Пост-Желтоксан. Пряник и кнут
В середине декабря в нашей стране принято вспоминать о Желтоксане, в который раз пересказывать события на площади имени Брежнева. Оно, может быть, и надо, но часто такие материалы превращаются в дежурные статьи, быстро забывающиеся в предновогодней суматохе. Но тогда, зимой 1986-87 годов и последующие месяцы, многие ходили в напряжении. Особенно «напряглась» власть, опасаясь повторения «восстания декабристов». И этому существуют прямые и косвенные факты.
На этот раз не будем говорить о тысячах поломанных судеб, сотнях избитых и покалеченных молодых людей, десятках изнасилованных девушек. Ведь для многих это только цифры, хотя за каждой из них собственная судьба и драма. Но не только их жизнь, но и жизнь всего общества стала другой. Многие вдруг стали замечать, что сосед или коллега по работе «другой» национальности. Или настороженно относиться друг к другу. Особенно это проявлялось к коллективах, которые в ту пору оказались на «острие» – в правоохранительных органах, высших учебных заведениях и самой системе власти (советских и партийных органах).
Начиная с конца зимы 1987 года в алма-атинских магазинах вдруг стали появляться дефицитные продукты, а весной и летом поток невиданных доселе продуктов увеличился в разы. Это касалось и мяса (в частности, вырезки в специальной упаковке), колбасных и консервных изделий, а также широкой линии ширпотреба. При этом идеология вдалбливала в сознание масс, что это все вытащено из складов проворовавшейся партийно-национальной верхушки. В этом плане статья Щеголихина в «Литературной газете» и ряд других «разгромных» публикаций в центральной и республиканской прессе лишь усиливали этот эффект.
На самом деле, выяснилось что Центр вдруг решил смягчить протестные настроения в столице Казахской ССР, а заодно в некоторых других городах республики (например, в Караганде) перенаправил продуктовые потоки в нашу сторону. Другими словами, население решили закормить и задобрить усиленными пайками. Очень действенная и испытанная мера, между прочим. Если коротко, народ должен был видеть положительный эффект после смены первого руководителя Казахстана, а советский человек многое воспринимал через свой желудок и холодильник.
Тут необходимо вспомнить про январский пленум ЦК КПСС, ознаменовавший собой второй и наиболее яркий этап Перестройки Горбачева. По более поздним сообщениям его соратников (разработчиков плана реформ), некоторые аспекты были отредактированы после «декабрьских событий». В частности, провозглашение гласности и смягчение цензуры по некоторым темам. Были также разработаны директивы по улучшению национального вопроса, но эта тема была настолько щепетильна и неустойчива, что она во многом была отдана на откуп в «окраины». Если коротко, была дана негласная отмашка на рост «национального самосознания», но в разумных приделах.
Кстати, это потом привело к появления и бурному развитию так называемых «народных фронтов» во многих республиках. У нас же это дело тормозилось все еще существующей цензурой на тему «декабристов», тем более республиканский КГБ продолжал вести несколько уголовных дел (несколько раз продлевалось следствие), в том числе по разжиганию межнациональной розни, а пара десятков командированных с Лубянки офицеров не давали местным расслабиться. Кстати, некоторые из местной следственной бригады хорошо поднялись потом (например, Шаймурат Отарбаев, в то время «старлей», дослужился до генерал-майора).
Однако наград чекисты никаких не брали, в отличие от 250 сотрудников республиканского МВД, награжденных медалями. Это мы вспомнили, исходя из прошлой публикации, когда упомянули об одном из первых указов первого президента, подписанного 12 декабря 1991 года «О реабилитации участников декабрьских событий». Там, напомним, был пункт, по которому Верховному совету надлежало пересмотреть эти награды.
В целом же в 1989 году даже в некоторых московских газетах стали говорить о том, что выступление казахской молодежи были справедливым. Проблему Желтоксана стали поднимать с высоких трибун. Обратно пропорционально росту гласности с полок магазинов стали пропадать продукты один за другим. Центр уже не мог задабривать Алма-Ату – самим было есть нечего.
Зато как раз в это время появляется любопытный документ за подписью тогдашнего министра внутренних дел генерал-лейтенанта внутренней службы Григория Князева. Это была реакция на приказ МВД СССР № 0143-88 «О создании группировок сил и средств для действий при чрезвычайных обстоятельствах». Этот «материнский» указ имел двойную секретность, но его существование проявлялось во многом, в том числе и в официальном рождении ОМОН в октябре 1988 года. Бумага, подписанная Князевым, представляла собой детальный план мероприятий на случай массовых беспорядков.
Какие предполагались мероприятия? Многие, начиная с комплектации местных высших и средних милицейских учебных заведений и внутренних войск «средствами активной обороны» («средняя промышленность» СССР уже стала над этим усиленно работать, производя каски, щиты и резиновые дубинки). Также детально расписывались вопросы доставки блюстителей порядка в столицу республики. Была также прикреплена разнарядка – сколько и от каких подразделений МВД выделялось сотрудников для спецоперации, начиная от руководства и заканчивая «срочниками» определенных воинских частей (всего 4157 человек).
Но в ней должны были принять участие не только местные кадры. Далее на нескольких листах подробно описывалось, откуда и сколько должно прибыть подмоги, за какое время они прибудут и сколько и какого транспорта для этого понадобится. Например, из Ташкента бойцы в/ч 5452 должны были прибыть на 15 машинах за 26 часов, а из Фрунзе (Бишкека) на 11 грузовиках за 7,5 часов. Других помощников планировалось доставить самолетами – из Караганды, Барнаула, Новосибирска, Душанбе, Омска, Иркутска и других городов. В план мероприятий входила и Караганда, где тоже ожидались «выступления хулиганствующих элементов». Кстати, в последующем наши (в частности из алматинской части 5449 и «Каракемирской бригады»), которые получили боевое крещение на Новой площади в 86-ом, летали в Душанбе и Баку (там тоже применялись саперные лопатки), а также «командировались» в Ош.
В документе также говорилось, куда разместят «гостей» и где будут их кормить. Так, например, 1500 новосибирцев должны были раскваритроваться во Дворце спорта на Абая-Космонавтов, а питаться в хозрасчетных столовых № 151 и 155. Ташкентцы в количестве 770 человек – в Дворце культуры железнодорожников (на Сейфуллина), а карагандинцы в ДК АХБК. Для других бойцов предполагалось предоставить кинотеатр «Арман», Республиканский дворец школьников, стрельбище и стадион «Динамо», пионерлагерь «Дзержинец», гостиницу МВД и другие ведомственные помещения. Всего ожидалось привезти в качестве подмоги 6430 человек. Считали, что этого должно было хватить, наверное.
Скорее всего, подобные «планы мероприятий» были и в других городах СССР, в том числе Баку, Тбилиси и так далее, где план заработал. У нас же обошлось. Но если что, все должно было начаться с кодового слова «Тайфун», а согласно князевскому документу, «настоящий план считать приложением к ранее разработанному плану с кодовым наименованием «Метель». Да, та самая «Метель», которая разогнала саперками казахскую молодежь с площади 17-18 декабря 1986 года, а потом добивала ее в алма-атинских дворах и кабинетах РУВД.
Правила комментирования
comments powered by Disqus