Во время визита в Германию на этой неделе президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев еще раз напомнил, сославшись на ноябрьское заявление Первого президента РК, что страна готова выступить посредником для переговоров по разрешению украинского конфликта и предоставить площадку для решения проблемы.
Напомним, что в середине ноября Первый президент Казахстана Н. Назарбаев, после предварительной дипломатической разведки (встреча с В. Зеленским в Токио и телефонный разговор с В. Путиным) выступил с инициативой по украинскому конфликту – провести двухстороннюю встречу между лидерами РФ и Украины.
Переговорный экспромт казахстанского президента, который в лучших твеновских традициях «готовился три дня», вызвал оживлённое обсуждение в экспертном и политическом сообществе. В дополнение череда противоречивых сообщений: то о согласии на тет-а-тет встречу В. Зеленского; то об отсутствие информации о приглашении на встречу у МИДа Украины; равно как и витиеватый не то отказ, не то перенос такого формата на будущее со стороны В. Путина – вся эта медийная активность начала придавать форму идее о встрече двух президентов при посредничестве Елбасы.
В связи с появившейся повесткой можно обозначить два вопроса. Первый – имеется ли комплементарная база российско-украинских интересов для проведения подобной встречи, которая не была охвачена минским или нормандским форматами? Второй – а зачем это, вообще, надо Казахстану?
Начнём с последнего вопроса. Формально, инициатива Н. Назарбаева по Украине полностью соответствует национальным интересами Казахстана во внешней политике. Эта целесобразность прослеживается как в целом в рамках задач по повышению роли и международного авторитета Казахстана, так и в определенных интересах по укреплению региональной и глобальной безопасности. Безусловно, участие Казахстана в решении украинского конфликта прямо содействует обеспечению устойчивых позиций и формированию благоприятного образа государства в мировом сообществе, особенно учитывая, что разрядность конфликта резко повысилась после того, как украинский сюжет стал основным лейтмотивом в планируемом импичменте Д. Трампа.
С точки зрения стратегического планирования, перед Казахстаном стоит нетривиальная задача сохранить принцип разнообразного и разноуровневого подхода к взаимодействию с зарубежными странами в условиях, когда в мировой политике началась «игра на повышение». Становится очевидным, что ставки в глобальной конкуренции растут, всё чаще странам периферии приходится делать взаимоисключающий выбор «либо с нами – либо против нас». В такой обстановке проактивный подход Первого президента позволяет подняться над схваткой, и если не полностью уйти от жёсткой геополитической дистрибутивности, то перенести выбор стороны на будущее.
«С миротворцев спроса нет» – подходящее реноме для Казахстана в контексте стратегических интересов по реализации устойчивого экономического развития и потенций на равноудалённый финансовый центр в сердце Евразии.
С позиции дипломатической практики посредническая инициатива Казахстана также не вызывает противоречий. Можно вспомнить, председательство Казахстана в ОБСЕ и активное участие в разрешении политического кризиса в Кыргызстане в 2010; далее в 2011 году деятельная причастность в дипломатическом процессе по решению Иранской ядерной программы, где на казахской территории согласовали размещение банка ядерного топлива; после содержательная работа в статусе председателя ОИК в 2012 г.; и, наконец, в 2016 г. избрание и двухлетняя работа в СБ ООН, где Казахстан выступил посредником в урегулировании непростого кризиса между РФ и Турцией, а также стал инициатором дополнительной площадки по урегулированию конфликта в Сирии. Более того, минский формат по Украине был инициирован с подачи Астаны.
Логика развития и активность казахской дипломатии за последние десять лет свидетельствует о целенаправленном позиционировании Казахстана в качестве посредника по урегулированию разнообразных международных конфликтов. Казахстан чётко следует правилам медиации, не проявляя ни национального эгоизма, ни заинтересованности, ни симпатий к противоборствующим сторонам.
Последние заявления Токаева по «аннексии» Крыма и возможных позициях Аккорды в архитектуре переговорного процесса по украинскому конфликту в очередной раз подтверждают посредническое кредо в дипломатии Казахстана.
С экономических позиций интерес к российско-украинским отношениям имеет весомые обоснования, где ключевым моментом является необходимость для Нур-Султана выдерживать динамический баланс между национальными приоритетами экономического развития и интеграционной солидарностью в рамках ЕАЭС с Москвой.
С одной стороны, украинский кризис, начавшийся в 2014 г., очень серьёзно сказался на торгово-экономических связях Казахстана и Украины, которые за четыре года просели с 4,16 млрд. долл. до 1,4 млрд. долл. Соответственно потенциал восстановления этих отношений важен для решения задач по интенсификации развития казахской экономики. С другой стороны, украинский кризис – это в том числе противоречия в энергетической сфере, в которые Казахстан вовлечён напрямую: если в 2013 году, по данным ЮНКТАД, казахская доля в импорте природного газа Украины составляла около 10%, сильно уступая российской доле в 87%, то за годы кризиса Казахстан стал экспортёром природного газа для Украины №1, заняв более 20% в 2018 г. 31 декабря 2019 г. истекает срок договора по транзиту газа между РФ и Украиной, поэтому казахская сторона прямо заинтересована (Казахстан в 2015 году поставил Украине природного газа на 837 млн долл., в 2016 г. – 506 млн долл., в 2017 г. – 870 млн долл., в 2018 г. – 756 млн долл.) в пролонгации либо создании нового российско-украинского соглашения по транзиту, поскольку критически зависит от российской газотранспортной системы.
Дополнительно можно отметить, что через экономическую призму отчётливо прослеживается пункт Концепции внешней политики Казахстана: вносить вклад в региональную и глобальную энергетическую безопасность, выступая за достижение баланса интересов стран-производителей, стран транзита и стран-потребителей энергетических ресурсов.
Теперь можно попробовать дать ответ на вопрос: «Есть ли смысл запускать еще один переговорный формат в российско-украинских отношениях?». Безусловно, да.
Во-первых, нарастающее давление со стороны США на европейские страны и неопределённости с Северным потоком-2 сохраняют в краткосрочной перспективе как минимум транзитную значимость украинской территории для поставок российской газа в Европу.
Во-вторых, минский и нормандский форматы переговоров – это сугубо политическая проблематика, которая на данном этапе приобрела хронический затяжной характер, а сформировавшиеся разделительные линии и противоречия не позволяют говорить о каких-либо экспресс-сценариях разрешения конфликта на Юго-Востоке Украины.
В-третьих, экономические вопросы, отсутствуют в действующих переговорных форматах, но они требуют внимания уже сейчас, учитывая истекающее соглашение по транзиту и непрекращающаяся активность украинских компаний в международных арбитражах.
В сложившихся условиях наиболее вероятной схемой представляется классическая переговорная тактика – разделение экономических и политических вопросов, где разоружение, обмен пленными, выборы и граница останутся в фокусе минского и нормандского дипломатического процесса, а цены, транзит, торговля станут предметом обсуждения в новой обстановке.
Независимо от результатов долгожданной встречи в нормандском формате объективная необходимость решения экономических вопросов никуда не денется. Есть все шансы на то, что насущность урегулирования экономических противоречий в отношениях между Киевом и Москвой подтолкнёт стороны обратить внимание на предложение Н. Назарбаева. А Казахстан, попав в мейнстрим международной энергетической дипломатии, сможет обеспечить поставки своих энергетических ресурсов без токсических последствий для дипломатической равноудалённости.
Правила комментирования
comments powered by Disqus