Управление сферой духовной жизни общества является одной из сложных функций современного государства в его взаимодействии с общественными организациями и гражданами. Это требует не только фундаментальных знаний и внимания к ситуации, но взывает к осторожности в применении управленческих инструментов, особенно гуманитарных технологий. Рассмотрим это на примере.
Внимательные наблюдатели отметили, что ныне ситуация внутри мусульманской общины Казахстана изменилась к лучшему. А между тем с 2013 по 2017 годы в общине верующих мусульман Казахстана назревал раскол между т.н. хабашитамии салафитами.
Хабашиты также известны как «Организация благотворительных исламских проектов» — это суфийская школа основанная в середине 80-х годов ХХ столетия. С 1983 г. хабашиты смогли распространить свое влияние в Ливане, Иордании, странах Европы, Америки и Австралии. В 1976 г.уроженец Ливана Ахмед Тамимприезжает на Украину. Он обучается на факультете вычислительной техники Киевского политехнического института. В 1992 г. организовывает и возглавляет Духовное управление мусульман Украины, откуда и начинается продвижение идеологии хабашитов на постсоветском пространстве.
В вопросах вероучения они пытаются найти среднюю позицию между сторонниками свободы воли и сторонниками предопределения, номинализма и реализма в осмыслении божественных атрибутов. В вопросах фикха большинство хабашитов следуют шафиитскому мазхабу, между тем как большинство верующих на постсоветском пространстве следуют ханафитскому мазхабу. Хабашиты отвергают слепое следование религиозным авторитетам без предварительного сомнения в истинности их суждений, но отрицают существование естественных причинно-следственных связей между явлениями.
В 2013 году, благодаря грамотным аппаратным решениям, ставленник хабашитов Ержан Маямеров возглавил Духовное управление мусульман Казахстана (ДУМК) – муфтият республики. По оценкам серьёзных исследователей тогда же он приступил к выдавливанию всех, кто не разделяет хабашитские убеждения, построенные на очень строгом отношении к «неверным».
Вроде бы позитивная программа борьбы с опасным креном общины в салафизм. Однако как следствие, баланс, который поддерживался предыдущим муфтием, не являвшимся приверженцем ни одной из партий, оказался разрушен. Из муфтията изгонялись не только сторонники, но и просто терпимо относящиеся к салафизму. Были установлены неофициальные запреты на труды, считающиеся «салафитскими» (по оценке специалистов – труды ибн Теймийи, ибн База, Аль-Бани).
Главный управленческий риск сложившейся тогда ситуации состоял в том, что активная, практикующая, а также ищущая оснований веры часть мусульман, являющаяся группой риска и склонная к экстремистским идеям, оказалась искусственно отрезанной от муфтията. Последний перестал работать с ними, априори отвергая их вероучение. Как результат, возможно это стало одним из факторов расширения такфиризма, т.е. радикального направления в исламе, когда мусульман обвиняют в неверии, и грозят убийством, или даже реализуют эти угрозы. Здесь работает механизм: исламский радикализм получает всё большую поддержку благодаря активной антисалафитской агитации хабашитов, захватывая в прошлом вполне лояльные политическому режиму и прежде аполитичные круги.
На этом фоне, естественно, усилились настроения на выезд, как возможный ответ на давление. Выходить открыто против верховного правителя салафиты не могут, не имеют права. Поэтому несколько сотен казахов и выходцев из Казахстана оказались в Сирии.
Опираясь на факт участия казахстанцев в сирийской войне, хабашитские круги пошли на следующий шаг – составление списков молящихся, где выявлялись салафиты. Приверженцы остальных течений, как правило, не так последовательно соблюдают постулаты веры. Составлялись списки по ВУЗам, госучреждениям и т.д. Эта акция ещё более радикализировала верующих. Особенно рискованно то, что устраивались диспуты, которые хабашиты явно проигрывали. Это доказывало слабость их учения, и подчёркивало неубедительность позиции муфтията.
Ещё одна черта хабашизма, которая усиливала риск практической реализации их идей - это планы построения националистического варианта т.н. «казахского ислама», окончательное выдавливание из практики многонационального муфтията русского языка, что опять же разделило в значительной степени русскоязычную аудиторию, остающуюся один ни один с радикальными русскоязычными интернет-проповедниками.
На этом фоне тренд на исламизацию общества не ослабляется, подпитываемый снижающимся уровнем жизни населения. По мнению ряда казахстанских экспертов, к традиционно исламизированным областям: Актюбинской, Западно-Казахстанской, Атырауской и Мангистауской, Туркестанской и городам Шымкент, Алматы и Астана, прибавились новые регионы страны. Это уже центральные области Казахстана: Карагандинская, Джезказганская и районы вокруг Балхаша.
В обществе обсуждается версия, что мусульман Казахстана провоцировали тогда на публичное проявление недовольства по поводу муфтията и лично муфтия Ержана Маямерова. В результате предполагалось усилить контроль за деятельностью последователей ислама. Тем самым роль исламских структур в общественной жизни страны должна была снизиться. Реализация данной модели «светскости» для Казахстана должна была минимизировать опасность «арабской весны» против политического режима в Казахстане.
Однако, это весьма сложная по исполнению задача, и она требовала сложного механизма управления, что создавало управленческий риск получения противоположных результатов. Ведь сложное не управляется просто.
Правила комментирования
comments powered by Disqus