В субботу, 3 марта, ташкентскому адвокату Сергею Майорову удалось получить свидание с независимым журналистом Бобомуродом Абдуллаевым. Сразу же после встречи адвокат Майоров заявил, что Абдуллаев подробно рассказал ему об избиениях и пытках, о том, как из него во время следствия выбивали признания. «Любые признания, полученные не процессуальным путем, не являются доказательствами, – говорит Майоров в интервью «Фергане». – Я буду настаивать на полной реабилитации, признании его невиновным».

Как мы уже сообщали, судебный процесс по делу четырех граждан, обвиняемых в антиконституционной деятельности, начнется в Ташкенте 5 марта. Это ранее сотрудничавшие с «Ферганой» журналист Бобомурод Абдуллаев и блогер Хаётхан Насреддинов, а также мало известные общественности предприниматели Равшан Салаев и Шавкат Оллоёров.

Всех их обвиняют в том, что они писали и размещали в интернете статьи под псевдонимом «Усман Хакназаров» или имели к этому непосредственное отношение. Вскоре после ареста Абдуллаева известный оппозиционер Мухаммад Салих, живущий в Турции, заявил, что Бобомурод Абдуллаев и Усман Хакназаров – одно лицо.

Несколько дней назад стало известно, что к Бобомуроду Абдуллаеву не пускают адвоката, который из-за этого даже затруднялся определить линию защиты журналиста. Но 3 марта С.Майоров посетил своего подзащитного в следственном изоляторе Службы национальной безопасности Узбекистана и беседовал с ним в течение двух часов.

Позднее свидетельства адвоката распространила по своей сети Инициативная группа независимых правозащитников Узбекистана.

Что рассказал Майоров

По словам адвоката Сергея Майорова, его встреча с Абдуллаевым проходила без посторонних, но в помещении были расположены камеры видеонаблюдения. Понимая, что разговор записывается, защитник предложил Бобомуроду Абдуллаеву дать ответ на некоторые вопросы письменно, что тот и сделал. Потом адвокат и его подзащитный начали рвать бумагу с записями на мелкие кусочки, и тут же в помещение зашли оперативники и забрали эти обрывки.

После свидания адвокат записал краткое содержание беседы со своим подзащитным и разрешил распространить эту информацию. Вот что рассказал адвокат:

«Бобомурода Абдуллаева похитили в Ташкенте 27 сентября 2017 года. После ареста Абдуллаева пытали: били пластиковой трубой по левой руке, спине и ногам. Ему не давали спать, не позволяя сидеть или лежать в течение шести суток. Когда он отказывался писать то, что от него требовали, его били шнуром от компьютера по спине и по голове. Этот шнур они называли словом типа «эслатма», то есть «напоминалка».

На три дня его помещали в одиночную камеру абсолютно голым. В течение трех дней ему не давали спать, сидеть, лежать. Это была комната для тех, кто пытается покончить жизнь самоубийством. Но Бобомурод никогда не пытался себя убить и даже не имел таких намерений. Это он мне сказал для того, чтобы никто не верил, что он покончил жизнь самоубийством, если его убьют и сымитируют суицид.

Пытки были также психологические. Ему угрожали, что изнасилуют его дочь, которая живет в России, убьют и его детей, находящихся в Узбекистане, а жену посадят. Пытки закончились к 5 ноября, когда он подписал все документы, которые от него требовали. Кто же его бил? Не следователи. Для пыток там есть другие люди».

Бобомурод Абдуллаев сообщил адвокату, что вынужден был дать показания на бывшего генерального прокурора Абдуллаева и главу МВД Бабаджанова. На самом деле он с ними никогда не встречался и все его показания против них – это оговор под пытками.

Особенно примечательно следующее. Бобомурод заявил адвокату, что не является автором тех статей и публикаций, в которых содержатся призывы к силовому свержению государственного строя. Наоборот, в своих статьях он выражал надежду и уверенность, что положение в стране изменится к лучшему: он верил в это раньше, верит и сейчас. Абдуллаев признал, что публиковался под псевдонимом «Усман Хакназаров», когда критиковал негативные стороны жизни в Узбекистане, президента Каримова и его дочь Гульнару. Но он подчеркнул, что никогда не выступал за военный мятеж.

«Абдуллаев считает, что пока СНБ выгодна была его критика в отношении высоких должностных лиц страны, его не пытались найти и задержать. Но когда критика стала касаться самой СНБ и ее руководства, силовики решили нейтрализовать его», – пишет адвокат Майоров.

Адвокат зафиксировал следы пыток на левой руке Бобомурода Абдуллаева: «Палачи так объяснили ему, почему бьют именно по левой руке, а не по правой, за которую он был привязан к стене. Правая рука им нужна была целой, чтобы Абдуллаев мог писать и подписывать документы».

«Абдуллаев подтвердил, что свой отказ от моей помощи он написал по требованию следователей. В противном случае они обещали возобновить пытки. Легенду о причинах отказа от помощи Майорова также сочинил следователи: якобы адвокат Майоров неверно интерпретировал слова Абдуллаева, сказанные им на первой встрече».

Бобомурод передал через адвоката слова благодарности всем, кто пытается ему помочь. «Он дал согласие на то, чтобы все переданное через меня было опубликовано. Но это не значит, что он не боится своих палачей. Боится. И оперативники, которые его избивали, заинтересованы в его смерти. Они могут поторопиться», – заключил Майоров.

«Требовать полного оправдания»

«Фергана» связалась с юристом Сергеем Майоровым по телефону, чтобы получить от него больше деталей о состоявшемся разговоре с его подзащитным.

– Вы не сфотографировали Бобомурода?

– Нет, конечно: внутрь следственного изолятора запрещено проносить любую технику. Но он оголил тело по пояс и показал следы побоев.

– Из вашего сообщения, распространенного накануне, следует, что Бобомурод передал Насреддинову сто долларов от Мухаммада Салиха. Абдуллаев не сказал вам, за что были выданы эти деньги?

– Эти деньги выданы в качестве поддержки Насреддинова. В любом случае, это личные отношения Хаёта с Салихом.

– Получается, что Насреддинов привлечен к ответственности только за то, что Бобомурод передал ему деньги от Салиха?

– Я не знаю – мне так и не удалось полностью изучить материалы дела. Но из того, что мне удалось прочитать, получается, что следствие посчитало этих четверых находящимися в сговоре с целью свержения конституционного строя. Я знаю лишь, что между Насреддиновым и Абдуллаевым были две встречи: когда Бобомурод передал деньги Насреддинову и вечером того же дня у него на плове.

– Вы уже определились, на каких аргументах будете строить вашу защиту?

– После встречи с Бобомуродом, конечно, знаю. Прежде всего, я буду настаивать на полной реабилитации, признании его невиновным.

– Вы защищаете только Бобомурода?

– Да, у остальных фигурантов дела свои адвокаты.

– Каково нынешнее психологическое состояние Бобомурода?

– Фактически, конечно, психологически его сломили. Раз он подписал то, что от него требовали: оговорил себя, признался в том, что ни он, ни другие не делали. Но в суде он намерен все это отрицать.

– Скажите, на практике, если человек сперва оговорил себя, а на суде стал все отрицать, имеет ли это решающую роль?

– Тут все дело в наличии доказательств его вины. Конечно, преступник, чтобы избежать наказания, может на суде изменить свои показания. Но это не значит, что суд примет его позицию во внимание, если его вина доказана и другими доказательствами, кроме его собственного признания. В нашем случае, я считаю, доказательства базируются, во-первых, на его собственном признании, во-вторых, на подобных признаниях остальных фигурантов дела. И их интерпретация очень спорная.

– То есть, других доказательств, кроме признательных показаний обвиняемых, нет?

– Так категорично сказать нельзя. Смотрите, возьмем публикации в интернет-изданиях под именем Усмана Хакназарова. Они действительно содержат призывы криминального характера. И Бобомурод говорит: «Да, я Хакназаров, но я не являюсь автором тех статей с призывами». Поэтому сейчас говорить об однозначной оценке его действий нельзя. Если суд посчитает, что раньше Бобомурод сообщал правду, а теперь говорит неправду, то последует решение, что его вина доказана. Если же судья согласится с нашей позицией, что признания были выбиты под каким-либо давлением и являются оговором, то он не должен признать их доказательствами – это прямое требование закона. То есть любые признания, полученные не процессуальным путем, не являются доказательствами. Это азбука – во всем мире так. Дальше суд должен исходить из других доказательств, добытых следствием. А наличие других доказательств вызывает большие сомнения. Одно из самых весомых [доказательств] – это наличие заключения психологической экспертизы. Экспертам в таких случаях задают вопрос: говорит ли об авторстве подсудимого содержание данной статьи – по тексту, стилю написания и еще ряду признаков? И эксперт говорит, либо да, оно таковым является, либо не является. Возможно, я выдвину ходатайство о такой экспертизе. Хотя не факт, что оно судом будет удовлетворено.

– Как вы считаете, насколько привлечение к ответственности следователей Нодирбека Туракулова и Александра Веселова связано с делом Бобомурода и остальных фигурантов?

– По моей информации, никак не связано.

– Значит, на суде это учитываться не будет?

– Однозначного ответа нет, но если человек в своей профессиональной деятельности дискредитировал себя по другим делам, конечно, вызывают сомнения его порядочность и профессионализм в этом деле. По крайней мере, я и об этом буду ставить вопрос.

– Будет ли завтрашний суд открытым?

– Это пока неизвестно. По крайней мере, заранее нам об этом ничего не сказали. Это на усмотрение суда. Но суд, определяя судебное заседание закрытым, должен руководствоваться либо военной тайной, либо интересами потерпевших детей. В нашем случае я пока не представляю, на каком основании суд может быть закрытым. В деле дети никак не фигурируют и никакой военной или государственной тайны там нет – все предельно открыто.

 

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram