На прошлой неделе, спустя месяц после «брюссельских посиделок», участники Форума «Жаңа Қазақстан» («Новый Казахстан») напомнили о своем детище, проведя в Алматы пресс-конференцию, на которой они заявили о намерении зарегистрировать одноименное общественное объединение, и опубликовав программный документ – меморандум «О признании геноцида казахов».

Ничего принципиально нового на пресс-конференции не прозвучало – участники «брюссельского кружка» вновь повторили тезис о том, что они не придерживается радикальных взглядов, что за ними не стоит никаких олигархических групп, что их цель заключается в создании новой диалоговой общественной площадки.

А вот выпущенное «жанаказахстанцами» воззвание представляет собой достаточно любопытный документ. Вполне объяснимо, почему он появился в канун 31 мая, когда в Казахстане отмечается День памяти жертв политических репрессий.

Вместе с тем, трудно было предположить, что форум, который изначально заявлялся как «союз здравых общественных сил», ставящих перед собой цель выработать альтернативную политическую и экономическую программу для постназарбаевского периода, так быстро обнаружит свою национал-популистскую суть.

Исходя из логики участников «брюссельского кружка» казахстанцев сегодня волнуют отнюдь не насущные социально-экономические проблемы, как то: перманентный кризис в банковском секторе, на поддержание которого государство вынуждено выделять триллионы тенге из бюджета и Нацфонда; падение реальных доходов населения; снижение качества человеческого капитала из-за необдуманных реформ образования и миграции, следствием чего стала депрофессионализация целых секторов экономики и общественной жизни. Нет, «брюссельские диссиденты» уверены, что для граждан Казахстана первоочередными являются некие абстрактные и метафизические вызовы и процедуры – признание геноцида, покаяние, избавление от наследия советского прошлого и декоммунизация.

Призрак коммунизма бродит по Казахстану?

Очевидно, что новое движение взяло на вооружение проверенную популистами всех мастей уловку – предложить простое решение сложных проблем. Зачем трудиться над разработкой собственной программы политических и социально-экономических реформ, когда достаточно надавить на больную для всех постсоветских обществ мозоль – комплекс жертвы и «постколониальный синдром» – и получить свою порцию хайпа, спекулируя на болевом эффекте.

Обратимся к тексту меморандума. Начинается он, что называется, с места в карьер. «На протяжении последних 150 лет казахский народ подвергался скрытому и открытому притеснению по политическому, национальному, экономическому, социальному, военному, религиозному признакам», - говорится в первых строках воззвания.

Налицо проверенная идеологами «политики памяти» в других странах стратегия – представить собственную нацию в роли неизменной жертвы, а кого-то – в роли палача. Легко спрогнозировать, к чему приведет такая политика «экспорта вины» (благо примеры на виду) – к расколу и конфликтам как внутри общества, так и во внешней политике.

Хотя авторы текста и уверяют, что «настоящий меморандум не направлен против других народов, не направлен на разжигание розни, не направлен на провоцирование политических процессов, которые могли бы повредить государству и народу Казахстана или другой стране».

Особая неприязнь авторов меморандума направлена, конечно же, против советского и коммунистического прошлого. Тут они идут на чрезмерно вольные допущения, утверждая, что «советская идеология все еще господствует в Казахстане» и что «необходимо изжить коммунистическую идеологию, удерживающую Казахстан в коммунистическом прошлом и довлеющую над независимостью Казахстана».

Одной из главных целей меморандума «жанаказахстанцы» называют «запуск процесса декоммунизации в Казахстане».

Довольно обескураживающее заявление, учитывая тот очевидный факт, что Казахстан как раз-таки одним из первых на постсоветском пространстве избавился от коммунистической идеологии и советских принципов плановой экономики, проведя еще в 90-е годы прошлого века широкомасштабную приватизацию госсобственности, внедрив принципы либеральной рыночной экономики, отказавшись от большинства видов социальных гарантий и политики государственного патернализма.

О «десоветизации» и «декоммунизации» идеологического пространства в Казахстане свидетельствуют хотя бы тот факт, что кампания по переименованию советских топонимов была проведена в форсированные сроки и завершена еще в 90-е годы.

Остатки коммунистической идеологии в республике представлены в лице Коммунистической народной партии Казахстана, которая хоть и является парламентской партией, получая на выборах в Мажилис свои строго лимитированные семь депутатских мандатов, однако в силу немногочисленности своей фракции не способна оказать хоть сколько-нибудь значимое влияние ни на политику, ни на экономику, ни на социальный сектор.

В поисках «образа врага»

Почему же участникам «брюссельского кружка» понадобилось воскрешать жупел Советского Союза именно сейчас – то есть спустя 27 лет после того, как он почил в бозе?

Предположим, что этот спиритический сеанс по вызову духа «коммунистической угрозы» связан с кризисом самой национал-патриотической идеологии. В течение последних двух десятилетий она опиралась на тщательно культивируемый образ казахского народа как жертвы – российского колониализма, коммунистической идеологии, партократов и шовинистов. Однако в последние годы этот образ поизносился, а несущие опоры национал-патриотической идеологии истончились.

Трудно не признать тот очевидный факт, что сегодня в Казахстане представители титульной нации доминируют во всех сферах политической и экономической жизни, будучи преобладающим большинством в управленческой элите и владея наиболее значимыми бизнес-активами и собственностью в стране. Вместе с тем, процесс формирования моноэтничной элиты не привел к решению экономических и социальных противоречий, напротив – социальное и экономическое неравенство в современном казахстанском обществе ощущается куда острее, чем в советское время.

Однако отказаться от привычки назначать «виноватых» кого-то на стороне, прочно сформировавшейся за несколько десятилетий, крайне сложно. Также как и научиться распределять ответственность не по национальному признаку.

Тогда в качестве вредителей были определены новые субъекты и акторы:

- соседние государства, влияющие на идеологическое пространство Казахстана с помощью своей мощной информационно-пропагандистской машины;

- «пятая колонна» внутри страны, потенциальные коллаборационисты и адепты «русского мира»;

- «старые коммунисты» и партократы, оставшиеся в органах казахстанской власти, которые, будучи носителями «тоталитарного мышления», оказывают тлетворное влияние на госаппарат.

Отметим, что к последней категории, по сути, относятся такие видные государственные деятели современного Казахстана, как начальник Канцелярии президента РК Махмуд Касымбеков, председатель правления ФНБ «Самрук-Казына» Ахметжан Есимов, аким Кызылординской области Крымбек Кушербаев – то есть наиболее эффективные и считающиеся незаменимыми государственные менеджеры.

Опоздали на пятнадцать лет

Итак, национал-патриоты сделали подачу, инициировав процесс признания геноцида казахов – теперь дело за тем, получит ли эта идея широкую общественную поддержку.

Пока реакция на инициативу достаточно вялая – соответствующий пост в социальных сетях набрал традиционные для нацпатов 300 лайков, однако дальше фейсбучных площадок, похоже, дискуссия не продвинулась. Объяснить это можно следующими лежащими, по сути, на поверхности, причинами.

Во-первых, казахстанцы сегодня нуждаются в гораздо более практичных, реальных и позитивных шагах и инициативах, нежели «духовное очищение», «покаяние», а тем паче «декоммунизация». Вспомним, какой широкий резонанс среди населения получила предложенная президентом программа ипотечного кредитования «7/20/25», какой рост уровня социального оптимизма она вызвала.

Отметим, что отсутствие у «брюссельских диссидентов» хоть сколько-нибудь внятной социально-экономической программы и крен в «метафизику» выгодно оттеняет прагматизм и деловитость действующей власти с ее пакетом реформ, предусмотренных в Стратегическом плане развития Республики Казахстан до 2025 года и охватывающих практически все сферы политики и экономики.

Во-вторых, антикоммунистическая и антисоветская риторика, взятая национал-патриотами на вооружение, похоже, безнадежно устарела, утратила актуальность и обветшала.

Да, в 90-е годы «декоммунизация» и «десоветизация» нашли широкую общественную поддержку в странах Восточной Европы и Прибалтики, поскольку свежи были травмы и память о советском гегемонизме. В 2000-е годы эти процессы прошли в Грузии и на Украине – в последней закон «О Голодоморе 1932—1933 годов на Украине» сыграл роль своего рода триггера для культурно-исторического и общественно-политического размежевания с Россией.

Однако в 2018 году для казахстанцев, озабоченных текущей социально-экономической ситуацией, в высшей степени странно выглядит попытка переложить ответственность за происходящие в стране процессы на государство, которого вот уже почти тридцать лет как нет на карте мира.

Очевидно, что значимость преступлений (мнимых или реальных) советской власти в общественном сознании задвинута сегодня на дальний план: их заслоняет недовольство, связанное с неэффективностью действующего госаппарата. Паводки, дорожающий бензин, беглые банкиры занимают казахстанцев куда больше, чем коммунистический жупел, которым пытаются их запугать национал-патриоты.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram