В тверской глубинке растет население — за счет мигрантов из Таджикистана.
Когда у Сабохат начались роды, Нина Яковлевна бросилась на шоссе ловить попутку. Врача в селе Рождествено Тверской области давно нет, а лечь в роддом заранее молодая таджичка не могла: двое детей на руках, а муж неделями в Москве на рынке «Садовод».
Пенсионерка Нина Смирнова взяла шефство над семьей Замоновых, как только те поселились в соседнем доме. «Мне их жалко стало. Она одна, с детьми, и я решила сама водить старшую девочку в садик». Шестилетняя Саодат по-русски не говорила, но хотела научиться. И каждый вечер они с Ниной Яковлевной часами просиживали за букварем. А потом пили чай с вареньем и смотрели телевизор. Сейчас Саодат — девятиклассница и лучшая ученица школы. Нину Яковлевну зовет бабушкой.
— Русские в селе меня осуждали: своими бы занималась. Но у меня внучата уже подросли, даже правнучка есть. Они в городе живут, летом приезжают,— рассказывает Нина Смирнова.— А Саодат с сестрами будут мне на старости лет помощники.
Новые жители
В избе у Юнуса пятеро детей и только одна теплая комната
Возле церкви растет коробка из пеноблоков. В Рождествено строят второй детский сад. В садике действующем, который в 90-х оборудовали в здании школы, дети не помещаются. Их уже 29, а на очереди еще полсотни, большей частью таджики. И темноволосые рабочие со стройки не гастарбайтеры, а новые жители села.
— Благодаря приезжим из Таджикистана у нас теперь растет население. Думаю, их уже больше половины,— говорит Ирина Вербицкая из администрации.
На 600 жителей Рождествено и примыкающей к нему деревни Бортниково приходится свыше 40 таджикских семей. Точнее не подсчитать, потому что часть новых жителей в селах зарегистрировались, но не живут, а многие живут, но пока не зарегистрировались. Вот про школу можно сказать точно, здесь 74 ребенка, из них 32 — таджики. Впрочем, ребята общаются друг с другом на русском и по-таджикски уже понимают плохо.
— Мне один мальчик рассказывал, что ему нашли невесту, которая приедет из Таджикистана. Он удивлялся: как же я с ней разговаривать буду? — рассказывает учитель истории и обществознания Лариса Митрофанова.— А другого кто-то назвал таджиком, так он возмутился. Я, говорит, гражданин России.
Сухроп разводит коров в деревне Перелоги Рамешковского района
Таджикские дети прилежно учат даже основы православной культуры, их преподают с 4-й по 8-й класс. Начинается учеба с букв церковнославянского алфавита. А к ее концу таджикские школьники читают отрывки из Евангелия, узнают святых на иконах и выступают на районной олимпиаде по православной культуре.
— Пока маленькие, они мне ангелов и Богородицу рисуют. А старшие уже начинают говорить, что Иисус — это пророк,— расстраивается преподавательница Наталья Хашаева.
В то, что таджики со временем обрусеют, она не верит и с тревогой наблюдает за ростом их численности:
— Когда я приехала из Ташкента в 2004 году, здесь была одна таджикская семья. Но я знала, что если одна есть, то появятся и родственники.
Лариса Митрофанова тоже нездешняя, училась в Фергане. И Ирина Вербицкая из администрации приехала из Узбекистана.
— До 1959-го здесь был райцентр. Потом район упразднили, и отсюда съехали власть, РАЙПО и почти вся районная интеллигенция, остался только совхоз. Но в 1990-х уехавшую интеллигенцию заменили те, кто вернулся из бывших союзных республик,— объясняет глава администрации Дмитрий Керданов.
В Рождествено активно перебирались русские из Средней Азии, армяне из Баку и Карабаха. Так что таджики — не первая волна переселения
Соотечественники
33-летний Юнус Шукуров твердо решил заниматься сельским хозяйством. В селе Рождествено у него уже 30 коз, семь баранов и корова с телятами
Сухбатулло Кадамов, негласный старейшина рождественских таджиков, приехал одним из первых. В 2003 году он перебрался из Таджикистана в Тверь: «На родине с работой плохо. Заводы и фабрики после развала СССР закрылись. Хорошо живут только те, кто работает в армии, в полиции». От знакомого узнал, что в Рождествено продается дом с участком.
— А что, школа здесь есть, садик есть, магазины, в город ездить можно,— объясняет свой выбор Сухбатулло.
До Твери 40 минут езды. Там Кадамов завел бизнес с маршрутками. А в Рождествено потянулись земляки и дальние родственники — почти все новые жители села родом из Ванчского района Горно-Бадахшанской автономной области Таджикистана. Кишлаки разные: Чихох, Щирговад, Бунай, но это одна долина и все более или менее знают друг друга.
Миграции способствовали низкие цены на жилье: газа в селе нет и до реки далеко, а московские дачники предпочитают селиться у воды. Так что старая изба стоит 500-600 тысяч, а квартиру с выбитыми окнами в многоквартирнике можно и за 350 тысяч взять.
Сухроп единственный таджикский мужчина в деревне, которого днем легко застать дома. Остальные работают в городе
Таких квартир хватает. Две построенные на излете СССР трехэтажные панельки после развала совхоза остались без центрального отопления, воды и канализации. Местные побросали лишившееся удобств жилье. Но половину квартир уже заселили таджики. Вот у кочегара школьной котельной Амиршо Давлатова воду в батареях нагревает большая дровяная печь на кухне, она же служит и для готовки. Семьи вскладчину пробурили несколько артезианских скважин. Во дворе администрация выкопала септики. Полы квартиры покрыты таджикскими коврами, с родины прислали матрасики, на которых сидят за низким столом, пиалы (хватит на полсотни гостей) и традиционный закрытый костюм жены.
Кстати, жена Амиршо Махбуба — нечастый пример работающей таджикской женщины. Утром автобус забирает ее и еще 19 человек в поселок Савватьево на звероплемзавод, где выращивают норок. Хозяин завода охотно нанимает таджиков и даже дает подъемные на покупку дома в счет будущей зарплаты.
Благодаря трудоустройству Махбуба натурализовалась первая. Амиршо с гордостью показывает зеленую книжицу переселенцев по программе возвращения соотечественников.
Параллельная реальность
Сельский быт таджиков не смущает, на родине в горах было еще тяжелее
Межнациональные отношения в Рождествено накалились ровно один раз, в 2015 году.
— В школе стало много таджиков-подростков, и они принесли специфическое отношение к женщинам: грубили учительницам, приставали к девушкам. Чтобы избежать столкновения, я объявил мужской сход «Во имя межнационального мира в нашем селе»,— вспоминает Дмитрий Керданов.— Пришли наших человек 40, все мои ученики, я же с 1988-го был директором школы. Таджиков не меньше 20 человек. Женщин всех вывели и обменялись мнениями на повышенных тонах.
Договорились, кто у таджиков будет главным, чтобы жаловаться на соплеменников. А сам конфликт был решен внутри диаспоры: две семьи, подростки из которых плохо себя вели, куда-то спровадили. Кроме того, на сходе договорились о площадке для обмена мнениями — раз в неделю русские и таджикские мужики начали играть в волейбол. Год подряд глава судил каждый матч, но потом понял: уже не нужно. Спортсмены передружились, стали играть в смешанных командах.
На Рождество таджики поют колядки на сельском празднике. А весной 2016-го пригласили русских соседей на Навруз — праздник весны отмечали в сельском клубе. Напекли лепешек и пирогов, из Твери приехал ансамбль в национальных костюмах. В прошлый Рамадан глава даже разрешил таджикам устроить временную молельню, чтобы не каждый день ездить в Тверь в мечеть. И весь месяц после захода солнца рождественские таджики преклоняли колени в летнем домике одного из членов диаспоры.
— В целом это симпатичный, трудолюбивый народ,— заключает Дмитрий Керданов.— Мы, конечно, их сюда не звали. Но все они либо граждане России, либо с видом на жительство. А когда у других жителей возникают претензии, я могу только повторить слова из Библии: «Плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю». А иначе ее заполнят другие.
и
Работников набирают прямо в Таджикистане через службы занятости
Живя в одной деревне, русские и таджики пересекаются на удивление мало. Коренное население по пятницам-субботам выбирается в чайную, где пьет, конечно, совсем не чай. Из приезжих туда заходят только двое, да и те держатся наособицу. У таджиков в кафе сидеть не принято, они ходят друг к другу в гости. Жены-домохозяйки плохо говорят по-русски. Смешанных браков нет. И вообще в семьях все очень традиционно и закрыто.
— Нам грустно оттого, что мы все силы в этих детей вкладываем, а потом девочкам исполняется 18 лет, их забирают из школы и выдают замуж. Они надевают платок, шаровары и сидят дома, рожают детей,— сетует учительница Лариса Митрофанова.
11-летку пока никто из таджиков не окончил. Ребята иногда поступают в колледжи. А девочки идут в школу с потерей года-двух из-за плохого языка, и к концу 9-го класса как раз вступают в брачный возраст. Но Саодат Замонова намерена переломить тенденцию
— Моя мечта — высшее образование,— говорит она.— У нас принято отдавать девушек замуж после школы. Но мои родители хотят, чтобы я выучилась на врача. А мне, если честно, хочется стать адвокатом, бороться за справедливость.
Но насчет брака никаких вольностей.
— Я мусульманка, и по нашим законам замуж меня выдадут родители сразу после института,— говорит Саодат.
Дисциплинированные избиратели
Многие женщины были швеями и на родине. Но здесь они зарабатывают гораздо больше
В соседнем, через болото, Рамешковском районе недавно оборудовали мусульманское кладбище: в дальнем углу погоста отвели уголок, где хоронят только мусульман. Ничего удивительного, из 15,6 тысячи жителей района 600 таджиков. А если считать не только граждан РФ, но всех, кто приехал легально, выходит тысяча.
Рамешковский район, а с ним и еще несколько в области, вошли в программу возвращения соотечественников. Здесь удобно: до Москвы рукой подать, Петербург недалеко. А российская программа возвращения, в отличие от немецкого или польского аналога, не делает акцента на национальности. Подпадают все «лица, которые проживают в государствах, ранее входивших в состав СССР, и имевшие в прошлом гражданство СССР».
— Узбеки начали приезжать в 80-е, таджики — в 90-е,— рассказывает глава Рамешковского района Александр Пилюгин.— Уже много лет население района стабильно, не растет и не убывает. Хотя нам, конечно, очень хочется, чтобы приезжали именно наши соотечественники, из Украины, из Средней Азии. А то рук не хватает, а вся инфраструктура есть.
Последние года три таджики, кстати, приезжать перестали. «Кризис начался, денег меньше, патенты для трудовых мигрантов ввели»,— объясняют в диаспоре. Но мигранты уже стали частью районной жизни. Рамешковская сборная по футболу состоит из таджиков на 80 процентов. В доме культуры проходит открытый турнир по дзюдо на приз Министерства образования Тверской области при поддержке таджикской диаспоры: приезжают десятки спортсменов со всей страны. Еще в декабре проходит фестиваль национальных культур.
Хозяин обувного магазина Орузу Дахбошиев возглавил районную диаспору с подачи прошлого главы района. В 2007-м, когда таджиков стало много, в администрацию созвали девятерых авторитетных представителей общины. Но так получилось, что свою визитку глава дал Орузу. С тех пор он тут главный.
В селе Ведном Рамешковского района зажиточные таджики возродили швейную фабрику
— Областной руководитель диаспоры меня наставил: «Живите так, чтобы не мешать другим»,— вспоминает он.
У Орузу шестеро детей, и для сыновей он уже придумал профессии.
— Хочу, чтобы старший стал хирургом. В районе должен быть хирург. У нас в семье всегда были врачи. Я сам два года учился в Ростове на медицинском. Но, если ты не успел, надо, чтобы дети успели,— говорит Орузу.— Если получится, второй сын будет акушером-гинекологом, а третий — педиатром. А с дочерями пусть жена решает.
В райцентре приезжие вовсю работают в бюджетной сфере. В садике две таджикские воспитательницы. В райбольнице таджик был анестезиологом, но его переманили в другой район, пообещав жилье больше. Мастер спорта Умед Жогарков учит детей самбо и дзюдо. Спортсменом стал еще на родине, после гражданской войны уехал и с 90-х выступал уже за тверскую сборную. Потом помогал родственнику с ларьками в Твери, но 7 лет назад его позвал Орузу Дахбошиев.
— Он сказал, что дети растут, а заняться им нечем. Я приехал в Рамешки и стал учить их самбо и дзюдо. Начинали наши, подтянулись местные. Сейчас половина на половину.
Умед открыл секцию и в селе Кушалино, в том же районе. Там 89 зарегистрированных избирателей таджикского происхождения, а соседнюю деревню Перелоги местные называют «Тюбетейкино».
— Мы к ним обращаемся через их старшего, Саида, и они дисциплинированно идут голосовать. Даже домохозяйки,— рассказывает замглавы сельской администрации Марина Праслова.— Первое время очень тихие были, а потом гражданство получили и почувствовали свои права. У кого трое детей, уже приходят участки получать, которые им по закону положены.
В местном детском саду «Колобок» пришлось открыть дополнительную группу и взять на работу таджикскую воспитательницу Парвину Исакову. На родине она была учительницей начальных классов, но в Москве работала продавщицей. Потом познакомилась с будущим мужем — тоже таджиком, но из Тверской области. После редкого в диаспоре брака по любви Парвина оказалась в Кушалино. Они с мужем уже граждане России, купили дом, летом собираются завести корову, уже загон оборудовали. Мечта Парвины — заочно получить высшее образование, выучиться на педагога-психолога.
В соседнем Ведновском поселении таджики даже создают рабочие места. Представитель самой старой в районе семьи Джумабек Хушаков открыл производство в старом фабричном здании, где раньше вышивали традиционную ведновскую строчку. Теперь здесь шьют дешевый камуфляж для охотников и рыбаков.
Деревня женщин
Шьют здесь камуфляж для охотников и рыбаков
Переехав в избу с резными наличниками, таджики первым делом меняют окна на пластик и утепляют стены. Кто может, отделывает сайдингом, но Юнус Шукуров, поселившись в Рождествено на улице Советской, просто прошелся между бревнами герметиком. Зато хлев отстроил на славу. У него 30 взрослых коз, корова с телятами, семь баранов. Началось с пары коз, их Юнус завел для детей. Но молоко оставалось, стали покупать соседи. Теперь он хочет всерьез заняться хозяйством и, как получит гражданство, будет брать кредит на новых коров.
Летом Шукуровы живут просторнее, но теплая комната в доме одна. Тут Юнус и помещается с женой и пятью детьми. На диване спят дети, взрослые — на матрасиках на полу. За перегородкой старая печка. Дверь с русской фамилией от чьей-то квартиры досталась Юнусу, когда подрабатывал в городе ремонтом. Под потолком — тусклая энергосберегающая лампочка. На полке старого шкафа-стенки телевизор, идут русские мультики. Дети смотрят и кашляют — простыли.
— Ничего, на Памире еще холоднее бывает. И снега выпадает два метра,— улыбается Юнус.
Он родился в 1985 году в кишлаке на 60 домов, а когда пришла пора идти в школу, по стране прокатилась гражданская война. Памир боями не задело, но там не осталось не только русских учителей, но даже учебников, тетрадей, ручек.
— Поэтому русский у меня такой плохой. Но я-то еще ничего, подучил, когда русских туристов водил по горам.
Закройщик с ноыой порциет ткани
Кроме него сельским хозяйством приезжие не интересуются. Поэтому днем в Рождествено не остается таджикских мужчин, только женщины, дети и больные.
— Вот дом наших, только они не живут,— объясняет Юнус.— И вот, но там хозяин в Твери, только вечером будет. Вот по выходным здесь народу много бывает.
Около школы видим Амиршо.
— И я квартиру в Твери купил,— признается он.— Дождусь, когда у детей учебный год кончится, и переедем. А сюда будем на лето приезжать. Летом здесь очень хорошо.
С таджиками в нечерноземном селе быстро происходит то же, что и с русскими. Они становятся дачниками.
Правила комментирования
comments powered by Disqus