Если не действуют аргументы, надо искать инструменты воздействия
Сегодня мы вновь обращаемся к событиям 25 ноября 2002 года, чтобы еще раз напомнить о том, как 17 лет назад «туркменское правосудие» вершило расправу над людьми, осмелившимися открыто выступить против ненавистного режима.
Насколько грубо и цинично были нарушены все принципы ведения следствия и судопроизводства в отношении десятков или даже сотен людей, и по сей день отбывающих наказание в условиях строжайшей изоляции от внешнего мира, говорилось и писалось уже немало. Но годовщина трагических событий требует еще раз напомнить о тех днях.
Это не значит, что мы вспоминаем о них только накануне 25 ноября. Мы помним об этом каждый день, каждый час и не теряем надежду на справедливость. Мы с благодарностью говорим о той работе, которую проводят международные правозащитные организации, ставя в своих докладах вопросы о допуске в туркменские тюрьмы представителей Международной организации Красного Креста и независимых наблюдателей.
Мы очень надеемся на то, что многочисленные замечания и рекомендации в части соблюдения прав человека, которые регулярно звучат в адрес туркменских властей со стороны Организации Объединенных Наций (ООН) и Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), наконец, достигнут цели, и заверения президента о приверженности Туркменистана своим обязательствам в рамках этих авторитетных организаций не останутся пустыми словами.
События 25 ноября 2002 года черными страницами навсегда вошли в историю современного Туркменистана. Еще больше очернили ее события декабря, все то, что последовало за так называемым «покушением», все, что известно нам и что по сей день продолжает оставаться «государственной тайной», которую тщательно охранял диктатор Сапармурад Ниязов и которую так же тщательно хранит «реформатор» Курбанкули Бердымухаммедов.
«Начиная с 2002 года, в Туркменистане имели место сотни насильственных исчезновений. Кампанией «Покажите их живыми!» составлен список более 120 жертв из которых, по меньшей мере, 27 человек умерли в заключении. Истинное же число людей, насильственно исчезнувших и умерших в заключении, несомненно, намного выше», — говорится в Заявлении этой международной кампании. Страшная статистика!
49 человек из этого списка — это люди, осужденные за так называемую попытку государственного переворота и покушения на президента Ниязова. Как минимум, восемь из них, по официально не подтвержденным данным, умерли в заключении. Разумеется, сведения получены лишь о небольшой части заключенных, но и их добыть было чрезвычайно трудно и сопряжено с большим риском.
Благодаря усилиям правозащитников, тема насильственно исчезнувших в тюрьмах Туркменистана продолжает оставаться в поле зрения международного сообщества. Вопрос о положении с выполнением (точнее, с НЕвыполнением!) Туркменистаном своих международных обязательств в области прав человека постоянно поднимается на уровне договорных комитетов и рабочих групп ООН, на конференциях ОБСЕ, на парламентских ассамблеях Евросоюза.
Так, 31 августа в Вене на заседании Постоянного совета ОБСЕ по случаю Международного дня жертв насильственных исчезновений с заявлением выступил Bременный поверенный в делах США в ОБСЕ Гарри Р. Камиан. «Мы присоединяемся к кампании ''Покажите их живыми!'' и другим делегациям и призываем правительство Туркменистана прекратить практику насильственных исчезновений, незамедлительно раскрыть информацию обо всех политических заключенных, в том числе, значащихся в списке исчезнувших, составленном неправительственными организациями, информировать семью каждого человека и всю общественность о том, жив ли этот человек и где он находится, а в случае смерти возвращать родственникам его останки», — сказал г-н Камиан.
Между тем, туркменские власти продолжают отрицать наличие в тюрьмах политических заключенных, а вопросов о насильственно исчезнувших старательно избегают, делая вид, что не понимают, о чем и о ком идет речь.
Проблема насильственных исчезновений становится более актуальной в настоящее время, так как в 2019-2020 годах истекает или уже истек срок лишения свободы для нескольких насильственно исчезнувших заключенных, в том числе, осужденных по «делу 25 ноября». Правозащитники подчеркивают: существует высокий риск того, что подлежащие освобождению заключенные по сфабрикованным обвинениям могут получить новые сроки лишения свободы. Так было с бывшим начальником Госпогранслужбы Туркменистана Тиркишем Тырмыевым, так и не дождавшимся освобождения и скончавшимся в заключении в январе 2017 года; так было с гражданским активистом Гулгельды Аннаниязовым, который после окончания 11-летнего тюремного заключения в марте 2019 года не вышел на свободу, а был переведен из тюрьмы в место внутренней ссылки; так было с осужденным Мамуром Атаевым, который, находясь в заключении, получил дополнительные три года к своему 15-летнему приговору за то, что заступился за своего сокамерника.
На сегодняшний день мы не можем с достаточной уверенностью говорить о том, что кто-либо из осужденных в конце 2002-начале 2003 года за причастность к ноябрьским событиям и отбывавших срок в условиях incommunicado, то есть, без связи с внешним миром, может выйти или уже вышел на свободу. Туркменские власти не заинтересованы в том, чтобы свидетели их преступной и античеловечной политики подавления инакомыслия рассказали об испытаниях, выпавших на их долю.
Уже ушли из жизни матери и отцы тех, кого годы заключения и самих уже превратили в стариков. Возможно, нашли в себе силы начать новую жизнь рано лишившиеся мужей женщины. Кому-то удалось, окольными путями, невзирая на запрет, покинуть страну, чтобы дать возможность детям получить образование и работу, помочь им наладить жизнь, обзавестись своими семьями, а им самим — увидеть внуков.
Особым вопросом остается положение тех семей осужденных, которые продолжают жить в Туркменистане на положении заложников режима. Они по-прежнему носят клеймо ЧСИРов — так в сталинские времена обозначали категорию «член семьи изменника Родины». Прошедшие 17 лет легли на них тяжким бременем. И без того ограниченные в правах, как и все другие граждане Туркменистана, они подвержены еще большим лишениям. Властям мало пытать их неизвестностью о судьбах близких. Они изобретают все новые и новые способы отравить им жизнь.
В Туркменистане непомерно многочисленна и широко разветвлена система служб безопасности и правопорядка. Численность сотрудников МНБ, МВД и Службы безопасности президента точно установить пока не представляется возможным, однако известно, что это число выходит за разумные рамки, обусловленные кругом обязанностей, и опустошает и без того скудный госбюджет в ущерб другим статьям расходов.
Ряды служб безопасности и правопорядка активно пополняются, а техническая оснащенность находится под постоянным вниманием самого президента, который на заседаниях правительства и Госсовета безопасности регулярно поднимает вопросы кадрового обеспечения спецслужб, укомплектования их современными техническими средствами, а также профессионального роста сотрудников.
Выступая с инаугурационной речью после победы на своих третьих президентских выборах, Бердымухаммедов, как сообщало Государственное информационное агентство ТДХ, вновь «ориентировал силовые структуры на повышение профессионального и материально-технического уровня». И дело вряд ли ограничивается устройствами для прослушивания телефонных разговоров и блокирования интернет-сайтов, глушителями Радио «Азатлык» и камерами наружного наблюдения, о чем в Туркменистане знают даже дети. Речь идет о так называемом «человеческом факторе».
Как бы технически ни оснащались карательные органы, аресты, допросы, обыски, слежку за «неблагонадежными», за активистами, за посетителями интернет-кафе, исполнение роли «незваных гостей» на свадьбах и других семейных торжествах и другую, как бы помягче сказать, малопочетную работу пока что исполняют, как правило, молодые, не очень образованные, но очень амбициозные, затуманенные идеологией Золотого века и Великого Возрождения, нередко озлобленные и жестокие сотрудники. Для них получить власть над людьми — значит самоутвердиться, продемонстрировать свою силу.
Но те, кто дает этим молодцАм власть, уподобляются командирам, выдавшим новобранцам заряженные винтовки, не объяснив, как ими пользоваться. Получив индульгенцию на любые действия, вплоть до применения силы, молодые «эскеры» могут превратить допрос — в пытки, слежку за «объектом» — в нападение с нанесением телесных повреждений.
Но сколько нужно таких «специалистов» в Туркменистане, где вся оппозиция — в тюрьме либо за границей, где нет надоедливых правозащитников и практически нет независимых журналистов, где люди научились вычислять «топтунов» и прекращают любой разговор при малейшем подозрении, что их слушают посторонние уши? Сколько их нужно, чтобы подбросить под дверь гражданской активистки отрубленную баранью голову? Сколько «молодцОв» нужно, чтобы избить на улице пожилую журналистку Радио «Свобода»?! А их же вон сколько, да и от желающих стать «чекистами» Эпохи могущества и счастья отбоя нет: и зарплата неплохая, и при обысках и конфискациях кое-что перепадает…
«Заговорщики» — в тюрьмах, но родственники-то их на свободе! И пусть все они поголовно внесены в «черные списки» и о выезде из страны забыли и думать, но и за ними нужно постоянно и пристально следить. Их мало уволить и исключить из школ и вузов. Их мало лишить возможности трудоустроиться по специальности, мало не дать возможности продолжить учебу после школы. Нельзя допускать, чтобы они общались с иностранцами, посещали офисы международных организаций, надо следить, чтобы во время визитов зарубежных гостей не выходили на улицу, чтобы окольными путями не заходили на запрещенные сайты и не оставляли «лайки» в соцсетях.
Возникла новая категория сотрудников, так называемые «кураторы» — люди, под личный контроль которым были переданы члены семей «изменников Родины». Они отвечают за внешние и внутренние контакты своих «подопечных», путем угроз и шантажа заставляют выполнять их поручения, требуют сообщать адреса родственников, проживающих за границей. Грубый, наглый шантаж — излюбленное оружие туркменских «чекистов». Они не говорят, если ты не выполнишь наше условие, мы тебя «закроем».
Они говорят: если ты будешь сопротивляться, мы «закроем» твою жену (мать, дочь, сына, сестру, брата). Им мало держать в неизвестности семьи заключенных, им нужно растоптать их достоинство, унизить, заставить подчиняться. А это, в соответствии с международными конвенциями, также квалифицируется как применение пыток. Так что в Туркменистане пытают не только в тюрьмах и СИЗО, пытают в кабинетах «кураторов», в коридорах МНБ и МВД, пытают дома и на работе, пытают стариков, женщин и детей.
Часто бывает, что человеку уже не на кого надеяться, некому пожаловаться, попросить помощи. Появилась было надежда на уполномоченного по правам человека (омбудсмена), но и она оказалась лишь фикцией. Призывы международных организаций к правительству Туркменистана прекратить практику насильственных исчезновений, выступления зарубежных политиков со словами поддержки заключенных и требованиями предоставить информацию их семьям до тех людей, кого они напрямую касаются, подчас даже не доходят. И все же люди не теряют надежды. Что помогает им жить, когда, казалось бы, исчерпаны уже все возможности, когда иссякли все силы и средства?
Татьяна Шихмурадова: — Ответ на эти вопросы простой: помогают вера, надежда и любовь. И еще, пожалуй, чувство долга перед теми, кто уже ушел из жизни и кто продолжает оставаться в заточении, перед памятью отцов и матерей, так и не дождавшихся своих сыновей, перед нашими рано повзрослевшими детьми, перед внуками, никогда не видевшими своих дедов. Слава Богу, что есть люди, готовые выслушать и помочь, их не так много, но они знают, что такое гуманизм и права человека, и готовы их защищать.
— Некоторое время назад Ассоциация независимых юристов Туркменистана и Туркменская инициатива по правам человека (ТИПЧ) выпустили совместный доклад «Пенитенциарные учреждения Туркменистана», в котором, в том числе, было сообщено, что в 2004-2005 годах в Овадан-депе были переведены заключенные из колонии БЛТ-5, находящейся в городе Туркменбаши (бывший Красноводск), где, по данным правозащитников, отбывали наказание главные осужденные по делу «25 санджар». Но, как утверждалось в докладе, не все: 17 заключенных, в том числе, осужденные пожизненно Борис Шихмурадов, Гуванч Джумаев, Нурмухаммед Оразгельдыев и Иклым Иклымов, находившиеся в тюремном подвале, где раньше содержались лица, приговоренные к смертной казни, не были отконвоированы в Овадан-депе. Авторы доклада полагают, что эти люди были убиты и по этой причине власти Туркменистана никогда не смогут «показать их живыми». В начале 2006 года подвалы тюрьмы БЛТ-5 были взорваны, а тюрьма была снесена. Вы все еще продолжаете верить, что они живы?!
— Разумеется, такие сведения не могут добавить уверенности, но и отнять надежду они не могут тоже! Среди тех, кто получил пожизненный приговор, был также бывший руководитель отдела контрразведки Министерства национальной безопасности (МНБ) Туркменистана полковник Аннадурды Аннасахатов. Известно, что он скончался в тюрьме в начале 2016 года, его тело было выдано родственникам для захоронения. Это может означать, что и другие пожизненно осужденные не были убиты в Красноводской БЛТ–5 в 2005 году, так как, вероятнее всего, их всегда держали где-то в одном месте, в одних условиях, в одной тюрьме. Страшный парадокс: смерть одного заключенного дает надежду на то, что другие могут быть еще живы…
— Почему даже после смены власти в Туркменистане ничего не изменилось в судьбе этих людей?
— Для этого мало одного милосердия. Нужно обладать способностью проявить мужество и политическую волю. Несмотря на принадлежность к представителям самой гуманной профессии, президент Бердымухаммедов, вероятно, выбрал для себя иной путь — ожидание, когда последний свидетель тех роковых событий уйдет из жизни. В противном случае он рисковал инициировать процесс разоблачения целого ряда нарушений, совершенных прежним режимом, частью которого являлся и он сам, включая контроль над наркотрафиком, коррупционные нефтегазовые сделки, не говоря уже о преступных деяниях «слуг закона». Этим же можно объяснить и явное нежелание Бердымухаммедова уступать кому-либо президентское кресло: где уверенность в том, что новоявленный «лидер» не откроет двери секретных тюрем Туркменбаши?
— Туркменистан закрытая тоталитарная страна. Создается впечатление, что режим Бердымухаммедова безразличен к международному давлению?
— Я очень боюсь, что правды о том, где и в каких условиях находятся люди, осужденные, в том числе, и на пожизненное заключение, мы узнаем еще не скоро. Пожизненное заключение — это та же смерть, но смерть как бы «в рассрочку» — медленная, но от этого не менее жестокая кара. Не будут власти добровольно рассекречивать сведения о судьбах людей, которых осудили в нарушение закона.
Для того, чтобы показать осужденных живыми, как того требуют правозащитники, а мы, родственники, безоговорочно их поддерживаем, нужно признать огромное количество нарушений! Нужно признать применение пыток и психотропных препаратов, нужно выдать официальные сведения о количестве живых и умерших и показать места захоронений, нужно рассекретить судебно-следственную документацию, нужно, наконец, дать объективную оценку событиям 25 ноября 2002 года. И, как мне кажется, выход только один: туркменский вопрос должен быть поднят на самом высоком уровне — на уровне глав государств. Если не действуют аргументы, надо искать инструменты воздействия.
Правила комментирования
comments powered by Disqus