Хорошо, но Мао
Китаю следует опасаться только самого себя.
Отгремел юбилей: открытие самого большого в мире аэропорта в Пекине, громоподобный военный парад на площади Тяньаньмэнь. Восторги по поводу невиданных в мировой истории достижений — обретение статуса одной из двух первых экономик мира, первой страны по объему торговли, первого обладателя запасов иностранной валюты, второго в мире инвестора в экономики других стран и так далее. Так выглядел праздник 70-летия со дня образования Китайской Народной Республики (1 октября 1949 года)
И возникает естественный вопрос: если у Китая все так хорошо, то что же у него плохо? А точнее, что может подорвать эту державу в обозримый период — США с их якобы торговой войной? Вряд ли, таким путем сегодня можно разве что замедлить развитие Китая и оттянуть момент, когда он будет уже по всем показателям первый в мире (причем самой Америке и ее экономике этой «войны на сдерживание» Китая мало не покажется). Что касается чисто военной неуязвимости, то тут все предельно ясно: благодаря решению России КНР в обозримый период окажется одной из трех мировых держав, у которой есть своя система предупреждения о ракетном нападении.
В итоге получается, что лишить эту страну великого будущего может лишь… сам Китай. Как?
Американские исследователи, которые тоже не очень верят, что США могут «сдержать» эту страну, начинают разбираться с внутренними «линиями разлома», пытаются обрисовать одну из заметных, но еще не получившую твердого названия тенденций. Кто-то ставит вопрос так (цитирую заголовок в журнале Foreign Affairs): «Без демократии Китай дальше не пойдет — Пекин не сможет соревноваться с Вашингтоном, не разобравшись с собственным народом». Кто-то, в том же журнале, обходится без этих устаревших схем и иллюзий по поводу демократии и пытается понять: а нет ли в нынешней внутренней политике страны чего-то до боли знакомого. И тут у очередной статьи там же появляется хороший заголовок: «Неомаоистский момент».
Вот слово и сказано. И не в одной только статье. Давайте посмотрим на книгу-событие, только что вышедшую в Оксфордском университете (Великобритания): «Возвращение радикализма и воскрешение Мао Цзэдуна», автор — американец Джуд Бланшет, который исследует фактор этой угрозы, называя ее так же — «неомаоизмом». Бланшет вообще-то не совсем ученый, он практик, трудится в компании, оценивающей глобальные коммерческие риски, и постоянно общается с множеством китайцев. Соответственно, заслуга публикации не в каких-то глубоких выводах, а в самой постановке вопроса: «они возвращаются».
Кто же эти «они»? Станет сразу понятно, если припомним российский феномен: когда у нас сегодня появилось множество даже не сталинистов (с ними хотя бы есть о чем спорить), а уже и брежневистов. То есть людей, которые не жили, например, в 1970-е, с тогдашним всеобщим ощущением постыдного развала, упадка и обветшания, но для которых Брежнев — это золотой век. Соответственно, поколение китайцев, которое помнит, каким ужасом была «культурная революция» и наступивший после нее тяжелый застой, — это поколение сейчас сходит со сцены и уступает другому. Для части которого Мао, умерший в 1976 году,— это герой.
Проблема тут, напоминает Бланшет, в том лезвии идеологической бритвы, по которому все 40 с лишним лет после Мао идет высшее руководство Китая. Ему очень не хотелось повторять печальный опыт развала СССР, сопровождавшегося затаптыванием вообще всякого прошлого. И понятно, почему: тогда возникает вопрос, а на каком основании именно эта партия и эти люди остаются у власти? Отказаться от Мао — прямой путь к развалу и новой катастрофе, как будто мало было развала и катастрофы по итогам его же правления.
Но, если признавать, что при Мао все было хорошо, тогда не надо было уже четвертому поколению лидеров следовать курсу, абсолютно противоположному маоистской идеологии. А шли бы прежним курсом, тогда все перечисленные выше достижения Китая были бы невозможны, страна оставалась бы нищей и голодной. Да-да, все грандиозные успехи Китая, которые сегодня празднуют,— это не 70 лет, это в основном 40 последних лет, после Мао и вопреки его идеям и практике.
Оставим узким специалистам честь разбираться в сложных китайских идеологических конструкциях, возведенных по схеме «с одной стороны, Мао сделал много хорошего, а с другой стороны…». Учтем лишь, что благодаря этим словесным кружевам Китай сохранил всю прежнюю внешнюю оболочку, включая название правящей партии (коммунистическая), на самом деле проводя при этом абсолютно не коммунистический курс. Кружева эти нужны в том числе и потому, что в правящей партии, с ее почти 90 миллионами членов, всегда было множество разных взглядов. Просто раньше маоистами были старики в потертых френчах, а сегодня не очень грамотная молодежь.
Проблема, словом, существует, и она не только в каких-то там интернет-дискуссиях или спорах на собраниях. Есть и опасные практические эксперименты. Что и отмечалось на нескольких конференциях, которые прошли в этом году в Москве по поводу уроков 70 лет существования Китая (да-да, нам ведь тоже интересно, насколько неуязвим (или уязвим?) наш ближайший партнер на международной арене).
Речь — об идее превратить кредитные рейтинги миллионов китайцев в «социальные рейтинги» для всех. То есть, используя всю мощь современных технологий слежки, перманентно присуждать всем цифровой рейтинг как за честность или нечестность с кредитами, так и вообще за все, включая переход улицы в неположенном месте (камера с системой распознавания лиц зафиксирует и автоматически снизит вам рейтинг). Этот рейтинг с вами всегда и во всем: в приеме на работу, выдаче билета на самолет… Вот эта идея — чистый маоизм, левее некуда.
Со времен Французской революции с ее Робеспьером, напомним, была и будет четкая грань между консерватором и леваком, революционером. Консерватор имеет дело с тем народом, который есть. Революционер считает, что можно и даже нужно менять народ, сущность человека, с его накопленной веками культурой, хорошей или плохой. Точно названная «культурная революция» в Китае и была таким экспериментом, провальным и катастрофическим (он так завершается всегда и везде).
Так вот, говорили участники московских конференций, идея «социального рейтинга» нравится одним китайским лидерам и пугает других. Пока что она реализуется в виде эксперимента (правда, уже в 30 городах), везде в разных вариантах. Но если станет тотальной, то взорвет китайское общество изнутри, причем неизвестно, как и когда, поскольку там будет все больше людей, кровно заинтересованных в сломе всей системы. И эта угроза куда страшнее, чем все, что пытаются сделать с Китаем США.
Заметим, что все судороги нынешних западных обществ тоже сводятся к «культурной революции», то есть смене стиля поведения людей и их отношений друг с другом… в общем, к смене человека. Так что содержанием эпохи вполне может стать соревнование двух левых революций, если, конечно, Китай не убережется от соблазна возрождения маоизма.
Правила комментирования
comments powered by Disqus