В мае в далеких афганских деревушках крестьяне собирают мак. Здесь выращивается более 80% мирового опиумного мака – сырья для героина. Бытует мнение, будто расцвету наркотрафика способствовали войска НАТО, ведь если в 2002 году в Афганистане произвели 3,4 тыс. тонн опиума, то в 2007-м – 8,2 тыс. В следующем году НАТО">НАТО">Североатлантический альянс покидает страну. Но значит ли это, что героина станет меньше? Для России вопрос не праздный: 40% экспорта афганского зелья оседает именно у нас.

ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА

На самом деле к становлению мирового героинового центра приложил руку и СССР. До прихода советских войск в 1979 году Афганистан был неразвитой аграрной страной, лишь одним из поставщиков опиума на международный рынок. «В высокогорье выращивали ячмень, на равнинах – пшеницу, – рассказывает заведующий сектором Афганистана Института востоковедения РАН Виктор Коргун. – Еще свеклу, хлопок, фрукты... Кандагарские гранаты славились на весь мир». Во время войны моджахеды насильно заставляли крестьян сеять мак: наркотики давали деньги на покупку оружия. За семь лет, с 1982 по 1989 годы, производство опиума выросло с 225 до 1,2 тыс. тонн.

После вывода войск начались междоусобицы полевых командиров, что не способствовало снижению наркопроизводства. В 1996-м власть захватило движение «Талибан», и уже на третий год объем производства опиума удвоился. И тогда – под давлением международного сообщества, а может, и воодушевленные обещанной США финансовой помощью – талибы уничтожили большинство плантаций. Трудно сказать, хотели ли исламисты всерьез покончить с наркотиками, ведь уже осенью 2001 года их власть пала…

С приходом НАТО производство героина стало расти как на дрожжах. Очень долго военные не трогали маковые поля даже у себя под носом. «Армия не хотела настраивать против себя мирное население, – поясняет аналитик Института изучения войны Джеффри Дресслер. – Уничтожьте у фермера весь урожай – и вот вам готовый рекрут для повстанческих войск». Тогда мак стали сеять и в мирных районах – без какого-либо давления боевиков. Война, длящаяся более 30 лет, разрушила инфраструктуру и привычный уклад жизни фермеров. Накануне советского вторжения ирригационные системы охватывали 3,2 млн га земли, в 2007 году – только 1,8 млн га*. А население за то же самое время выросло вдвое, почти до 30 млн человек. «Лет 30 назад на семью из семи-восьми человек приходилось в среднем 5–6 га плодородной земли, сейчас – вдвое меньше», – говорит Дэвид Мансфилд, независимый консультант Еврокомиссии, Всемирного банка и ряда других организаций.

Другие беды Афганистана – разбитые дороги и обнищание крестьян. «Нет смысла выращивать на продажу пшеницу, если ты живешь далеко от города, – утверждает эксперт Института Брукингса Ванда Фелбаб-Браун. – Стоимость транспортировки превысит потенциальную выручку». А за маком перекупщики сами ездят по деревням, забирая урожай у ворот ферм. Кроме того, они готовы давать кредиты еще на стадии сева, что позволяет крестьянам покупать больше семян, удобрений и инструментов.

Доходы сельских жителей от опиума до 10 раз превышают выручку от пшеницы, ячменя, хлопка и других культур. Вот простой расчет. В 2012-м с 1 га опиумного мака фермер получал 4,6 тыс. долларов**. Если взять за основу пример г-на Мансфилда, выходит 1,7 тыс. долларов на одного члена семьи. А ВВП на душу населения в том же году составил 620 долларов. Неудивительно, что, отвечая на вопрос, почему они выращивают мак, примерно 70% крестьян заявили о коммерческой выгоде.

С 2008-го изготовление опиума пошло на убыль. Именно тогда в Афганистане стали внедряться многочисленные международные программы. Они работают по методу кнута и пряника: с одной стороны, наркополиция безжалостно уничтожает маковые поля, с другой – населению пытаются обеспечить приемлемый уровень жизни и безо всякого опиума.

НЕТ НАРКОТИКАМ, ДА ДЕНЬГАМ

Поиски Усамы бен Ладена и война с талибами влетели в копеечку мировому сообществу. Расходы НАТО в период активных боевых действий (2002–2009) перевалили за 240 млрд долларов. Впрочем, «гражданская» смета тоже впечатляет: с 2002 по 2011 год в Афганистан было перечислено 85 млрд долларов зарубежной помощи, более 90% которой пришлось на США***. Только в 2011-м горный край получил порядка 13 млрд долларов, а это 70% его ВВП! Львиная доля зарубежных денег – 70% – тратится на безопасность, 6% – на строительство инфраструктуры, 5% – на развитие сельского хозяйства. Больше всего достается проблемным регионам – тем, где сильны талибы и велик объем производства опиума. Есть ли результат?

Полностью покончить с маком смогли лишь в провинции Нангархар, где в 2001 году прятался бен Ладен. Губернатор Гуль Ага Шерзай, пришедший к власти в 2005-м, предпочел дружить с Западом. За умение выбивать зарубежные гранты его даже прозвали Бульдозером. К весне 2008-го Шерзай развернул кампанию по уничтожению маковых плантаций и получил за это 140 млн долларов против 8 млн годом ранее. И он добился своего: если в 2007-м посевы наркотического сырья занимали почти 19 тыс. га, то в 2008-м не осталось ни одного.

Как Бульдозеру это удалось? «Он сделал ставку на сельские элиты – раздавал посты бывшим полевым командирам, старейшинам общин, а взамен заручался согласием на уничтожение мака, – объясняет Джеффри Дресслер. – Зачастую и губернаторы, и центральная власть в Кабуле воспринимаются как чужаки, поставленные американцами, а Шерзай со всеми договорился». Главный недостаток такой политики – местные элиты стали еще богаче, и сегодня по уровню имущественного расслоения Нангархар занимает пятое место среди 34 провинций Афганистана. В то же время приток западных денег создал рабочие места: безработица в регионе меньше 2%, хотя средний показатель по стране – 8%.

Иначе идут дела у другого крупного адресата зарубежных средств – провинции Гильменд. Здесь мак по-прежнему цветет буйным цветом: в 2012 году было засеяно более 75 тыс. га – 49% всех опиумных полей страны. Бывший губернатор Гулаб Мангал пользовался симпатией международной коалиции, но не местного населения. «Если он и выезжал из столицы, то под охраной иностранных войск, – отмечает Дэвид Мансфилд.

Тем не менее в 2009-м властям Гильменда все же удалось сократить маковые плантации – со 100 тыс. до 70 тыс. га. Помогла программа Food Zone, реализованная США, Данией и Великобританией. В особую продовольственную зону было выделено 100 тыс. га плодородных земель. Фермерам, чьи наделы туда попали, в сезон, когда идет сев мака, предлагают со скидкой в 70% купить высококачественные семена пшеницы и других традиционных культур, а также удобрения. Приобретя хорошие семена, фермер, вероятно, высадит именно их, рассудили создатели программы и направили на нее 15 млн долларов. Поначалу она демонстрировала хорошие результаты, но потом застопорилась. «Афганистан – очень коррумпированная страна, – констатирует Дэвид Мансфилд. – Я слышал, будто семена, выделяемые для Food Zone, продаются на местных базарах – без скидок. А ликвидация маковых посевов грозит лишь тем, кто отказывается платить взятки». Г-н Мансфилд ссылается на исследование, проведенное им совместно с Afghanistan Research and Evaluation Unit. В 2009-м специалисты оценили по данным аэрофотосъемки масштаб маковых полей внутри Food Zone примерно в 20 тыс. га – пятую часть всей территории. Однако неудачная реализация проекта не мешает Гильменду получать зарубежную помощь в наибольшем объеме. Идея Food Zone понравилась афганскому правительству, и с 2012 года программа действует еще в четырех провинциях.

Более экзотическим воплощением той же идеи служат программы по выращиванию «царской» пряности – шафрана, самой дорогой приправы на свете. В 2010-м фермеры могли сдать 1 кг специи за 3,5 тыс. долларов, выручив в 20 раз больше, чем за опиумное сырье. Власти провинции Кандагар агитируют крестьян переключиться на роскошную специю. Они проводят курсы по обучению фермеров и организовывают поездки в провинцию Герат, где шафран выращивают с 2001 года. Но насколько перспективна эта инициатива, большой вопрос. «Главными поставщиками шафрана на мировой рынок всегда выступали иранские компании, – говорит Виктор Коргун. – И они могут позволить себе демпинговать, чтобы вытеснить конкурентов». Это сейчас и происходит. Летом 2012-го цена 1 кг шафрана упала до 1 тыс. долларов. В связи с чем афганские фермеры возвращаются к старому доброму опиуму. Впрочем, в «шафрановом» Герате его посевы в прошлом году увеличились скачкообразно – с 366 до 1080 га.

ЭКОНОМИКА VS НАРКОТРАФИК

К концу 2014 года основной контингент НАТО должен покинуть Афганистан: сегодня там свыше 110 тыс. военнослужащих, останется 10–12 тыс. Как это повлияет на ситуацию с опиумом? Официальный представитель Управления ООН по наркотикам и преступности в Афганистане Жан-Люк Лемахье не излучает оптимизма. По его словам, развитию наркобизнеса способствуют политическая раздробленность и коррупция и в целом борьба с опиумным производством займет не одно десятилетие.

Дэвиду Мансфилду происходящее уже не нравится. «США хотят нарисовать красивую статистику, прежде чем покинут страну, – уверен эксперт. – Поэтому они мотивируют губернаторов по максимуму – с применением военной силы – ликвидировать маковые поля». В 2012-м наркополиция уничтожила 9,7 тыс. га посевов – в 2,5 раза больше, чем годом ранее. Это сопровождалось всплеском насилия: на команды ликвидаторов нападали 117 раз (в 2011-м таких атак было 48), погибли 102 человека (больше, чем за три предыдущих года, вместе взятых). «Согласно концепции ООН, уничтожать мак можно лишь там, где есть чем его заменить. Но афганские чиновники посылают ликвидаторов всюду, куда можно добраться», – продолжает г-н Мансфилд. Не добавляют стабильности и запланированные на 2014 год президентские выборы: они уже сейчас усугубляют раскол элит и политическую раздробленность.

А чего ждать в долгосрочной перспективе? «Когда развивается инфраструктура и есть работа, уровень жизни растет, крестьяне сами отказываются от выращивания мака», – рассуждает эксперт Центра изучения современного Афганистана Никита Мендкович. Только вот прогноз в этом плане трудно назвать радужным. Если в первую декаду нашего века ВВП страны, несмотря на войну, рос в среднем на 9% ежегодно, то в 2011–2018 годах, по оценке Всемирного банка, это будет 4–6%. Главная причина – сокращение международной помощи, ведь после закрытия военных баз не будет прежних огромных расходов на безопасность. На период с 2012-го по 2016-й для Афганистана предусмотрено всего 16 млрд долларов зарубежных средств.

Одна из немногих надежд страны – залежи руды и нефти. В 2012-м началась эксплуатация месторождения в нефтеносном бассейне Амударьи. Сейчас там добывается 150 тыс. баррелей в год, но в планах выйти через два года на уровень 15–30 тыс. баррелей в сутки, что позволит государству ежегодно получать 150–200 млн долларов налогов, приводит цифры Клаудия Нассиф, эксперт Всемирного банка. «Но Афганистан не сможет добывать полезные ископаемые, пока там разгул криминала», – убежден Жан-Люк Лемахье.

Иллюстрацией его слов служит такой пример – железнодорожная ветка от пограничной афганской станции Хайратон до города Мазари-Шариф стоимостью 165 млн долларов, построенная на деньги Азиатского банка развития. В 2010-м состоялось торжественное открытие, прошло несколько поездов – и с тех пор дорогой не пользуются: невозможно обеспечить безопасность перевозок. «Наш груз прибывает в Хайратон, а оттуда, как и раньше, едет автотранспортом, – рассказывает предприниматель Геннадий Телегин, занимающийся поставками строительного бруса в Афганистан. – Но эта станция не справляется с растущим объемом импорта, поезда порой простаивают две-три недели в железнодорожной «пробке». Замкнутый круг: экономику тормозит отсутствие безопасности, а разгул криминала, в свою очередь, и есть следствие плохой экономической ситуации.

Для России происходящее в Афганистане имеет далеко не абстрактное значение. Наша страна – крупнейший в мире рынок сбыта героина, в 2009-м на улицах городов было продано наркотиков на общую сумму 25 млрд долларов (весь глобальный рынок в тот год оценивался в 68 млрд)*. Если границы Афганистана с Ираном и Туркменистаном хорошо охраняются, то через «дырявую» границу с Таджикистаном опиум течет рекой. А оттуда и в нашу страну. Единственный выход для России – усилить таджико-афганскую границу, направив туда собственные войска. Вероятно, после ухода НАТО это и будет сделано. По крайней мере договоренность на сей счет уже достигнута.

«БАБОЧКИ» В ЖИВОТЕ

Из Средней Азии в Россию героин попадает по большей части с помощью курьеров-одиночек. Они глотают пакеты с наркотиками, садятся в самолет и прилетают к нам. У пограничников нет техники, позволяющей сканировать людей в общем потоке. Они могут лишь задержать подозрительных субъектов и отправить на наркотест. Глава фонда «Город без наркотиков» Евгений Ройзман говорит о рекорде, с которым ему доводилось сталкиваться: провоз в желудке 1,2 кг героина. Это 1,2 тыс. минимальных доз, или почти 1,5 млн рублей. Что можно с этим сделать? «Самая очевидная мера – визовый режим со странами Средней Азии, – считает г-н Ройзман. – Плюс ужесточение ответственности для должностных лиц, покровительствующих наркотрафику». К введению визового режима регулярно призывает и руководитель ФСКН России Виктор Иванов. Но едва ли это произойдет. Как любит повторять президент Владимир Путин, в этом случае наша страна может утратить геополитическое влияние на южных соседей.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram