В 2014-2017 годах в Ташкенте активно использовалась такая схема конфискации жилья: в квартирах, арендованных подставными лицами, сотрудники органов внутренних дел обнаруживали женщин легкого поведения, после чего заводили на арендаторов дела по статье 131 Уголовного кодекса «Содержание притонов или сводничество», суды после разбирательства назначали им штраф. А через несколько месяцев по протесту прокуратуры дела пересматривались апелляционным судом, и квартиры изымались как орудия преступления без ведома владельцев в пользу районных хокимиятов (администраций). Затем эти квартиры, как правило, переводились на баланс ГУВД, и в них, согласно постановлению президента «О дополнительных мерах по обеспечению инспекторов по профилактике опорных пунктов органов внутренних дел служебным жильем», вселялись участковые.

Однако после многочисленных жалоб пострадавших и шумихи, поднятой в узбекистанских и зарубежных СМИ, в начале октября 2017 года Сенат одобрил закон об отмене конфискации имущества у невиновных лиц, то есть владельцев квартир. И отнимать жилье на законных основаниях стало сложнее.

Суд назначил наследником… участкового

Впрочем, чиновников новый закон не остановил: частная квартира, как и раньше, может быть передана сначала на баланс хокимията, а затем ГУВД, и ею завладевает участковый. Именно с таким сценарием в конце прошлого года столкнулась жительница массива Карасу-1 Мирзо-Улугбекского района Ташкента, мать-одиночка Екатерина Деева.

В октябре 2017 года один за другим умерли ближайшие родственники Екатерины, сначала бабушка, а затем отец, и она оказалась единственной наследницей их приватизированной квартиры. Екатерина в квартире не жила, когда отец умер, ее не было рядом, и соседи сказали ей, что отца нет, уже после похорон.

И до прихода Екатерины представители махаллинского комитета (органа самоуправления граждан) успели отнести документы на квартиру и ключи в районный хокимият. А там очень быстро сначала забрали квартиру себе на баланс, а потом переоформили ее на ГУВД.

Узнав об этом, Екатерина потребовала в хокимияте вернуть ей документы на квартиру и ключи. Но ей сказали обращаться в суд, чтобы доказать, что она наследница.

В конце прошлого года Екатерина подала иск на хокимият в гражданский суд Мирзо-Улугбекского района. В январе начался процесс. И тут же, в январе, в эту квартиру вселился участковый с семьей. На каком основании - непонятно. Полгода после смерти владельца не прошло, собственность оспаривается в суде наследницей по закону, - а участковый поселился и живет, как будто уже имеет на это право.

Представители хокимията, выступая на суде в качестве ответчиков, всякий раз приводят все новые и новые доводы в свою защиту, видимо, надеясь доказать, что Екатерина - «недостойный наследник», который, согласно Гражданскому кодексу Узбекистана, уклонялся «от выполнения возложенных на них в силу закона обязанностей по содержанию наследодателя». Сначала представители хокимията утверждали, что отец Деевой был похоронен за счет районной администрации. Однако у Екатерины были все квитанции, подтверждающие факт похорон за счет соседей, и она эти затраты им полностью возместила. Затем чиновники попытались обвинить женщину в том, что она якобы не навещала бабушку и отца и не ухаживала за ними. Но есть свидетели, что навещала. И подобных аргументов со стороны хокимията множество.

Суд тянется до сих пор.

Один из домов в Ташкенте

Когда в доле даже нотариусы

В незаконных отъемах квартир принимают участие и участковые, и нотариусы. Например, неприятная история приключилась несколько лет назад с ташкентскими пенсионерами: 83-летним Олегом и его 78-летней женой Юлией Сяпич (в девичестве - Крупнова), и до сих пор ташкентские власти, включая генеральную прокуратуру, бездействуют. 20 апреля генпрокурор республики Отабек Муродов пообещал пенсионерам в течение 10 дней создать специальную комиссию, которая рассмотрит их вопрос.

А начиналось это дело так. В Яккасарайском районе Ташкента на улице Бобура находится квартира, когда-то принадлежавшая брату Юлии Сяпич – Севельяну Крупнову, который умер в 1995 году. По наследству квартира должна была перейти его жене Людмиле Крупновой и матери Людмиле Бернгард. Но они это наследство не разделили, и формально квартира оставалась за покойным. В 2004 году умерла вдова, а в 2005 году – и мать Севельяна и Юлии, и по закону о наследовании доля матери должна была отойти Юлии, а вторая половина квартиры - племяннице вдовы, гражданке России Светлане Дорофеевой.

«Судья Яккасарайского района Г.Зиганшина постановила, что половина квартиры принадлежит мне, и в ноябре 2005 года я получила в нотариальной конторе №1 свидетельство о праве наследования этой половины за подписью нотариуса И.Мирбабаевой, - рассказывает Юлия Сяпич. – Но тут в Ташкент приезжает Светлана Дорофеева, которая при содействии начальника отдела Генпрокуратуры по гражданским делам Б.Инагамова и его друга – начальника Яккасарайского РУВД Джашида Матлюбова получает в той же нотариальной конторе копию дубликата завещания, якобы еще при жизни написанного Людмилой Крупновой и заверенного нотариусом Каримовой в 2003 году, на всю квартиру».

«На самом деле Людмила Крупнова никакого завещания не составляла, поскольку формально собственницей квартиры не являлась. Это фиктивное завещание за подписью нотариуса Каримовой было составлено в декабре 2005 года, через год после смерти Людмилы, - уточняет Олег Сяпич. – И вот в 2006 году на основании этого поддельного завещания нотариус конторы №1 Т.Усманов подписывает дубликат, распечатывает с него копию, а сам дубликат тут же уничтожает. В 2007 году Светлана Дорофеева обращается в Яккасарайский суд, где судья Феруз Турсунов в нарушение всех законов признает свидетельство о праве наследования моей жены недействительным и на основании этой ксерокопии выдает Дорофеевой решение о присуждении всей квартиры».

По словам Сяпич, Турсунов трижды нарушил закон. Во-первых, судья должен был отказать в принятии заявления от Дорофеевой, поскольку по статье 152 Гражданского процессуального кодекса уже «имелось вступившее в законную силу вынесенное по спору между теми же сторонами, о том же предмете и по тем же основаниям решение суда» за подписью судьи Яккасарайского суда Г.Зиганшиной. Турсунов должен был предложить Дорофеевой подать апелляционную или кассационную жалобу в городской суд.

Во-вторых, завещание не является правоустанавливающим документом – оно лишь является основанием для получения со стороны нотариуса такого документа, а именно свидетельства о праве наследования. Однако у Дорофеевой такого свидетельства не было, и все равно Турсунов принял решение в ее пользу.

В-третьих, текст дубликата завещания по инструкции о порядке совершения нотариальных действий должен быть набран на компьютере или отпечатан на пишущей машинке, а он рукописный и, значит, незаконный. Более того, Турсунова не смутило, что в ноябре 2005 года, когда Юлия Сяпич получала свое свидетельство о праве наследования в той же нотариальной конторе №1, ей не сообщили о наличии завещания на эту квартиру - что неудивительно, поскольку его не существовало.

Юлия и Олег Сяпичи

Поскольку у Юлии Сяпич с ноября 2005 года было свидетельство о праве собственности, с 2007 по 2011 годы в квартире жил сын Юлии Эрнст Крупнов. В январе 2011 года в квартиру явились выселять Эрнста по приказу теперь уже бывшего начальника РУВД Яккасарайского района Джамшида Матлюбова (родного брата Баходыра Матлюбова, который занимал в начале 2011 года пост главы МВД). Узнав о выселении, родители приехали к сыну, но всех троих силой выволокли из квартиры, Эрнста доставили в РУВД и избили. Позже судмедэкспертиза зафиксировала у всех членов семьи легкие телесные повреждения, однако никто из сотрудников органов внутренних дел к ответственности привлечен не был.

Случай Сяпичей стал известен в Ташкенте, о нем сообщали правозащитники, требуя справедливого разбирательства. Но пока Матлюбовы были в силе, никто не собирался вступаться за стариков. В квартиру вселилась дочь Светланы Дорофеевой.

Сейчас времена изменились, и на днях пенсионеров к себе на разговор вызвал заместитель генпрокурора Гайрат Хидоятов, пообещав разобраться в их ситуации. Как выяснилось, он и является той самой специальной комиссией, которую еще 20 апреля пообещал назначить генпрокурор Отабек Муродов. Будет ли, наконец, поставлена точка в этом деле, длящемся 11 лет, неизвестно.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram