Национальная безопасность или расширение прав трудовых мигрантов – дилемма, перед которой Россию, апеллируя к принципам европейского гуманизма, уже не первый год пытаются поставить международные организации. К ним недавно присоединилось Сообщество ВИЧ-инфицированных Восточной Европы и Центральной Азии (ВЕЦА), подготовившее резолюцию в Минздрав РФ с призывом глобально пересмотреть ограничения на въезд в страну и пребывание в ней мигрантов с ВИЧ.

Глубокая гуманизация и оптимизация законодательства в сфере миграции, по мнению авторов письма, позволит России «не только снизить распространение ВИЧ-инфекции в одной из ключевых групп населения, но и отчасти решить экономические и демографические проблемы, поскольку мигранты представляют как трудовой, так и репродуктивный потенциал». Ключевой же посыл – этический. Как и большинство прогрессивных стран, Россия, и без того лишенная ВИЧ-иммунитета, должна, в конце концов, «начать блюсти врожденное, естественное право людей на охрану здоровья независимо от гражданства».

Даже если гуманизм этот с двойным дном.

Закон суров

В настоящее время в России действуют одни из самых строгих в мире правил пребывания иностранных граждан с ВИЧ-инфекцией. «Признавая, что хроническое заболевание, вызываемое вирусом иммунодефицита человека (ВИЧ-инфекция), приобретает массовое распространение во всем мире, вызывает тяжелые социально-экономические и демографические последствия для Российской Федерации…», Государственная Дума Федерального Собрания РФ в 1995 году приняла Федеральный закон № 38, согласно 11-й статье которого в случае выявления ВИЧ-инфекции у иностранных граждан и лиц без гражданства, находящихся на территории Российской Федерации, они подлежат депортации.

С января 2016 года исключение было сделано для мигрантов, имеющих в России близких родственников (супруга, супругу), детей (в том числе усыновленных), родителей (в том числе приемных) – граждан Российской Федерации либо иностранных граждан или лиц без гражданства, постоянно проживающих на территории Российской Федерации.

Опасения государства небезосновательны: по данным Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом ФБУН Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, пораженность ВИЧ-инфекцией на 30 июня 2018 года составила 666,1 на 100 тыс. населения России (при охвате тестированием более 30% граждан в год), поставив РФ на одно из лидирующих мест среди других стран мира по скорости распространения вируса.

Однако, по мнению международных экспертов, вместо национальной безопасности Россия «собственными руками создает национальную угрозу»: узнав о своем диагнозе на территории РФ, трудовой мигрант, как правило, отказывается от своих планов по дальнейшей легализации. Выпадая из правого поля, он, боясь огласки на родине, дискриминации и даже угрозы жизни, продолжает жить в России, не получая жизненно необходимой антиретровирусной терапии (АРТ) и «усугубляя скрытую эпидемию».

 Вся проблема в так называемой мягкой депортации, означающей, что носитель ВИЧ-инфекции будет включен в список граждан, которым запрещен въезд, но за отсутствием финансовых средств он не будет принудительно выдворен из страны. Под реальную депортацию он может попасть при совершенно иных обстоятельствах. К примеру, в случае если дважды в течение одного года будет привлечен к административной ответственности за совершение административного правонарушения.

Статус положительный

Иллюстрацией происходящего являются две реальные истории мигрантов, живущих с ВИЧ-инфекцией в России, опубликованные в одном из исследований вопросов декриминализации мигрантов с ВИЧ-инфекцией (полные имена людей не называются в целях сохранения медицинской тайны).

С., мужчина, 31 год, приехал из Таджикистана в Россию три года назад. Заболевание было выявлено в 2017 г. в ходе анонимного экспресс-тестирования на ВИЧ-инфекцию. Из-за страха депортации С. не встал на диспансерное наблюдение в СПИД-центре в Таджикистане и не обращался в другие государственные учреждения, поэтому не получает никакой медицинской помощи и лечения. В России находится нелегально, из-за ВИЧ-инфекции, приобретенной, по его словам, на территории РФ, не может продлить разрешение на работу. Возвращаться на родину не планирует.

Ж., женщина, 27 лет, приехала в Россию из Узбекистана 6 лет назад. Свой диагноз узнала, придя в организацию, помогающую секс-работникам. В сфере оказания секс-услуг Ж. работает 4,5 года. После выявления ВИЧ-инфекции выяснилось, что оказывала услуги без барьерных средств защиты за дополнительную плату в 500 рублей. Основными клиентами Ж. являлись мигранты из Средней Азии. О ВИЧ-инфекции и путях передачи знания нулевые. Так как Ж. находится в России нелегально, она не может получать АРТ на общих основаниях с гражданами страны. Женщина планирует покупать АРТ самостоятельно, рассчитывая, что препараты будут обходиться ей в 3–5 тыс. рублей в месяц. Имеются опасения по поводу возвращения на родину, так как боится, что семья от нее просто откажется.

Как отмечает старший научный сотрудник Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом ФБУН ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора Наталья Ладная, в Госдуме РФ вопрос об ограничении передвижения ВИЧ-инфицированных лиц поднимался не раз, но, отменив норму, Россия должна будет сделать следующий шаг – начать оказывать мигрантам антиретровирусную терапию, стоимость которой составляет 100–150 тыс. рублей в год на человека.

Между тем средств в бюджете не хватает. По словам руководителя Федерального НМЦ по борьбе и профилактике ВИЧ-инфекции ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора академика РАН Вадима Покровского, в 2017 году из 900 тыс. граждан России, живущих с ВИЧ, получали современное лечение всего 340 тыс., а в 2018 году почти из 1 млн. диагностированных – 412 тыс. человек. Ежегодно на борьбу с ВИЧ государству приходится тратить 17 млрд. рублей.

Выход активистам видится в разработке межстрановых механизмов финансирования, позволяющих обеспечить мигрантов антиретровирусной терапией за счет стран исхода. Однако подобного рода соглашения могут стать иллюзией, разбившейся о бюрократические проволочки и национально-культурные стереотипы мигрантов. «Осколки», вероятнее всего, России придется собирать в одиночестве.

Подводные камни трудовой миграции

Россия занимает второе место в мире по количеству трудовых мигрантов после США. По оценкам экспертов, с 1991 года миграционный прирост населения превысил 10 млн. человек, составляя примерно 10% рабочей силы. 

Несмотря на наблюдающиеся в последнее время изменения миграционных потоков из стран СНГ, российский рынок труда по-прежнему остается наиболее привлекательным для выходцев из постсоветских стран Центральной Азии. К концу 2018 года число трудовых мигрантов из Узбекистана за девять месяцев увеличилось на 10% (до 1573,8 тыс. человек), а из Таджикистана – на 7,2% (до 790,1 тыс. человек). При этом, по словам Натальи Ладной, эти страны относятся к тройке основных «поставщиков» в РФ ВИЧ, занимая соответственно второе и третье место после Украины.

Характерный пример: несмотря на официальные заявления Туркмении о зарегистрированных на ее территории двух случаях ВИЧ-инфекции, в 2017 году Роспотребнадзор зафиксировал 136 ее граждан – носителей ВИЧ.

Вспышка эпидемии ВИЧ, согласно прогнозам экспертов, ожидается в ближайшее время в среде трудовых мигрантов из Киргизстана и Казахстана, освобожденных в связи с членством стран в ЕАЭС от ряда бюрократических процедур, в том числе от необходимости тестирования на ВИЧ-инфекцию. Так, если в 2016 году обследование прошел 51% трудовых мигрантов из Киргизстана, то в 2017 году – лишь 29%, т.е. около 180 тыс. человек из 600 тыс.

По данным статистики, доля мигрантов среди выявленных новых случаев заражения в целом составляет сегодня примерно 3%. Из общего числа обследованных с 2007 года иностранных граждан, прибывших в РФ по трудовому найму –19 млн. человек, – ВИЧ был выявлен более чем у 21 тыс. иностранцев. Ежегодный прирост ВИЧ-инфицированных иностранцев в России составляет в среднем 3,5 тыс. человек.

Однако нужно понимать, что это только верхушка айсберга. Часть мигрантов сдает анализы анонимно, часть избегает тестирования, зная, что они инфицированы. Об объективных цифрах говорить сложно, когда, к примеру, 80% мигрантов из Таджикистана предпочитают работать в России в теневом секторе.

Порочный круг трансмиссии

Трудовые мигранты входят в число наиболее уязвимых к ВИЧ группам населения в мире, что обусловлено рядом факторов, набор которых варьируется в зависимости от различий в культурном происхождении мигрантов. Так, данные многочисленных исследований показывают, что по сравнению с мигрантами из Восточной Европы выходцы из Центральной Азии обладают очень низким знанием о ВИЧ/СПИДе.

Одно из кластерных обследований, проведенное специалистами Национального статистического комитета и ЮНИСЕФ во всех регионах Киргизии, показало, что некоторые женщины до сих пор уверены, что ВИЧ передается через комариный укус (41,8% опрошенных) или «сверхъестественным путем» (17,8% опрошенных), а здоровый внешний вид человека – показатель отсутствия у него данного заболевания (33% опрошенных). О том, как не заразиться ВИЧ, знает лишь каждый третий житель Таджикистана. Из-за влияния роста религии «болезнь безнравственности» открыто стараются не обсуждать.

Усугубляет ситуацию низкое социально-экономическое положение мигрантов из Центральной Азии, ограниченность доступа к различным услугам, в частности к медицинским, низкий уровень социальной поддержки и высокий уровень депрессии, связанной с удаленностью от семьи (71% зараженных – люди женатые или замужние) и слабая интегрированность в стране назначения.

Высокая степень изолированности данной социальной группы, вызванная нежеланием либо неспособностью к аккультурации в стране пребывания, становится причиной распространения ВИЧ внутри самой диаспоры, в том числе через контакты с секс-работницами – также преимущественно выходцами из региона.

В результате около 80% новых случаев заражения ВИЧ в государствах постсоветской Центральной Азии, по данным ВЕЦА, происходит через трудовых мигрантов, зараженных в Российской Федерации. Как следует из отчета UNAIDS 2016 года, более 50% женщин из ЦА с положительным ВИЧ-статусом имели мужей, которые побывали в миграции в России.

Есть желание – нет возможности?

В феврале 2019 года Международная благотворительная организация «Восточноевропейское и Центральноазиатское объединение людей, живущих с ВИЧ» (ВЦО ЛЖВ) направила ряд обращений в страны исхода мигрантов в Россию, в котором просило «подтвердить готовность содействия обеспечению антиретровирусной терапией ВИЧ-положительных граждан» этих стран, «находящихся в трудовой миграции в РФ».

По словам младшего научного сотрудника ВШЭ, программного консультанта ВЦО ЛЖВ Даниила Кашницкого, делегации из Узбекистана и Таджикистана уже выразили готовность создать совместный фонд по обмену препаратами или наладить возмещение средств за препараты, которые Россия потратит на лечение мигрантов.

Между тем одного желания мало: согласно данным ООН, из 1,6 млн. человек ВИЧ-инфицированных, проживающих в Центрально-Азиатском регионе, получают лечение лишь 46%. Основным источником финансирования программ по борьбе с ВИЧ в Центральной Азии является Глобальный фонд, однако в его работе есть нюанс: когда страна, согласно рейтингу МВФ перейдет из разряда «бедных» в «средние», финансирование программ завершится.

Пока в регионе Глобальный фонд финансирует Таджикистан, Киргизию и Узбекистан. Последние две страны в этом списке окажутся первыми на вылет – к 2023 году финансирование полностью завершится. Уже сегодня в Киргизстане оно сократилось в 2,5 раза, составив $3,5 млн. вместо $7,5 млн. в 2014 году. Подчеркнем, что софинансирование программ из госбюджета в 2017 году было осуществлено лишь на 41% (вместо $1526 тыс. – $ 630 тыс.), а в 2019 году будет выполнено на 48% (из необходимых $1827 тыс. – $870 тыс.).

 $20 млн. – такова стоимость программы дополнительных мер по противодействию распространению ВИЧ-инфекции, принятой на 2018–2022 годы Узбекистаном. Источником ее финансирования, по словам представителя министерства здравоохранения республики, является все тот же Глобальный фонд. Фактически за его же счет проводится большая часть проектов по профилактике СПИДа в Таджикистане, власти которого признаются, что собственных средств на эти программы нет. Так из каких же средств центральноазиатские государства намерены оказывать медицинскую помощь ВИЧ-инфицированным, находящимся в трудовой миграции в России?

А пока российские эксперты решают вопрос, не нанесет ли гуманизация российской миграционной политики смертельный удар по собственной системе здравоохранения, самое время обратить внимание правозащитников на корень зла – бедность в странах исхода, вынуждающую треть населения отправляться в трудовую миграцию и терпеть «нечеловеческие условия быта и труда»; планомерный отказ государств Центрально-Азиатского региона от русского языка, ограничивающий возможность трудовых мигрантов успешно социализироваться в России; деградацию всех ступеней образования на фоне прогрессивной исламизации, сделавшую население региона еще более уязвимым перед вызовом ВИЧ. Список этот длинен...

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram