Уже давно нет страны, занимавшей «одну шестую часть суши», однако многие из тех, кто застал ее, будучи в сознательном возрасте, нет-нет да и взгрустнут по ней. Хотя вроде бы и страна была далеко не идеальной, и жилось тогда непросто. Но ведь известно, что все познается в сравнении. Вот это самое сравнение c настоящим, а также свойство человеческой памяти фиксировать больше светлое, чем негативное, видимо, и поддерживает в людях ностальгию по прошлому.
Выигравшие и проигравшие
В последние годы было проведено несколько социологических исследований на тему отношения жителей постсоветских стран к СССР. Одно из них, организованное международным агентством «Евразийский монитор», показало, что в Казахстане сожалеют о распаде Союза 38 процентов опрошенных, не грустят по этому поводу 46, а остальные затруднились ответить на поставленный вопрос. Еще выше процент сожалеющих среди людей пенсионного и предпенсионного возраста (больше половины), а также представителей среднего поколения (чуть меньше половины). Тогда как среди молодых граждан в возрасте от 18 до 34-х лет таких немного - менее четверти.
При проведении другого опроса, инициированного международным агентством «Спутник», респондентов просили сравнить уровень жизни в СССР и в постсоветских странах. То есть, в отличие от исследования «Евразийского монитора», поставившего вопрос общо (ведь ностальгировать можно по чему угодно – по «твердой руке», по пионерскому детству, по «милиции, которая меня бережет»), здесь рассматривался конкретный аспект – социально-экономический. Итоги следующие: 61 процент казахстанцев среднего и старшего поколений считает, что в СССР жилось лучше, чем сейчас, лишь 27 процентов имеют противоположное мнение, а остальные 12, так сказать, соблюли нейтралитет. В молодежной среде картина иная – большинство уверено, что лучше живется как раз таки сегодня. Однако как могут сравнивать те, кто практически не застал советскую эпоху?
Сопоставление результатов двух исследований позволяет сделать вывод: ностальгия по союзным временам вызвана, в первую очередь, снижением того порога социального минимума, который обеспечивал прежний строй. Понятно, что наиболее предприимчивые (как в позитивном, так и в негативном смысле этого слова) казахстанцы выиграли от новых экономических отношений, от рыночной свободы, но, судя по всему, их меньшинство. В сумме богачи и средний класс составляют сегодня, по разным оценкам, от 20 до 30 процентов населения (эти цифры коррелируют с другой – 27 процентами представителей старшего и среднего поколений, которые считают нынешний уровень жизни более высоким). Тогда как свыше 60 процентов наших соотечественников, похоже, относят себя к проигравшим в результате тех социально-экономических изменений, которые произошли в стране.
Четыре года назад, еще до девальвации тенге, автор этих строк провел свой анализ. В его основу были положены так называемые жизненно необходимые затраты (ЖНЗ) – те, которые человек должен ежедневно делать ради поддержания более или менее достойного уровня жизни. Это расходы на основные продукты питания (с учетом нормативов потребления, установленных Всемирной организацией здравоохранения), на оплату коммунальных услуг и на проезд в общественном транспорте. Сравнивались данные по Алматы за 1986-й – последний относительно благополучный год, после которого начался развал советской экономики, – и за 2014-й. И эти цифры сопоставлялись с официальными данными о средних заработных платах.
Так вот, расчеты показали, что если в 1986-м среднестатистическая семья из четырех человек (два работающих родителя и два ребенка-школьника), проживающая в трехкомнатной квартире площадью 60 кв. метров и пользующаяся общественным транспортом, тратила на ЖНЗ 50,4 процента своей суммарной зарплаты, то сегодня – 62,1. Иначе говоря, у советской семьи оставалось больше финансовых средств на прочие нужды, чем у современной «ячейки общества». Плюс следует учесть тот немаловажный фактор, что если тогда практически во всех семьях оба родителя работали и имели стабильные (пусть и невысокие) доходы, то сейчас ситуация совершенно иная.
Слишком много денег
Но проблема советского человека заключалась в том, что на эти оставшиеся от ЖНЗ деньги ему часто нечего было купить вследствие тотального товарного дефицита. В результате у людей накопилась огромная масса свободных дензнаков. По данным на 1985 год, сумма денежных средств населения оценивалась в 320 миллиардов рублей (из них около 230 миллиардов – вклады в Сбербанке) при том, что общая стоимость товарных запасов составляла лишь 98 миллиардов.
Что такое 320 миллиардов рублей? Это около 4,5 тысячи в расчете на среднестатистическую советскую семью, или то же самое, как если бы каждая современная казахстанская семья имела либо наличными, либо на банковских депозитах примерно 4 миллиона тенге. Причем, например, общая сумма банковских вкладов в то время была распределена между вкладчиками относительно равномерно, поскольку класть на счет 15-20 тысяч рублей и больше мало кто решался – в СССР слыть богатым было опасно. Кстати, почти все эти вклады, достигшие к моменту распада Союза гигантской суммы в 315 миллиардов рублей, фактически «сгорели».
Одним из главных завоеваний социалистического строя, его важнейшим преимуществом перед капиталистическим считалась стабильность цен, поэтому они не менялись на протяжении двадцати лет и больше. Тогда как средняя зарплата по стране ежегодно росла, причем существенно. Если в 1961-м, когда была проведена денежная реформа, она составляла 77,1 рубля, то через десять лет – 125,6, а к 1986 году – уже 195,6 (в Казахской ССР – 192,7). Иначе говоря, рост в 2,5 раза при практически нулевой инфляции! Поэтому неудивительно, что у населения накапливались значительные денежные суммы, которые советская экономика была не в состоянии «переварить». Во-первых, в силу того, что доля продукции группы «Б», то есть товаров народного потребления, не превышала 25 процентов от общего объема промышленного производства (приоритет отдавался группе «А» - выпуску средств производства плюс оборонной отрасли). Во-вторых, по причине отсутствия у предприятий экономических стимулов к выпуску качественных и востребованных товаров. Отсюда и тотальный дефицит.
В конце 1970-х правительству пришлось, дабы сбить потребительский спрос, несколько раза повышать цены на так называемые предметы роскоши, в число которых были включены меховые изделия, ковры, импортная мебель, ювелирные изделия, даже кофе… Но менее дефицитными они не стали – напротив, достать их теперь считалось делом чести и показателем высокого социального статуса. Подорожали также водка, бензин (количество личных автомашин к тому времени заметно выросло), поездки в такси…
Разумеется, это сопровождалось газетными публикациями о том, что большинство советских людей ведут скромный, без излишеств, образ жизни и что повышение цен их почти не коснется. И в который уже раз делался акцент на том, что стоимость продовольствия, товаров первой необходимости остается неизменной и что это и есть реальная забота о массах простых тружеников.
Но по мере роста денежных доходов гражданам хотелось лучше питаться, модно одеваться, жить в более комфортных условиях, поэтому быстро увеличивался спрос на продукты питания, одежду, бытовую технику и т.д. вплоть до туалетной бумаги. А поскольку в силу названных выше причин он не мог быть удовлетворен, эти товары постепенно тоже переходили в разряд дефицита. Достаточно вспомнить, например, знаменитые «колбасные» поезда, на которых люди везли из Москвы в родные края продовольствие. Да и казахстанцы из глубинки, бывая в тогдашней Алма-Ате, возвращались домой с вареной колбасой, сыром, конфетами… Иногда по месту работы выдавали продуктовые наборы – тоже подспорье. А уж если кровь из носу хотелось чего-то вкусненького, то люди шли в магазины потребкооперации, где все было раза в два-три дороже, но почти в свободном доступе, или на рынок.
Система товарного обеспечения в СССР была построена таким образом, что приоритет отдавался Москве, Ленинграду и «закрытым» городам, затем шли столицы союзных республик и крупные индустриальные центры, после – областные центры (при этом, например, промышленно более значимый Актюбинск обеспечивался лучше, чем Кызылорда), и замыкали список районные центры, сельские населенные пункты. Поэтому если, скажем, в Ленинске (ныне Байконур) можно было купить едва ли не любые деликатесы, то в соседнем Казалинске – разве что кисловатые конфеты-тянучки (ащи кампит), «сопутствующую» продукцию местного кирпичного завода. Конечно, это рождало у людей ощущение несправедливости.
До основания. А затем?
Итак, надо признать: в СССР денежные доходы большей части населения были выше, чем в современном Казахстане (если сравнивать покупательную способность рубля и тенге), но эта разница в значительной степени нивелировалась тем, что тогда доходы не были подкреплены фактической возможностью приобрести те или иные товары. И все же уровень зарплат советских граждан обеспечивал подавляющему их большинству относительно неплохое качество жизни, чего, к сожалению, нет сегодня. Как нет сегодня и уверенности в завтрашнем дне, которая была у среднестатистического жителя «совка», знавшего, что государство в любом случае обеспечит ему социальный минимум, не даст умереть с голода. Но в то же время не позволит купаться в роскоши.
Кроме того, во времена Союза существовало немало других социальных гарантий – полностью бесплатные медицина и образование, путевки по символической цене на курорты и в санатории, отсутствие необходимости платить за занятия в спортивных секциях и в различных кружках…
Да и квартирный вопрос решался относительно неплохо, хотя в крупных городах вроде Алма-Аты с этим обстояло сложнее, чем в небольших (зато первые, как отмечалось выше, лучше обеспечивались товарами). Да, маленькая квадратура, да, человек не был полноценным хозяином квартиры, не мог проводить с ней операции купли-продажи, но главное – он имел свое жилье, которое получал от государства даром и в котором затем оставались его дети, внуки. То есть, фактически бессрочная и бесплатная аренда. Кстати, все квартиры впоследствии были приватизированы (опять же бесплатно) теми, кто в них жил. Ну, и общежитиями специалисты, рабочие, строители и т.д., не имевшие своей крыши над головой, обеспечивались едва ли не сразу после трудоустройства.
Многие из этих социальных гарантий остались в советском прошлом, доходы большинства населения – не только номинальные, но и реальные – упали. За прошедшие годы заметно увеличилось количество семей, еле сводящих концы с концами, и даже откровенно бедных. Это при том, что на улицах городов сейчас гораздо реже, чем в советское время, встречаются пропойцы и прочие вконец опустившиеся люди.
Да, нельзя отрицать того факта, что у части наших сограждан сохранился такой синдром, как социальное иждивенчество, сохранилась потребность в государственном патернализме. Но только ли в этом причина сложившейся ситуации? В конце концов, большинство казахстанцев готово продуктивно работать (неважно, на кого – на себя, на государство, на частную компанию), чтобы обеспечить достойную жизнь себе и своим семьям. Однако сложившаяся в Казахстане модель экономики не позволяет многим из них реализовать свои возможности и свой «запрос на жизненный успех».
За эти четверть века с лишним многие другие страны, в том числе отстававшие по качеству жизни от СССР, ушли далеко вперед, тогда как мы не в состоянии вернуть хотя бы прежний уровень. Вместо того, чтобы взять из социализма лучшее (ведь не все же в нем было так плохо, хотя глупостей, перекосов и даже мерзостей хватало) и, пойдя, скажем, по скандинавскому пути, попытаться привить его на то новое, что нам предстояло построить, мы, если говорить о социальной ответственности государства, поступили по-большевистски – разрушили до основания. Или почти до основания. И, по сути, ничего серьезного взамен не создали. Поэтому если прежде так называемые социальные аутсайдеры были, скорее, исключением из правила (основная масса населения, конечно, не могла себе многого позволить, однако и не бедствовала), то при сегодняшней огромной дифференциации в уровне жизни различных страт общества таковыми себя считают очень многие. Отсюда и ностальгия по стране, которой уже нет…
Правила комментирования
comments powered by Disqus