Несмотря на определенную разницу во взглядах Москвы и Пекина, некоторые западные эксперты считают, что ради свержения гегемонии США евразийские гиганты могут отбросить разногласия и сформировать единый фронт. В американской прессе с подачи обозревателя The Hill Джеффа Хоуна появилась информация о складывающейся коалиции России, Китая и других стран континентальной Евразии, названной «Восточной Антантой». О том, как могло получиться, что противоречия между этими центрами отошли на второй план и начал формироваться исторический блок, и что еще изменится в мире под влиянием данного процесса, читайте в статье руководителя Центра политэкономических исследований Института нового общества Василия Колташова специально для «Евразия.Эксперт».
Ложная многополярность глобализации
Пока политологи десятилетиями сочиняли книги и статьи о многополярном мире, он в сути своей оставался однополярным. Он стал таковым после распада СССР, когда на смену борьбы двух центров пришло господство одного – неолиберального финансового центра. Только в одном центре принимались важнейшие решения. Там писались международные экономические правила. Они вошли в историю под названием «Вашингтонский консенсус». За коллегиальностью «Большой семерки» (G7) скрывались США, реальный победитель в холодной войне и соревнованиях второй половины XX в.
В эпоху глобализации провозглашалось: все страны идут единственной дорогой «свободной торговли» на основе общих правил и общих регулирующих структур, таких как Всемирный банк (ВБ), Международный валютный фонд (МВФ) и Всемирная торговая организация (ВТО). Даже учебники экономики в разных странах были практически одинаковыми. Никто не должен был представлять себе альтернативу.
Многополярность, о которой заговорили в 2001-2008 гг., являла собой лишь наличие разных по силе влияния государств в рамках общей глобальной системы. Они не были центрами, так как притяжение создавали лишь Соединенные Штаты.
Носителями особой идеи, программы развития эти «центры» также не являлись. Максимум, на что они были способны – возражать и не участвовать в планах США, как в случае вторжения в Ирак вели себя Германия, Франция и Россия.
Европейский союз имел немало амбиций. Но все они были амбициями в рамках системы. Руководители Ливии, Египта или Сирии тоже старались лишь встроиться в общий процесс. Они не оспаривали, что США с 40% долей мирового потребления и развитым финансовым рынком объективно являются центром мировой экономики. Кроме центра существовала периферия и полупериферия, где к 2008 г. стала выделяться «команда» БРИКС. Однако если постсоветской России давали понять ее место, обсуждая важнейшие вопросы G8 без ее участия в формате G7, то Китай сам держался скромно. Даже расчет его ВВП производился так, чтобы перевес китайской экономики над американской стал заметен как можно позднее. Бразилия и Индия тоже старались не выходить за отведенные им границы «развивающихся рынков». США были гегемоном, и гегемон мягко, но уверенно направлял процессы в мире.
Трещины однополярного мира
2008 г. переломил ситуацию. Мир вступил в период острого и продолжительного кризиса. По некоторым признакам этот кризис напоминал кризисную эпоху 1973-1982 гг. Тогда, по меткому выражению французского историка Фернана Броделя, контрциклическая политика сумела превратить ураган в наводнение. Ураганами были другие большие кризисы: 1847-1850, 1873-1878, 1899-1904 и 1929-1933 гг. Последний запомнился более всего, хотя все эти кризисы ломали привычный экономический порядок в мире. Так произошло и в кризис 2008 г. Первоначально он принудил Вашингтон к поиску сотрудничества в рамках «Большой двадцатки». Но как только банки и рынки стабилизировались, старый центр капитализма повел атаку на страны полупериферии, ставшие слишком влиятельными и успешными.
США и ЕС активизировали борьбу за расширение своего влияния в Восточной Европе. В 2013 г. борьба велась за Украину. В 2014 г. антироссийский смысл этой игры стал более чем очевиден. Все чаще выставлялись претензии КНР.
Вашингтон указывал: не Поднебесная должна писать правила работы мировой экономики, а только он. Главным подтверждением «многополярности» стало поведение США в условиях Второй волны кризиса (2013-2016 гг.). США и их партнеры никому не пришли на помощь.
Экономики БРИКС лихорадило. Фондовый рынок падал, национальные валюты девальвировались, население беднело, но страны центра не спешили помогать, хотя в 2008-2010 гг. «развивающиеся экономики» помогали им справиться с проявлениями кризиса, например, накапливая долговые бумаги США. Они рассчитывали воспользоваться ситуацией и взять под контроль наиболее сильных игроков, там самым положив конец угрозе реального краха однополярного мира.
Все пошло не так, как рассчитывали в Вашингтоне и Брюсселе. Россия, которая понималась как «слабое звено», как гнилой остаток СССР, была на острие атаки. Но власти и общество не поддались давлению. В случае Бразилии запад добился успеха, президента Дилму Русеф удалось отстранить от власти посредством бюрократического переворота, а Южная Африка уже давно не играла самостоятельной роли; в Евразии ничего толком не вышло. Неудачу постигла санкционная борьба США против Ирана, попытки финансово сломить «союзный» Пакистан, не дав ему денег, а также военный переворот в Турции. Только Индию США смогли немного приручить, но политически она осталась неподвластной. Олигархи Украины оказались слишком лживыми и жадными, чтобы на них можно было опереться. Весь «Восточный поход» Запада застрял в этой стране, что усилило разногласия ЕС и США.
Нет более никаких коалиций?
ЕС сорвал американский план по созданию Трансатлантического торгово-инвестиционного партнерства. Германия пошла на сделку с Москвой по «Северному потоку – 2». Возник спор и поводу расходов на оборону и европейской армии. Непонятным было после неудачного переворота членство Турции в НАТО и вообще работоспособность блока. У Евросоюза выявилось свое понимание военного блока, у США – свое. Горячее всех против России были настроены британские власти, кабинет консерваторов. Они были унижены Германией: им не только дали понять, что британские бизнес, фунт стерлингов и государство не имеют привилегий на континенте, но вынудили выпрашивать мягкие условия выхода, фактически оставляющие Великобританию в едином экономическом пространстве с ЕС. Британцы искали внешнего решения внутренних проблем.
Неудачи в Евразии – вот что обострило противоречия между США и ЕС. Фактически в мире только континентальные центры капитализма сохранили независимость от старых центров принятия решений в условиях распада неолиберального консенсуса.
Дональд Трамп ускорил этот процесс, в чем и состоит его выдающаяся историческая роль. Вернуть Америке былое величие ему не позволяет сам подход к делу, необходимость поиска компромиссов с крайне сильной финансовой элитой страны. Его протекционизм больше дал сигнал для других стран делать, как предлагает Трамп, чем позволил тому перестроить экономику. В результате Запад оказался в трещинах, тогда как в Евразии начали осознавать полезность консолидации.
Американская пресса имеет полное основание подозревать «Восток» в формировании новой Антанты (фр. entente – соглашение). Однако полноценного блока нет. Причина тому вовсе не разногласия Китая и России по территориальным вопросам или соперничество за влияние в Центральной Азии. Едва ли стоит рассматривать как причину «взаимное недоверие», о котором часто сообщает западная пресса. Сближение происходит.
Стороны, Москва и Пекин, учатся диалогу в условиях наличия общих врагов. Они не выбирали этих врагов, и в этом главная причина медленного складывания евразийской коалиции.
Не по доброй воле Иран, Турция и Пакистан оказались в черном списке США. При этом все «изгои» заинтересованы сохранять и расширять свои позиции на мировом рынке, особенно в США, как Китай. По этой логике им нет смысла провоцировать новые обвинения и санкции.
Когда евразийская Антанта оформится...
Политическое и военное сотрудничество является фактом в континентальной Евразии. Создается впечатление, что правительства стали более терпимо относиться друг к другу и больше взаимодействовать на экономическом уровне. Они выстраивают общие транспортные проекты и обмениваются торговыми квотами, поощряя взаимный товарный обмен. Все больше становится общих проектов.
Противоречия между странами не снимаются, зато растет понимание необходимости взаимной поддержки. Так, если США запрещают Ирану продавать нефть на «свободном» мировом рынке, а Китай делает вид, что согласен ее более не покупать, то транзит этой нефти в Китай – дело евразийских партнеров. В Афганистане мешать США, которым там давно нечего делать – это также общее дело, ибо успех США там может привести к дестабилизации всей Центральной Азии. Проверено на Ближнем Востоке.
Складывается круговая порука и система общих дел, за которой Вашингтон угадывает будущую военную коалицию.
Хуже всего для США, что существует еще угроза сближения европейских стран с Россией (не без развала ЕС), а сам ЕС явно не может обосновать и последовательно проводить антироссийскую линию. Не получается у коллективного Запада создать и витрину из какой-либо страны, зато деградация Балкан, Прибалтики и Украины очевидна. Растет социальное напряжение в Западной Европе. Российско-франко-германское согласие – страшный сон для политиков Вашингтона. Пока этого не может быть, зато Москва и Пекин активно работают в Южной Америке и Африке. В результате не только товарная экспансия евразийских центров капитализма тревожит США, но и их общая деловая активность в разных частях мира. И поскольку США опираются на зависимые государства в виде некой коалиции, все более логичным становится соединение их противников.
США разрушили неолиберальный консенсус и повели кампанию против многих экономик с целью перераспределения в свою пользу их ресурсов. И хотя евразийские страны стараются избежать осложнений в отношениях с США и ЕС, а также не спровоцировать финансовый и биржевой кризис в этих центрах, они все более осознают свои интересы и объективную (вовсе не иррациональную) враждебность Вашингтона.
Отчасти роль оборонительной коалиции выполняет Шанхайская организация сотрудничества. В сущности, сама «Антанта» представляет сейчас оборонительное согласие, настроенное на защиту возможности роста и развития без давления и в любых сферах планеты. Агрессивное поведение характерно для США. Но они все более утрачивают роль гегемона, так как ни экономически, ни политически не могут направлять глобальных процессов. Формируется другой полюс.
Идеология Запада и экономика «Восточной Антанты»
США сгладили противоречия в Евразии, показав правительствам и нациям, кто их подлинный враг. Серьезным поражением стало обнаружение сущности «западной демократии», которая в 2008-2018 гг. предстала лишь как форма олигархического правления – республики, где народ отчужден от принятия решений, как бы он ни голосовал, а финансовые элиты всегда продавливают свою волю. Антисоциальная политика неолибералов в ЕС показала, что по сути своей «западное общество» переживает кризис. На него указывает и навязывание верхами массам привилегий для меньшинств (так называемая позитивная дискриминация) под видом демократии, тогда как власти большинства де-факто не существует.
Социальные права и республиканские ценности в ряде евразийских центров капитализма все чаще начинают пониматься как неотделимые от патриотизма, как нечто национальное. Идея «либеральной демократии» меркнет.
Ориентированный на США и Евросоюз либерализм оценивается как враждебный общественным интересам, как идеология измены, зависимости и нищеты.
Все евразийские центры имеют тот или иной тип республиканской конструкции, в некоторых случаях не являющийся светским. Но ограниченность политических свобод не отменяет противоречий с США, хотя по мере экономического развития и континентальной интеграции неизбежно встанет вопрос о демократизации. Правда, решаться он будет в рамках антиамериканской повестки, так как без защиты национального производства не может быть отныне дальнейшего развития. А протекционизм ускоряет развитие.
Экономической доктриной евразийских центров постепенно становится неомеркантилизм.
Так новый меркантилизм сменяет изрядно постаревший неолиберализм с его фантазиями об умирании государства и «свободном рынке». Суть перемен – не только в поддержке развития собственного производства, замещении импорта из старых промышленных центров, расширении линейки экспортируемой продукции и стремлении к отказу от ввоза товаров, что могут производиться у себя, но и формировании новой модели разделения труда в Евразии при наращивании торговых связей между соседями-партнерами. Все это специфическое доверие возникает и крепнет в условиях стремительно растущего недоверия к старым центрам капитализма и особенно к США. По этой логике явный блок в континентальной Евразии рано или поздно должен будет возникнуть, так как его противники определились.
Евразийская Антанта еще не существует как формальная сила, но в силу логики конфликта и экономического развития она должна будет появиться. Как полюс она уже существует.
Правила комментирования
comments powered by Disqus