Житель Атырау Талгат Аян известен многим казахстанцам как противник «земельной реформы». Для многих он стал героем вместе с Максом Бокаевым, так как после митинга, в котором они участвовали в апреле 2016 года, был наложен мораторий на передачу казахстанских земель иностранцам.

Но официально в ноябре того же года обоих осудили по трем статьям Уголовного кодекса, одна из них – 174-я – «Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни».

Больше года назад Талгат вышел из колонии по условно-досрочному, но, по его мнению, на свободе уже нет прежней жизни, так как повсюду действуют жесткие ограничения. Его хоть судили и не за экстремизм, но 174-я статья считается именно экстремистской. 

В Уголовном кодексе Казахстана она появилась в редакции от 3 июля 2014 года, а официально вступила в силу с января 2015 года. До этого действовала похожая статья – 164-я, которая называлась «возбуждение вражды». Максимальным наказанием по ней было 10 лет лишения свободы, но также предусматривалась возможность замены тюрьмы штрафом.

Но с 2015 года штраф заменили реальным сроком, а максимальный срок лишения свободы по статье 174 был увеличен до 20 лет. 

Статья 174. Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни

1. Умышленные действия, направленные на возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни, на оскорбление национальной чести и достоинства либо религиозных чувств граждан, а равно пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности граждан по признаку их отношения к религии, сословной, национальной, родовой или расовой принадлежности, если эти деяния совершены публично или с использованием средств массовой информации или сетей телекоммуникаций, а равно путем изготовления или распространения литературы или иных носителей информации, пропагандирующих социальную, национальную, родовую, расовую, сословную или религиозную рознь, наказываются ограничением свободы на срок от двух до семи лет либо лишением свободы на тот же срок.  

2. Те же действия, совершенные группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или неоднократно или соединенные с насилием либо угрозой его применения, а равно совершенные лицом с использованием своего служебного положения либо лидером общественного объединения, в том числе с использованием средств, полученных из иностранных источников, наказываются лишением свободы на срок от пяти до десяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового.  

3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей статьи, совершенные преступной группой либо повлекшие тяжкие последствия, наказываются лишением свободы на срок от двенадцати до двадцати лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового. 

Кроме этого, даже после отбытия наказания осужденные по этой статье не могут занимать определенные должности или заниматься общественной деятельностью. Особенно сильно это бьет по гражданским активистам, которые сотрудничают с международными правозащитными организациями.

Но помимо строгости юристов смущает размытость определения самой статьи.

«[Размытость] позволяет легко подвести под эту статью кого угодно и за что угодно. Хотя главное ведь – нужно доказать умысел. Мало того, что человек что-то сказал, нужно спросить, для чего он это сказал, чтобы понять, хотел ли он возбудить рознь. Ведь если человек говорит, что он не хотел возбуждать рознь и не знал, что его слова могут привести к таким последствиям, то это не будет умыслом. Но у нас умысел на практике не доказывают», – комментирует адвокат Айман Умарова. 

При этом органы уголовного преследования очень активно используют эту статью. По официальным данным Комитета по правовой статистике Генпрокуратуры, в 2015 году в Едином реестре досудебных расследований было зарегистрировано 82 дела по статье 174. А в 2016 их количество выросло почти в два раза. 

Одним из объяснений резкого роста количества судебных дел по этой статье является то, что в 2016 году в Актобе и Алматы произошли теракты. А незадолго до этого – волна земельных митингов в некоторых городах страны, после которых власть стала болезненно реагировать на критику в интернете в свой адрес.

За полгода 2019 года в суды поступило 21 дело, по которым проходят 32 человека.

Обвинение именно по 174-й статье стало шоком для Талгата Аяна. Во время судебных разбирательств его дело насчитывало 70 томов, 30 из них – скриншоты переписок и распечатки телефонных переговоров. По его словам, признаков розни там не нашли, но сослались на государственную экспертизу. Результаты независимых экспертов суд не принял. 

«Эксперты, филологи и политологи не нашли признаков разжигания розни в моих постах. Следователи отсканировали сам пост вместе с комментариями и отправили на экспертизу. Они обнаружили разжигание не в моих словах, а в комментариях к посту. Якобы там ругали депутатов, правительство, президента.

И потом в суде заявили, что было разжигание социальной розни к социальному слою в лице власти. Хотя эксперт не смог ответить в суде, как власть может быть социальным слоем», – рассказывает Аян.

По словам адвоката Бауыржана Азанова, в ряде западных стран, чтобы привлечь человека по подобной статье, нужно доказать, что после «экстремистского высказывания» было совершено преступление – убийство, физическое насилие и т.д. В Казахстане такой практики нет, а те, кто предъявляет обвинения, даже не могут внятно объяснить, что такое «социальная рознь».

«Понятие социальной розни даже в законе не обозначено. Раз они ввели в Уголовный кодекс эту статью, то должны были объяснить, что это такое. Но этого нет ни в УК, ни в УПК, ни в нормативных постановлениях Верховного суда», – перечисляет Азанов.

Но когда дело политически мотивировано, говорит Талгат Аян,  законы не исполняются.

«Любое ходатайство адвоката отклоняется, любое ходатайство обвинения, наоборот, удовлетворяется. В политически мотивированных дела законом лишь прикрываются как ширмой», – добавляет активист.

Нет оправдания

Согласно статистике за 2014-2018 годы, в Казахстане не зафиксировано ни одного отмененного обвинительного приговора по 174-й статье. 

По словам Айман Умаровой, на обвиняемых по этой статье стоит клеймо «радикал» и ни один суд не хочет брать ответственность за их оправдание.

«Ведь если оправдают, то сотрудники КНБ затем могут найти еще кучу статей и обвинить уже судью за оправдание радикала», – говорит адвокат.

Такие предположения появились не на пустом месте.

В феврале этого года Актауский городской суд оправдал 39-летнюю жительницу Актау Айгуль Акбердиеву с формулировкой «за отсутствием состава преступления». Ее обвиняли в «призывах к захвату власти». Однако прокуратура обжаловала это решение, а председателя Актауского городского суда Малика Кенжалиева отстранили от должности.

Он заявил, что подвергся преследованию и попросил защиты у международных организаций, однако затем передумал.

И все же оправдательные приговоры по 174-й статье случаются. Тот же Бауыржан Азанов 31 июля этого года сообщил, что его подзащитному удалось доказать свою невиновность. Но это единичные случаи, отмечает адвокат.

«В последнем случае на выигрыш дела повлияло то, что одна экспертиза нашла [признаки разжигания розни], а вторая не нашла. Начались разногласия между самими экспертами. Все это поставило под сомнение экспертизу, которая якобы нашла разжигание розни, поэтому вынуждены были прекратить уголовное дело», – объясняет Азанов.

За религию страдают больше

Из всех осужденных по 174-й статье наихудшее положение у тех, кого судят за религиозную рознь, отмечают юристы. У них шансов на оправдание еще меньше, а зачастую – никаких.

Алгоритм действий с момента задержания полицейскими до осуждения уже стал шаблонным. Сотрудники управления по борьбе с экстремизмом сидят в интернете, чаще всего в социальной сети VKontakte, и просматривают страницы пользователей, у которых есть религиозная информация. Они ждут,  когда кто-нибудь делает репост религиозной цитаты из сунны или даже картинки, делают скриншоты и отправляют на экспертизу.

«Сложилась такая тенденция, что сначала в деле не усматривают ничего криминального, потом привлекают экспертов, и они якобы находят, но непонятно как. Особенно, если это касается религиозного экстремизма. В таких текстах, как правило, много коранических слов. Прочитав их, далекий от религии филолог говорит: ой, здесь признаки возбуждения религиозной розни», – приводит пример Бауыржан Азанов. 

Даже если для экспертизы привлекают компетентных богословов, то среди них, по мнению адвоката Айман Умаровой, бывают специалисты, которые будучи приверженцами одного течения ислама предвзято относятся к другим. 

Хуже убийц и насильников

По сравнению с осужденными за кражу, грабежи и даже убийство, к отбывающим наказание по 174 статье более строгое отношение со стороны следствия, делится пережитым Талгат Аян.

«Когда я сидел в колонии, встречал много людей, осужденных по 174 статье за разжигание религиозной розни. У них иногда возникают трудности для встречи с адвокатом и близкими», – вспоминает Талгат. 

Кроме того осужденные за «возбуждение розни» в большинстве случаев не могут добиться условно-досрочного освобождения, отмечает Айман Умарова.

«В законе об условно досрочном освобождении отмечается, что по УДО выйти можно, если нет жертв. Хотя в случаях с убийцами есть смерть и жертвы, но они могут выйти и насильники выходят, хотя там тоже есть пострадавшие, а экстремисты не могут выйти, даже если нет жертв», – говорит адвокат.

По рассказам юристов, осужденные по 174 статье могут получить УДО при условии сотрудничества с правоохранительными органами. Но это «сотрудничество» может продолжиться и после освобождения.  

«Их заставляют работать на правоохранительные органы. Постоянно вызывают на разговоры, заставляют писать доносы, давать показания на конкретных людей. Еще преследуют их семьи. Этим людям уже сложно жить свободно», – рассказывает Умарова.

Свобода – продолжение тюрьмы

Тех, кто не сотрудничает также после выхода из колонии осужденных по 174-й статье продолжают преследовать и чинить им препятствия в их социально-бытовой жизни.

Талгат Аян без особой надежды подал на УДО и 29 июля этого года получил одобрение. Он полагает, что его освободили, чтобы «снизить социальный градус напряжения». Хотя спустя всего несколько дней прокуратура Атырау обратилась в апелляционную судебную коллегию с частным ходатайством об отмене условно-досрочного освобождения. 

Впрочем выйдя на свободу, активист увидел продолжение лишения свободы, которое стало проявляться в жестких ограничениях, препятствующих трудоустройству и заработку.

К примеру, он не может устроиться на работу, поскольку осужденные по 174-й статье оказываются в «списке экстремистов». Также их вносят в реестр Комитета финансового мониторинга и блокируют финансовые операции.

«Меня на работу могут взять только те, кто может платить наличными. Я не могу открыть банковскую карту, не могу перевести или получить деньги через переводы, не могу пользоваться услугами нотариуса, страховой компании. Мне даже в ломбарде отказали, сказав, что я нахожусь в списке лиц осужденных за экстремизм. Кредит тоже не дают», – рассказывает Талгат.

Юристы считают, что последствия обвинения по 174-й статье непомерно суровые и ее необходимо декриминализировать и вывести из состава экстремистских статей. По словам Бауыржана Азанова, сейчас эта статья маргинализирует человека, так как после выхода на свободу человеку не дают возможности зарабатывать на жизнь.

«У них жизнь даже тяжелее, чем у насильников, убийц. Осужденные по общеуголовным статьям, вплоть до убийства, выходят на свободу и спокойно продолжают работать и растворяются в толпе. А эти люди становятся социальными маргиналами», – отмечает адвокат.

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram