В Таджикистане приостановлена деятельность международной организации «Пантера», которая реализует в Мургабском районе Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) проект по сохранению барсов. Со слов руководителя организации в Центральной Азии Татьяны Розен (Роузен), трудности у защитников животных начались, когда они отправились в Мургаб для наблюдения за снежными барсами через камеры MMS-оповещения (фотоловушки) в местечках Тохтамыш и Шаймак. Однако работники Управления по охране окружающей среды ГБАО велели им в срочном порядке покинуть район, объяснив это требование претензиями со стороны Зафара Бекмуроди, руководителя охотничьего хозяйства ООО «Мургаб».
Роузен утверждает, что Бекмуроди вместе с главой Ассоциации охотничьих хозяйств Таджикистана (АОХТ) Алихоном Латифи начали вставлять ее организации «палки в колеса» после того, как фирма «Бургут», партнер «Пантеры» в Аличурской долине, получила лицензию на охоту на архара, а членам АОХТ это не понравилось. Якобы они увидели в «Бургуте» конкурента, поскольку ранее охотой в регионе занималась только сама АОХТ. Что касается прибыли от охоты на архара, то, по словам Розен, «Пантера» направляла ее на мероприятия по расширению популяции снежного барса.
«Пантера», главный офис которой базируется в Нью-Йорке, осуществляет деятельность в 11 странах мира. В Таджикистане она работает на гранты Министерства международного развития Великобритании (DFID), Программы развития ООН и Фонда National Geografic. В республике организация работает уже несколько лет, проводя работы по расширению кормовой базы барса, предотвращению случаев нападения этих хищников на жителей и поголовье домашнего скота. По словам председателя джамоата (сельской управы) Аличур Абдулбасы Жолукеева, «Пантера» вместе с НПО «Бургут» также обеспечивает жителей углем, чтобы люди не вырубали терескен — основной корм для парнокопытных.
Конфликт, которого не было
«Как мы можем препятствовать работе «Пантеры», если мы сами этой зимой приглашали их принять участие в учете численности памирского архара и винторогого козла (мархура)? Нельзя говорить, что у нас какой-то антагонизм в отношении «Пантеры». Но мы отказали им в работе на территориях членов Ассоциации, на что имеем полное право, так как эти земли отданы нам в концессию, и мы можем запрещать кому-то там работать. А территории Тахтамыш и Шаймак — это наши территории», — сообщили в беседе с «Ферганой» Алихон Латифи и Зафар Бекмуроди.
По словам Бекмуроди, раньше они разрешали «Пантере» размещать фотоловушки на своих территориях, но выяснилось, что у организации нет разрешения на установку цифровых приборов в этих местах, и теперь у охотничьих фирм проблемы с контролирующими органами.
«Когда Татьяна появилась в Таджикистане с проектом по защите барсов, мы ее приветствовали и всячески ей помогали. В частности, помогли получить финансирование в размере 300 тысяч евро, помогали ей установить фотоловушки в Мургабе и во многом другом. И все это делали бескорыстно. Сейчас выяснилось, что для установления фотоловушек нужно было получить специальное разрешение и заключать договора с компетентными ведомствами. Татьяна то ли сама этого не знала, то ли намеренно скрыла от нас этот факт, и сейчас у нас серьезные проблемы с органами», — поясняет Бекмуроди.
По словам Алихона Латифи, им самим только недавно стало известно, что разрешение на установление фотоловушек у «Пантеры» имеется только по проекту в Сангворе в Тавильдаринском районе. Этот проект принадлежит Центру биоразнообразия Госкомитета по охране окружающей среды, а «Пантера» является наемной организацией, которая должна устанавливать эти приборы. «Но Тавильдара (территориально входит в состав Районов республиканского подчинения. – Прим. «Ферганы») — это не Памир», — говорит Латифи.
Глава Управления по охране окружающей среды Мургабского района Амриддин Куботбеков в телефонной беседе с «Ферганой» подтвердил, что потребовал от сотрудников «Пантеры» покинуть Мургаб, но сделал это, потому что они заранее не согласовали свою поездку и ее цели.
«О своей поездке они нас уведомили 26 июля. Через четыре дня мы отправили им ответ, в котором просили воздержаться пока от поездки до завершения визита президента. Мургаб — приграничный район, здесь и без визита президента нужно все согласовывать. А вопрос установления цифровых датчиков нужно было согласовывать еще и с органами безопасности, но они ничего этого не сделали, просто поставили нас перед фактом за несколько дней, и все. Поэтому мы попросили их покинуть район», — говорит Куботбеков.
По словам чиновника, их ведомство несет ответственность за каждое мероприятие в сфере охраны природы, в том числе перед органами безопасности. Еще в сентябре прошлого года, подчеркнул Куботбеков, он писал письмо Розен, в котором просил заранее сообщать о планируемых «Пантерой» мероприятиях, но та проигнорировала его сообщение.
Охота или браконьерство?
Со своей стороны глава охотничьего хозяйства «Мургаб» Зафар Бекмуроди отмечает, что сам - по просьбе Татьяны Розен - отдал лицензию на отстрел архаров руководителю «Бургут» Махану Атабаеву: «В прошлом году осенью Татьяна попросила меня помочь Махану получить лицензию на архара. Я помог — дал ему свою. Никаких денег я у них не потребовал, просто хотел помочь им и поддержать его организацию. Но дело в том, что охота должна проводиться на территории, которая указана в лицензии, на других территориях охотиться с чужой лицензией нельзя, это уже браконьерство, поэтому мы ждали их охотника у себя. В январе, через пару месяцев, я спрашиваю Таню, почему их охотник не приехал, она мне отвечает, что он уже поохотился и уехал, причем охотился на территории «Бургут». Я сказал Татьяне, что это незаконно, что это браконьерство, на что она мне просто сказала: "Извини, так получилось"».
Следует отметить, что охота на памирского архара (горный баран Марко Поло) в Таджикистане ограничена. Согласно законодательству страны, правительство ежегодно устанавливает квоту на отстрел и в ее рамках выдает специальные лицензии частным охотничьим хозяйствам. Те в свою очередь, как правило, через аутфитеров (люди, занимающиеся профессиональной организацией охоты. – Прим. «Ферганы») находят клиентов — ими становятся в основном иностранцы. Лицензии выдаются властями на конкретных клиентов, и охотничье хозяйство несет полную ответственность за организацию охоты на определенной территории.
Архар в горах Таджикистана. Фото с сайта Avesta.tj
При этом охотничьи хозяйства сами заинтересованы в сохранении популяции архаров и других краснокнижных животных, поэтому строго следят за соблюдением законов и борются с браконьерством. В охотничьих хозяйствах на Памире работает около 250 человек — в основном, из местного населения.
Квота устанавливается на основании учета архаров, который проводится с участием представителей госструктур, ученых и международных экспертов. В последние годы она составила 85 особей — такое количество архаров можно отстрелять без ущерба их поголовью. Отдельный учет проводится самими международными экспертами, согласно требованию CITES (Конвенции о международной торговле видами дикой фауны и флоры, находящимися под угрозой уничтожения).
Как сообщили в Ассоциации охотничьих хозяйств Таджикистана, учет, проведенный на территориях, находящихся в зоне ответственности хозяйства «Бургут», показал, что численность архаров там составляет 300 голов. Этот учет, по словам главы АОХТ Алихона Латифи, проводился с участием представителей «Пантеры». При таких низких показателях охотиться на животных на этой территории было запрещено. А на территории хозяйства «Мургаб» численность горных баранов составляет 12 тыс., поэтому эта фирма беспрепятственно может получить лицензию.
Между тем в браконьерстве главу ООО «Бургут» обвиняет и руководитель другого охотничьего хозяйства — ООО «Бадахшон» — Давлаткадам Нафасбеков. Он рассказал, что отдал 7 своих лицензий на сибирского козерога (разновидность горного козла) главе ООО «М-Сайод» Аюбу Муллоерову — еще одному партнеру «Пантеры». Тот их передал хозяйству «Бургут», которое снова использовало лицензии для проведения охоты на своей территории, вопреки закону.
Благими намерениями...
Исходя из рассказов собеседников «Ферганы» о работе «Пантеры», складывается впечатление, что благие цели этой организации по сохранению снежного барса на самом деле являются лишь прикрытием для участия в бизнесе интерохоты.
Снежный барс. Фото предоставлено Алихоном Латифи
Так, по словам Зафара Бекмуроди, в январе этого года в Ассоциации наткнулись на видеоролик с охотником Биллом Кэмбеллом, который рассказывал о своей охоте на архара в Мургабе. На этой записи он говорил, что заплатил ООО «Бургут» за охоту $45 тыс. (официальная стоимость лицензии на отстрел архара составляет 45 тысяч сомони, или $5 тыс.), и эти деньги пошли на помощь населению. При этом на видео демонстрировались кадры, на которых жителям раздавали уголь и муку. Но один из членов АОХТ — руководитель хозяйства «Нури Кухистон» — узнал своих людей и проведенную ими акцию по раздаче угля. «То есть они просто сняли помощь, которую раздавали другие, и выдали ее за свою», — утверждает Бекмуроди.
После появления видео в Ассоциации потребовали от «Пантеры» и главы «Бургут» также купить уголь и муку и раздать населению. «Бургут» это сделал, но уже в феврале этого года, тогда как видео с Кэмбеллом вышло в ноябре прошлого года. В беседе с корреспондентом «Ферганы» глава джамоата (сельской общины) Аличур Абдулбасы Жолукеев подтвердил, что помощь населению была оказана «Бургутом» в феврале. Других фактов раздачи угля и муки со стороны этого хозяйства он вспомнить не смог, но сообщил, что этим летом «Бургут» построил в джамоате детскую площадку и организовал экскурсию по окрестностям для пожилых людей.
В том же, что основной целью «Пантеры» в Таджикистане является именно охотничий бизнес, члены Ассоциации, по их словам, убедились после появления в январе этого года информации о награждении молодого таджикского биолога Халила Каримова премией Охотничьего наследия имени Питера Капстика. Эту премию 28-летний ученый получил в США от Общества охотников и защиты природы Dallas Safari Club за проделанную «огромную работу для улучшения охраны диких животных местным населением горных регионов в Таджикистане». Оказывается, этой деятельности Каримов посвятил последние 10 лет своей жизни, помогая Коалиции охотников и защитников природы Таджикистан H&CAT, которая, как выяснилось, была создана все той же «Пантерой».
В интервью информагентству «Азия-плюс» Каримов сообщил, что он и H&CAT являются авторами «уникального опыта управления дикими животными», который заключается в том, что доходы от охоты направляются на помощь местному населению и на природоохранную работу. Это стимулирует памирских жителей отказаться от незаконной охоты, что способствует росту поголовья.
Халил Каримов. Фото с сайта Ozodi.org
Работники АОХТ были сильно удивлены этими заявлениями, так как лично знали Халила Каримова, который некоторое время работал в структуре Академии наук Таджикистана, бывал на Памире, но практического участия в природоохранной деятельности не принимал. В Ассоциации утверждают, что никакого нового опыта Каримов в эту сферу также не внес, потому описанная им практика существует уже с 1990-х годов. Работу по росту популяции архаров, мархуров и других диких животных при поддержке населения охотничьи хозяйства начали осуществлять давно, задолго до появления «Пантеры». Последняя же просто предложила некоторым охотничьим хозяйствам Шурабада, Дарваза и Мургаба объединиться в Коалицию H&CAT, пообещав находить клиентов на охотничьи лицензии. Руководители отдельных хозяйств согласились, потому им самим трудно находить потенциальных охотников из-за незнания английского языка.
Каримова они впоследствии видели лишь пару раз, когда он приезжал вместе с представителями международной организации GIZ, которая помогла местным хозяйствам с биноклями и спецодеждой. Сам же Каримов в переписке с корреспондентом «Ферганы» настаивает, что вместе с «Пантерой» именно они предложили охотничьим хозяйствам и местным жителям ту самую новую схему охраны диких животных, которая принесла «большие результаты».
Говоря о роли «Пантеры» в рамках ее проекта по сохранению снежного барса, в АОХТ отмечают, что вся деятельность организации сводилась к мониторингу за ситуацией. «Они устанавливали фотоловушки. Это очень хороший инструмент для мониторинга, но говорить, что популяция барсов растет благодаря фотоловушкам, нельзя. От их наличия поголовье не увеличивается», — говорит Алихон Латифи.
О практической деятельности «Пантеры» и Халила Каримова по охране диких животных также не извещен глава Комитета по охране окружающей среды при правительстве Таджикистана Хайрулло Ибодзода. В интервью «Фергане» еще в январе этого года он говорил, что ему, как главе ведомства, ничего не известно о деятельности этой организации, потому что никаких отчетов она им не предоставила. «Они сотрудничают с нашим Комитетом в отдельных проектах, но никакую практическую деятельность в сохранении популяции диких животных не ведут. Один раз они провели в Душанбе тренинг на тему выявления браконьерства, о другой их работе мы не знаем. Знаем лишь, что у них существуют какие-то отдельные проекты, но защитой животных в Таджикистане занимается только государство и охотничьи хозяйства», — сообщил Ибодзода.
Бизнес под прикрытием
К «Пантере» нашлась и другая претензия - по свидетельствам руководителей нескольких охотничьих хозяйств, эта организация неоднократно пыталась фальсифицировать данные учета охраняемых животных на их территориях. Так, глава ООО «Сафари Даштичум» Шерали Назаров рассказал «Фергане», что вступил в Коалицию под давлением Штефана Михеля — руководителя проекта GIZ по мониторингу горных копытных, который является супругом Татьяны Розен. По его словам, в 2016 году он не смог получить лицензии на охоту, поскольку иностранные эксперты, которые проводили учет мархура, удалили данные по учету на его территории. По словам Назарова, когда за экспертами приехала Татьяна Розен, он решил, что они сделали это намеренно.
«Штефан еще раньше меня предупреждал, что, если не буду с ними сотрудничать, они могут закрыть мне охоту. Когда на следующий год их эксперты опять исказили мне данные, снизив возраст животных, я согласился с ними сотрудничать», — говорит Назаров.
Винторогий козел мархур. Фото с сайта Faunazoo.ru
Руководитель другого хозяйства — «Барс-2010» — Тимур Сохибкулов в свою очередь отметил, что эти эксперты представляли организацию Caprinae Specialist Group (IUCN CSG), но работали с «Пантерой». На территорию его хозяйства они даже не поднимались, так как стояла плохая погода. В итоге в своем отчете эксперты написали, что в связи с тем, что у них нет данных по территории «Барс-2010», они не рекомендуют вывозить трофеи из этого хозяйства.
«Я свободно владею английским языком и общался с этими людьми непосредственно. Они рассказали, что являются студентами и впервые в жизни видят мархура. Когда они отказались ждать прояснения погоды, я спросил у них, что тогда будет с учетом, на что они ответили, чтоб по всем вопросам мы обращались к "Пантере"», — рассказывает Сохибкулов.
По его словам, в своем отчете эксперты указывали на то, что руководители «Барс-2010» якобы не являются местными жителями, а работать в охотничьем хозяйстве должны только местные. «Во-первых, основными нашими работниками являются именно местные жители, во-вторых, такого требования вообще нет», — говорит Сохибкулов.
Примечательно то, что о существовании некой Коалиции H&CAT в Ассоциации охотничьих хозяйств Таджикистана узнали только после того, как была обнародована информация о награждении Халила Каримова. Зачем «Пантере» нужно было создавать объединение, фактически дублирующее АОХТ, и переманивать в него охотничьи хозяйства? Почему Коалиция не шла на сотрудничество с Ассоциацией, которая была создана гораздо раньше, если цели и задачи у обеих организаций были схожими?
Из вышесказанного напрашивается следующий вывод: создание Коалиции H&CAT и выдвижение своего человека на высокую награду позволяло «Пантере» создать благоприятный имидж на рынке охоты и привлекать клиентов. Несмотря на то, что цены на охоту у дочерних организаций «Пантеры» были несколько выше, чем у других аутфитеров, они привлекали охотника «благотворительным» мотивом, в частности, обещаниями, что деньги пойдут на помощь населению. По крайней мере, в случае с Биллом Кэмбеллом именно так и было.
«Пантера» затаилась
Как стало известно «Фергане», Министерство юстиции Таджикистана подало иск о приостановлении деятельности «Пантеры», в которой нашли много нарушений. Документы с результатами проверки и заявлением о запрете работы организации уже переданы в суд района Шохмансур города Душанбе.
По словам одного из бывших сотрудников «Пантеры» в ГБАО, у организации, кроме регистрации в областном управлении юстиции, нет договоров о сотрудничестве с другими компетентными структурами. Но, по словам нашего источника, руководство организации скрылось и не выходит на связь со своими местными работниками, которые сейчас вынуждены отвечать вместо него.
«Сейчас все это вывалилось на бухгалтера «Пантеры», которая работает там только с апреля этого года и сама еще толком не знает о деятельности и проектах организации. Ее постоянно вызывают в управление юстиции, налоговую, спрашивают о вещах, которые не входят в ее компетенцию. Например, с нее требуют разрешительные документы на фотоловушки, но откуда бухгалтер может знать такие вещи? Когда она позвонила Тане Розен и попросила приехать разобраться, та посоветовала ей нанять хорошего адвоката и прервала с ней связь», — говорит источник.
Кроме этого, как отмечает наш собеседник, представитель «Пантеры» в Таджикистане Мавлюда Халимова (мать Халила Каримова) требует от бухгалтера областного филиала, чтобы та приехала и представляла организацию еще и на суде в Душанбе.
Корреспондент «Ферганы» попытался связаться с бухгалтером «Пантеры» в ГБАО Мунирой Карамхудоевой, но она попросила ее не беспокоить, заявив, что у нее и так много проблем. Мавлюда Халимова в телефонном разговоре заявила, что никогда не была представителем «Пантеры» и никакого отношения к ней не имеет, хотя достоверно известно, что она принимала участие в нескольких семинарах именно как представитель этой организации и нашим коллегам из СМИ также ранее представлялась представителем «Пантеры».
Попытки связаться с Татьяной Розен тоже не увенчались успехом, она не ответила ни на какие наши просьбы о комментарии.
Единственное, что пока известно о действиях руководства «Пантеры» после того, как организации отказали в доступе в Мургаб, - в посольства США и Великобритании была направлена их жалоба.
Немного об интерохоте и барсах
Интерохота или, как ее еще называют, трофейная охота, проводится в Таджикистане с конца 1980-х годов. Организовывать ее в то время начала государственная туристическая компания «Спутник». Сейчас охота проводится частными лицами, но под контролем государства. Считается, что существующий механизм охраны диких животных помог остановить тотальный обстрел животных в начале 1990-х, когда на руках населения оказалось много оружия (в Таджикистане шла гражданская война), и экономический кризис вынуждал вести бесперебойную охоту на архара и сибирского козерога.
По словам главы Госкомитета по охране окружающей среды Хайрулло Ибодзода, благодаря работе охотничьих хозяйств численность барана Марко Поло в ГБАО удалось повысить с 10 тысяч в 2010 году до 26 тысяч сегодня. Численность мархура составляет порядка 2700 голов. Стоимость лицензии на отстрел архара составляет 45 тысяч сомони ($5 тыс.), мархура — более 223 тысячи сомони ($23 тыс.) и на сибирского козерога — 800 сомони (около $90).
Только за последний сезон доход от охоты на архара и сибирского козерога составил 4 млн сомони (около $500 тыс.). По данным местных органов власти Мургаба, для района из этих средств был закуплен уголь — 100 хозяйств получили бесплатно по одной тонне, еще более 300 хозяйств получили его по цене ниже рыночной — по 50 дирамов за кг (на местном рынке цена составляет 1,3 сомони). Каждая семья смогла приобрести по 500 кг угля.
Но критика в отношении «охотников» звучит также в связи с тем, что лицензии на отстрел архара продается на рынке за $25 тыс. и выше. По словам Зафара Бекмуроди и Алихона Латифи, большая часть этой суммы составляет наценка аутфитеров-посредников. Охотничьи фирмы же устанавливают цену в $13-15 тыс., куда входит стоимость лицензии и услуги, включая транспортные расходы, питание, зарплату работников. Из этих средств оплачивается и круглогодичная охрана территории, тогда как сезон охоты составляет только 6 месяцев.
Что касается снежного барса, то в Таджикистане ситуация почти всегда была самой лучшей среди 12 стран, где он обитает. Например, в 1998-1999 годах численность барса составляла 250 голов, в то время как в соседних странах — Узбекистане и Киргизии — было зафиксировано 12 и чуть более 100 барсов соответственно. Сейчас, согласно данным последних учетов, количество барсов составляет порядка 400-500 особей.
«Это очень хороший показатель для такой маленькой страны, потому что в целом в 12 странах — местах обитания барса — его численность составляет 6 тыс. Это говорит о том, что в Таджикистане очень хорошие условия для сохранения популяции. Но выше этого цифра вряд ли может подняться, так как его плотность уже максимальна», — отмечает Алихон Латифи.
Алихон Латифи. Фото с сайта Fermer.ru
Старший научный сотрудник московского Института проблем экологии и эволюции имени А.Н.Северцова, кандидат биологических наук Андрей Поярков и представитель Всемирного Фонда дикой природы (WWF) Александр Карнаухов считают, что добиться такого результата Таджикистану удалось благодаря работам по сохранению парнокопытных животных — пищи барсов. С этими экспертами нам удалось пообщаться, когда они приезжали в Таджикистан для участия в учете архаров и сибирского козерога.
«За две недели в Мургабе я два раза видел снежного барса. В России, например, последний раз я видел его 7 лет назад. Все это благодаря опыту, который имеет Таджикистан по сохранению популяции диких парнокопытных животных. На территории, где я проводил учет, мы насчитали 14 тысяч голов архаров, а это намного больше, чем вся популяция горных баранов на Алтае», — говорит Карнаухов.
Сейчас в АОХТ работают над созданием реабилитационного центра для снежных барсов на базе лагеря хозяйства «Мургаб». Соответствующая заявка уже подана на рассмотрение правительства. Начато строительство вольеров. Необходимость создания центра Ассоциация объясняет участившимися случаями ранения барсов. По словам Алихона Латифи, в лагере хозяйства «Мургаб» выхаживают уже третьего такого барса, хотя охота на барсов в Таджикистане запрещена.
Правила комментирования
comments powered by Disqus