И вновь о единой валюте ЕАЭС: нужна ли Казахстану монетарная суверенность?
На прошлой неделе председатель Евразийского банка развития Андрей БЕЛЬЯНИНОВ в интервью «Российской газете» вновь поднял вопрос о единой валюте ЕАЭС. Казахстанская сторона в лице министра торговли и интеграции Бакыта СУЛТАНОВА достаточно оперативно среагировала на это заявление: высокопоставленный казахстанский функционер фактически дезавуировал его, отметив, что «мандата обсуждать вопрос введения единой валюты в рамках ЕАЭС у него (Бельянинова – прим. ред.) нет и быть не может. Полагаю, это выражение личной позиции Андрея Юрьевича как эксперта, которую может высказать каждый». Известный казахстанский экономист Петр СВОИК в статье, подготовленной специально для ИАЦ, рассуждает о том, насколько близки инициативы Бельянинова к реалиям евразийского интеграционного проекта.
Председатель Евразийского банка развития Андрей Бельянинов в интервью «Российской газете» сказал, что ЕАБР – это прообраз будущего центрального банка ЕАЭС, только без права эмиссии. А относительно названия будущей евразийской валюты сказал, что это рубль, потому что он достаточно широко используется на экономическом пространстве пяти стран.
Получается, пришло время для таких не напрямую официальных, но знаковых заявлений. Еще бы, относительно недавно мир был восхитительно однополярен, в рамках чего и существовал набор суверенных постсоветских валют, на самом деле - «местных долларов». Теперь же глобализация стремительно фрагментируется, а новая блоковая конфигурация требует, прежде всего, формирования новых валютных союзов.
Соответственно, заявление не осталось незамеченным в Казахстане. Национальный банк выпустил пресс-релиз, где сообщил, что формирование валютного союза и введение единой валюты не предусматривается, а высказывания руководства ЕАБР не соответствуют действительности.
От правительства же отпор дал министр торговли и интеграции Бахыт Султанов, подтвердив, что мандата обсуждать вопрос введения единой валюты у ЕАБР нет. Важно раз и навсегда зафиксировать в умах наших граждан, подчеркнул руководитель торгово-интеграционного ведомства, что вся нормативная базе ЕАЭС строго соблюдает вопросы суверенитета каждого участника, а вопросы валютного регулирования и проведения торговых расчетов также являются суверенными. И далее пояснил, что интеграция на горизонте 2025 года будет состоять в сближении правил этой самой торговли.
И таое оперативное опровержение достаточно высокого уровня – тоже знак времени.
Доисторические времена: торговля шла бойчее
Что ж, давайте добавим защитникам национального суверенитета и чисто торговой аргументации: до образования Таможенного и Евразийского экономического союзов дело обстояло даже лучше:
Так, в 2013 году объемы товарооборота Казахстана со странами Таможенного союза составляла 24,2 млрд долларов (экспорт - 5,9 млрд долларов, импорт - 18,4 млрд долларов), в том числе с Россией – 23,5 млрд долларов (экспорт - 5,8 млрд долларов, импорт - 17,7 млрд долларов). В 2018 год этот показатель снизился до 19,1 млрд долларов (экспорт - 5,9 млрд долларов, импорт - 13,2 млрд долларов) – с Россий 17,6 млрд долларов (экспорт - 5,2 млрд долларов, импорт - 12,4 млрд долларов).
Оно и понятно: торговля между бывшими союзными республиками, - в оставшихся после СССР объемах, осуществлялась и до Таможенного союза, при наличии таможен, но нулевых пошлинах. Отмена же таможенного контроля, наложившаяся на европейские санкции, ответное российское эмбарго и попытки его обхода через страны-союзники, привела к замене пограничников санитарными и техническими инспекторами, что только осложнило отношения внутри ЕАЭС.
То есть, евразийская интеграция, мало что добавившая в и без того существовавшие торговые отношения, но породившая сильнейшие геополитические осложнения, которые отразились и на экономиках союзников, устроила нам эдакое повторение мирового системного кризиса, только в евразийском масштабе.
Да, в последние два-три года евразийский товарооборот растет, но это всего лишь восстановительный рост, с отсутствием, в нынешнем торговом формате, серьезных перспектив.
Триумфальное шествие десоветизации
Да и, собственно, какие могут быть перспективы, если десоветизация постсоветских экономик давно и успешно осуществлена? Бывшие союзные республики вписывались в рыночный контекст через поиск самостоятельных выходов на внешние рынки, тогда как прежние межреспубликанские связи ослаблялись и разрушались наиболее активно. Одновременно разрушались и те внутренние производства, которые не имели выхода на дающие валюту рынки. Само собой, что такое направление «рыночных реформ» курировалось внешним же образом. В результате сложилась ситуация, когда соседи по Евразии приобрели ориентированные не столько друг на друга, сколько на третьи страны экономические, а, следовательно, и политические интересы.
Судите сами: по итогам 2018 года оборот внешней торговли государств-членов ЕАЭС с третьими странами в 13 раз (более 753 млрд против менее 60 млрд) превысил оборот взаимной торговли внутри Союза, причём разрыв между объёмами внешней и взаимной торговли увеличивается последние два года. Как может быть прочен экономический союз, если его членам он нужен всего на одну тринадцатую часть их торгового интереса?!
Конкретно для Казахстана: внешнеторговый оборот в 2018 году 95 млрд долл., экспорт 61 млрд долл., импорт 34 млрд долл. В том числе товарооборот со странами ЕАЭС 19 млрд долл. (почти в 5 раз меньше), экспорт 6 млрд долл., импорт 13 млрд долл.. Причем полностью доминирует Россия – ее доля 92%.
Что важно: если в целом внешняя торговля Казахстана складывается с крупным профицитом, - плюс 27,4 млрд долл., то торговля внутри ЕАЭС категорически невыгодна (сальдо минус 7,3 млрд), сильно ухудшает общий платежный баланс и оказывает, в составе прочего негатива, существенное давление на ослабление тенге, в том числе и относительно рубля. Так, неизменно поддерживаемое уже два десятилетия соотношения пять тенге за рубль в последнее время сменилось на шесть к одному.
Тенге: одно-трехпроцентное уважение
Здесь кстати привести показательную цифирь, сообщенную еще прежним председателем Национального банка РК: по итогам 2017 года доля платежей из России в Казахстан в рублях составила 69%, долларах - 27%, евро - 1%, тенге - 3%, прочих валютах - 0,1%. Из Казахстана в Россию в рублях - 73%, долларах - 22%, евро - 4%, тенге -1%. То есть, рубль, действительно доминирует в евразийской торговле, а вот тенге…
Казахская национальная валюта является почти исключительно внутренней, - ее внешнеторговое применение измеряется всего 1-3 процентами. Впрочем, если судить по распределению банковских активов, кредитов и депозитов между тенговыми и долларовыми, суверенность тенге и в собственной стране хорошо, если половинная.
Что выгодно России, то невыгодно… всем
Возвращаемся к теме о более внешней, нежели внутрисоюзной ориентации государств-участников, и о несбалансированности их торговых связей. Вот данные: доля во внутрисоюзном экспорте: РФ – 65%, Беларуси – 23%, Казахстана – всего 10%, а у Кыргызстана вкупе с Арменией только – 2%. Те же доли во внутрисоюзном импорте: РФ – 33%, Беларусь – 39%, Казахстан – 23%, Кыргызстан - 3% и Армения – 2%.
Как видим, Россия является единственным и доминирующим бенефициаром евразийского экономического пространства: только она много больше экспортирует, нежели импортирует.
Опора в шатающемся мире
Тем временем внешний относительно ЕАЭС однополярный мир, на который столь успешно, так сказать, были переориентированы евразийские партнеры, продолжает разъезжаться по швам поразительно быстро. Похоже, еще на переходе президента Трампа ко второму сроку лопнет по шву «Чимерика» – экономический симбиоз Китая и США, Евросоюз тоже отойдет от американской опеки и в нем, после выхода Англии, возобновится извечное соперничество Германии и Франции за гегемонию.
Соответственно, Казахстану надо готовиться к очередному приспособлению своей экономики к существованию в принципиально ином внешнем мире, – мире, разошедшемся на торгово-производственные и валютно-политические макрорегионы.
Между тем, нагрузка на нашу все ту же экспортно-сырьевую модель, застрявшую на показателях десятилетней давности (экспорт-импорт и долларовый ВВП в 2019 году не достигнут показателей 2011 года), принципиально возросла. В Казахстане – транзит президентской власти, фактически – двоевластие, что уже переводит политическую систему в более подвижный, со всеми вытекающими рисками, формат. Весьма высоки требования-ожидания населения насчет социально-экономических улучшений, тогда как способность внешне ориентированной экономической модели к их удовлетворению идет как раз на понижение.
Где искать резервы роста?
В наращивании экспорта нефти и металлов в Европу? в Китай? – это само собой, но тут прорыва не просматривается.
В организации несырьевого экспорта в третьи страны, чего так настойчиво и не первый год руководство страны требует от правительства? Это, прямо скажем, химера. Даже в отношении таких «несырьевых» товаров, которые тоже есть лишь слегка переработанное сырье. Здесь у Казахстана реальные шансы только на увеличение поставок сельхозпродукции в Китай, на этом – все.
Торговля дружбе не товарищ
Но тогда надо трезво посмотреть, в каких направлениях стоит прилагать усилия для улучшения внешнеэкономических результатов. Смотрим: у Казахстана просто великолепный торговый баланс с Евросоюзом, плюс 24,2 млрд долл. по итогам 2018 года. Очень неплохо торгуем (сырьем, понятно) с Японией – плюс почти целый миллиард долларов. И в Китай, несмотря на весь его ширпотреб на наших оптовках, углеводородов и металлов уходит все же больше – 0,9 млрд долл. в плюсе. Хорошо идет и с Турцией – плюс 0,6 млрд долл.
А вот где у нас провалы – как раз с партнерами по ЕАЭС. С Россий чуть ли не катастрофа – очередные минус 8 млрд долл. в 2018 году. Беларусь – полмиллиарда долларов не в нашу пользу и даже маленькая Армения, при всей незначительной торговле, принесла Казахстану минус 4 млн долл. Одна радость – с не имеющему своей нефти Кыргызстану мы имеем 0,4 млрд долл. в плюсе. Хотя весь Алматы покупает кыргызские сыры и колбасы.
Никто не виноват, но что делать?
Вот и задачка для Министерства торговли и интеграции, заодно с Национальным банком: можете предложить способ устранения подкашивающих платежный баланс Казахстана и давящих на ослабление тенге разорительных диспропорций в торговле с партнерами по ЕАЭС, прежде всего с Россий? А также способ ухода от экономически ничтожной и политически обидной роли национальной валюты во внешней торговле.
И не находите ли вы, что твердокаменное отстаивание монетарной суверенности в таких условиях фактически работает на закрепление Казахстана в роли российской торговой провинции?
Или, чем так торговать, может быть, лучше интегрироваться?
Правила комментирования
comments powered by Disqus