Это интервью записано в середине апреля 2018 года, когда в городском уголовном суде Ташкента проходят слушания по делу четырех граждан — Бобомурода Абдуллаева, Хаётхана Насреддинова, Шавката Оллоёрова и Равшана Салаева, которых обвиняют в том, что они якобы публиковали в интернете различные материалы, направленные на подрыв конституционного строя Узбекистана, и призывали к вооруженному восстанию, а также были авторами некой программы «Жатва», подразумевающей эти цели.

В конце марта Сергей Майоров, адвокат обвиняемого Бобомурода Абдуллаева, ходатайствовал перед судом вызвать для дачи показаний известного политика-оппозиционера Мухаммада Салиха, который живет в Турции. На суде имя Салиха постоянно упоминается в выступлениях подсудимых, судьи и прокурора, связь подсудимых с Салихом чрезвычайно интересует сторону обвинения. Однако, несмотря на то, что Салих, по версии следствия, имеет прямое отношение к «делу четырёх», суд отказался приглашать его на слушания, сочтя ходатайство «преждевременным».

Главный редактор «Ферганы» Даниил Кислов побывал в Стамбуле, где задал Мухаммаду Салиху те вопросы, которые, по нашему мнению, могли бы прозвучать на суде, и ответы на которые так интересуют суд и прокуроров.

– Когда и при каких обстоятельствах вы встретились и познакомились с Бобомуродом Абдуллаевым?

– Я познакомился с Бобомуродом Абдуллаевым в 2001 году в городе Осло, Норвегия, когда он приезжал туда в составе делегации правозащитников и журналистов на международную конференцию по программе ОБСЕ, если я не ошибаюсь, и был одним из выступающих с докладом о состоянии прав человека в Узбекистане. (Мухаммад Салих жил в Осло как политический беженец с 1999 года. – Прим. «Ферганы».) До этого мы с ним не встречались, и я не знал о нем.

Тогда же, в Осло, Бобомурод взял у меня интервью для своего сайта «Озод Овоз». В интервью я рассказал все, что думаю о режиме Каримова и о ситуации в Узбекистане. Я думал, что Абдуллаев не опубликует его, потому что это было бы рискованно и для самого журналиста, и для его сайта, который после публикации могли бы закрыть. Но он, тем не менее, это интервью опубликовал. Так завязалась наша дружба. С тех пор мы постоянно переписывались, обсуждали ситуацию в Узбекистане.

– Когда вы познакомились с Хаётханом Насреддиновым?

– В 2013 году. Он вышел на меня через Facebook, просил помочь с устройством на работу в Стамбуле на биржу. Говорил, что в Узбекистане тяжело жить, что нет денег. Помню, что я видел тогда его статьи на «Фергане», если не ошибаюсь, и знал, что он пишет блог на «Озодлике» на русском языке. (Насреддинов писал колонки для сайта «Свобода». - Прим. «Ферганы».) Это были нормальные статьи, а он мне казался симпатичным парнем.

Я пригласил его приехать и прислал ему деньги на дорогу – туда и обратно. Он жил у меня дней десять. Потом он рассказал о болезни своей матери. Мы с женой решили помочь, и я передал ему электронную версию книги моей супруги Айдын Салих «Истинное врачевание. В поисках утраченного целительства» на русском языке. Чтобы мать Хаётхана могла читать, лечиться. Однако никакой речи о том, чтобы пригласить ее на лечение в Стамбул, не было. Я не знаю, зачем он на суде говорит неправду. (На суде в марте 2018 года Насреддинов заявил, что Салих пообещал ему помочь с лечением матери, но потом отказался, потому что был недоволен тем, какие статьи Насреддинов пишет об оппозиционере. - Прим «Ферганы».)

– Когда в интернете в первый раз появилось имя Усмана Хакназарова? Имеет ли этот человек отношение к Абдуллаеву или Насреддинову?

– К Насреддинову не имеет никакого отношения. А вот к Абдуллаеву да. Бобомурод Абдуллаев начал писать статьи под этим псевдонимом, если не ошибаюсь, с конца 2002 года. Его статьи выходили тогда на сайте «Центразия».

– И Абдуллаев был первым, кто использовал псевдоним «Усман Хакназаров»?

– Да, конечно: он сам придумал этот псевдоним.

– Какое отношение к авторству этих текстов имели вы? Вы заказывали Абдуллаеву эту работу?

– Нет. Никакого отношения к ранним текстам я не имел. Я даже не знал, кто автор первой статьи. Только после второй я узнал, что это Бобомурод, потому что мы общались очень близко. Но ко всем статьям, опубликованным до 2012 года, я никакого отношения не имел.

– Когда тексты Абдуллаева начали публиковаться на вашем сайте, сайте НДУ – Народного движения Узбекистана?

– С 2012 года мы начали публиковать его статьи на нашем сайте. Но были и другие статьи под псевдонимом Хакназаров, наверное, около десяти, я не помню точно.

– Вы знаете авторов? Или это вы писали?

– Я бы не хотел называть автора. Но это не я, точно. Автор хотел подражать Хакназарову, держать его пафос. Хакназаров – это своего рода бренд, мы думали, что так будет хорошо. И Абдуллаев знал, что мы даем эти статьи [других авторов].

– Как выглядели ваши отношения с Абдуллаевым? Кто выбирал темы? Платили ли вы ему деньги? Как часто он писал для вашего сайта?

– Нечасто он писал, но каждый месяц, если не ошибаюсь, было примерно по статье. Я не платил Абдуллаеву, у нас не было договора платить, Бобомурод и не просил об этом. Хотя я старался помогать ему, но это были символические суммы. Один раз я заплатил ему пять тысяч долларов за конкретную работу: за перевод книги моей жены «Истинное врачевание» с турецкого на узбекский язык. Он очень добросовестно выполнил свою работу, и хотя мы договаривались на $4000, я заплатил ему $5000. За статьи я практически не платил. Когда он изредка просил меня, когда он нуждался, я посылал ему - может, 200 или 300 долларов. Это не деньги. Бобомурод работал как журналист, без всякой корысти, ради своей идеи, что этими статьями он помогает узбекскому народу – другой цели не было.

– Ваши отношения с Абдуллаевым ограничивались не только написанием и публикацией статей, но вы знали и о его личной жизни?

– Да, конечно. Он – личность с обширным кругозором. Он очень разносторонне образован: знает музыку, пишет прекрасные стихи. Он – современный узбекский интеллектуал, таких, к сожалению, очень мало.

– На суде были даны показания, что между вами, Абдуллаевым и Насреддиновым состоялся разговор по Скайпу, во время которого вы обсуждали возможность свержения власти в Узбекистане. На суде также выступал свидетель Кенжа Мусанов, который якобы присутствовал при этом разговоре. Этот разговор был? Если да, то о чем на нем говорилось?

– Этот разговор в таком виде, в каком они говорят (я читал и показания Мусанова, и Насреддинова), не происходил никогда. Они говорят, что я разговаривал с ними о каких-то людях, которые стоят на границе и которые готовятся войти в Узбекистан, и что якобы вы тоже должны быть готовы... Это, конечно, открытая, бесстыжая ложь.

– Давайте уточним. Когда-нибудь, письменно или устно, вы обсуждали с Абдуллаевым или Насреддиновым возможность вооруженного выступления против власти в Узбекистане?

– Никогда. Ни с Абдуллаевым, ни с Насреддиновым тем более. С Насреддиновым мы вообще никогда не разговаривали о политике. Он писал мне о болезни матери, а еще задавал вопросы об ИГИЛ (я их опубликовал) – спрашивал, как вы думаете, что это за организация. Я сказал свое мнение, что они – враги Ислама, враги мусульман, что они террористы. Вот и все.

– Какое отношение к делу и к вам имеют Шавкат Оллоёров и Равшан Салаев, которые тоже находятся на скамье подсудимых?

– Я лично ни Равшана Салаева никогда не видел, ни Шавката Оллоёрова. Единственное - Оллоёров просил меня найти какую-то книгу о сервисе в ресторанах. Я передал ему эту книгу. Потом он позвонил мне по телефону и поблагодарил за это. Наш личный контакт ограничивается этим. С Салаевым никогда не говорил и голоса не знаю. Единственный раз я говорил о нем с Бобомуродом, когда узнал, что Салаев сильно ругался на правозащитницу Дилобар Эркинзода, которая часто выступает на Facebook, живет в Швеции. Она позвонила мне и сказала, что человек из Хорезма, Салаев, ругается на «Фейсбуке» нецензурными словами. Он был из одного села с Абдуллаевым. Я позвонил Бобомуроду и спросил, не тот ли это человек из Хорезма, который дает тебе информацию [для статей]. Тот ответил, что да, есть такой. Я сказал – он же сумасшедший, скажи ему, чтобы он прекратил так делать, что он позорит нас просто. Так что я знаю Салаева только в таком качестве.

– Если бы у вас была возможность выступить перед судом сегодня, чтобы вы могли заявить о проекте «Жатва»? Что это за проект, каковы его цели, кто его идеолог и автор?

– Я думаю, что это попытка реанимации того проекта, который не удался в 1999 году, проекта с февральскими взрывами. Тогда Каримов обвинил меня в том, что за этими событиями стою я. Каримов хотел уничтожить и политическую оппозицию, и религиозных радикалов. Тогда власть придумала и организовала взрывы 1999 года. И сейчас, чтобы лишить меня возможности вернуться на родину, они готовят такую же операцию. Для этого и придумана «Жатва». Они хотят уничтожить Усмана Хакназарова и меня одним ударом. Они говорят, что «Жатву» мы организовали, что это программа переворота политического режима в Узбекистане. Они хотят обвинить меня, как и в 1999 году. Между «Жатвой» и прошлым проектом никакой разницы нет.

– Как вы думаете, мог ли быть автором проекта сам Абдуллаев? Ведь по данным следователей, этот файл был обнаружен на флэшке или на его компьютере.

– Даже эксперты сказали, что Абдуллаев не мог быть автором. Не может быть автором и Мухаммад Салих. Эксперты это признали уже. Это во-первых. Во-вторых - что и как обнаружили в компьютере Абдуллаева, по утверждениям следователей СНБ. Компьютер сначала изъяли, потом вскрыли, вставили туда этот файл и после заявили, что они его там обнаружили. Компьютер вскрывали с нарушениями – без присутствия Абдуллаева. Если бы вскрывали и обнаружили файл при нем, и Абдуллаев бы подписал протокол, тогда бы можно было в это поверить. А тут без него вскрыли и через четыре месяца объявили, что обнаружили там программу «Жатва». Бобомурод иронично сказал: «Оказывается, я написал эту «Жатву», сидя в изоляторе СНБ». Это очень точное высказывание. Следователи СНБ своей топорной работой сами себя разоблачили. Они настолько были уверены, что никто не будет их проверять. Они были убеждены, что Бобомурод Абдуллаев никогда не будет задавать вопросы в суде, они были уверены, что на судебное заседание не пропустят ни одного журналиста, что все пойдет, как раньше. Поэтому они уверенно лгали и даже не пытались скрыть следы своего преступления, своей фальсификации. Они были абсолютно уверены, что суд вынесет именно тот приговор, который они предписали ему. Поэтому они так грубо действовали, поэтому их так легко было разоблачить.

Вдруг суд проходит, как нормальный суд в цивилизованном государстве, обвиняемый имеет право говорить, адвокат имеет право выступать и возражать судье и другим. Такого они не ожидали. Именно поэтому фальсификация была такая топорная. Другой причины нет.

– Текст программы «Жатва» нигде не опубликован, никто его не видел, но говорят, что там фигурируют большие суммы денег, которые якобы были выделены кем-то, возможно, вами, на вооруженную борьбу против режима. Есть ли у вас большие деньги? На какие деньги вы живете сегодня? Может быть, за вами стоят какие-то внешние силы, которые могли бы финансировать подобное дело?

– Да, я знаю, что там указаны очень большие суммы, десятки миллионов долларов. Но и в этом службы сработали поспешно, топорно и не показали источник этого финансирования. То есть деньги кто-то выделил, а кто – не указывается. Это любой может придумать и написать – выделено миллион долларов, и не указать источник.

Что касается меня, то, конечно же, у меня нет таких денег. Если бы у меня были такие деньги, то я бы мог создать в Узбекистане хорошие оппозиционные структуры для борьбы с тоталитарным режимом. На что я живу? Сын работает. У него есть несколько магазинов. Есть и другие вполне легальные источники финансирования, которыми мы зарабатываем на хлеб. За нами никто не стоит, ни одно государство нас финансово не поддерживает. Но на жизнь хватает, слава богу, проблем нет. На хлеб всегда хватало и сейчас хватает.

– Вы говорите, что если бы у вас были деньги, то вы бы создали оппозиционные организации в Узбекистане, которые боролись бы против режима. Каким образом вы бы хотели бороться против режима, что это была бы за борьба?

– Ну, до сих пор как боролись? Своими изданиями, своими статьями, своими сайтами, своей пропагандой. Конечно же, не вооруженной борьбой. Да, вооруженная борьба – это один из методов борьбы за власть. С самого начала, с начала девяностых годов нам говорили, что с каримовским режимом нельзя бороться демократическим способом. Всегда были люди, предлагавшие более радикальные методы. И сегодня тоже такие есть, но мы никогда не шли на это. Потому что прийти к власти через кровь я и тогда не хотел, и сейчас не хочу. Мне в 1992 году очень серьезные люди предлагали устранить Каримова насильственным путем. Предлагали конкретную программу для этого. У них были и деньги, и люди, и половина КГБ работала на человека, который мне это предлагал. Я предложение не принял. И этому все еще есть свидетели в Узбекистане, шесть человек. Я отверг этот проект. Хотя Каримов был открытым моим врагом. Если бы он меня поймал, он бы меня просто убил. Даже против открытого врага я не принял такой метод насильственного устранения. А теперь и тем более у меня нет такого намерения.

– Если бы вы имели возможность выступить перед судом, а как мы видим, сегодня суд проходит достаточно уважительно к участникам процесса, дают высказаться всем – и подсудимым, и адвокатам, что бы вы сказали? Чем бы вы хотели дополнить ваши ответы на вопросы?

– Я бы начал с конкретного. Задал бы вопрос о Бобомуроде Абдуллаеве, потому что трое остальных связаны именно с Бобомуродом. Если решится вопрос Абдуллаева, то решится и вопрос с ними. Хотя эти трое этого почему-то не понимают и по науськиванию СНБ нападают на него, к сожалению. Я бы хотел сказать суду то, что они уже и сами знают: Бобомурод Абдуллаев в течение последнего года писал исключительно о поддержке новой власти. Он поддерживал режим Мирзиёева. До этого он писал открытые радикальные статьи против Каримова, он этого и не скрывает, и не отказывается от того, что он писал. И судья должен обратить внимание на то, что если он сторонник мирзиёевских реформ, если он сторонник Мирзиёева, то суд должен встать на сторону Бобомурода Абдуллаева, который поддерживает Мирзиёева. И решение суда об освобождении или об осуждении Бобомурода Абдуллаева будет лакмусовой бумажкой для нового режима и для нашего правосудия. Вот что я бы хотел сказать и предупредить их, чтобы они не отступали от справедливости, чтобы они были непоколебимы перед давлением эсэнбэшников, чтобы они не подчинялись их угрозам.

– Мы думаем, что в задачи суда не входит поддержка президента, суд как раз не должен становиться на ту или другую сторону, исходя из политических предпочтений. Суд должен решить, доказана или нет вина Бобомурода и еще троих подсудимых, можно ли считать несфальсифицированными и достаточными доказательства, которые предоставило обвинение. Будем надеяться, что суд вспомнит о своих конституционных задачах. Спасибо, всего доброго.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram