «Сколько исламских государств, столько и пониманий. Вот считают, например, арабы в Саудовской Аравии, что их толкование Ислама будет применимо к нам. Вот те, которые отучились в Саудовской Аравии думают, что научились истинной религии, потому что, обучались там. Кто в Турции отучился думают иначе, кто в Египте отучился также думают иначе. Потом же народ думает, сомневается, та религия, в которую он верует, истинный ли это Ислам? Все это может привести к хаосу. Хотя и говорят о разнообразии и мультикультурализме, но в одном государстве жить в гармонии нелегко. Поэтому разнообразие будет реализовано лишь тогда, когда государство станет сильным, а пока государство слабое, тот же мультикультурализм будет за рамками возможного и наоборот обратит страну в хаос».
Successful state в реализации soft power в Центральной Азии
Исламский мир разнообразен, а влияние и реализация мягкой силы со стороны этих игроков достаточно диверсифицированы в Центральной Азии. Можно ли выявить наиболее сильного игрока в регионе, который наиболее успешно достигает свои цели и задачи? Непростой вопрос показал разброс мнений кыргызстанских экспертов.
Чинара Эсенгул выделяет Турцию как наиболее успешное государство в проведении мягкой силы: «у нас очень много образовательных учреждений, которые финансируются турецкими структурами, не только через помощь государственного правительства Турции, но и через частные фонды. Турция наиболее активна, посредством образования они структурируют мышление и поведение наших молодых людей через социализацию в этих университетах, получается такая работа мягкой силы у Турции».
Независимый эксперт Шерадил Бактыгулов проводит градацию стран в регионе: «Успешность проведения мягкой силы исламскими государствами зависит от конкретной страны. Например, в Таджикистане, где-то 3-4 года тому назад успешно проводил свою мягкую силу Иран, сейчас – это скорее Саудовская Аравия. В Туркменистане с его позицией нейтралитета работать сложнее. Однако, считается, что туркмены являются ближайшие предки современных турков, а туркменский язык считают староосманским языком. Что касается Казахстана, там все-таки исламская мягкая сила более минимизирована, благодаря западному настрою и большему влиянию западных сил.
В Узбекистане, благодаря политике закрытости как метода обеспечения безопасности страны, минимизировано влияние каких либо государств, как США, России, Германии, так и исламских государств. В Кыргызстане сложно выявить приоритетное и наиболее успешное исламское государство в проведении мягкой силы. В целом сложно утверждать, что какая – либо страна из всего ряда исламских государств работает лучше всех».
Аман Салиев также считает, что выявить наиболее успешные исламские государства, которые продвинулись в Кыргызстане нелегко: «есть еще один фактор, который следует учитывать: многие фонды и исламские центры не финансируются государствами исламского мира, а получают поддержку из частных фондов и организаций, что усложняет процесс дифференциации и выявления их целей и задач».
В заключение хотелось бы процитировать слова Чинары Эсенгул о том, что «любое государство, использующее мягкую силу в другой стране будет нацелено на то, чтобы их внешняя политика, природа и сущность государства и общества были понятны другим государствам. Они нацелены на то, чтобы мы лучше понимали эти государства, понимали их реалии, но, и в том числе, для налаживания более добрососедских и дружественных отношений, вот в этом конкретном случае — для лучшего понимания ислама».
Как будет в дальнейшем развиваться ситуация в Центральной Азии и каким образом страны будут интегрироваться либо поддаваться процессам фрагментации, влияния внешних сил и центров силы покажет время.
Правила комментирования
comments powered by Disqus