Тема возвращения боевиков террористической группировки «Исламское государство» (запрещена в РФ) в страны их происхождения на протяжении последнего года остается одной из самых актуальных в международном политическом дискурсе. Вопросы вызывают не только проблема придания террористам правового статуса и механизмы их возвращения на родину, но и последующая реабилитация как способ предотвращения возможного «джихадистского» рецидива.
Особого внимания, по оценке нидерландского ученого, специалиста по радикализации Марион ван Сан, цитируемой французским изданием Le Monde, заслуживают те, кто, предпочтя тени стены тень мужчины, отправился в зону военного конфликта в поисках любви, оказавшись в итоге на скользкой тропе секс-джихада, или, выражаясь языком современных исламистов, «джихад аль-никах».
«Фантазии» Кремля, или Есть ли секс в ИГ?
О том, что секс «стратегически» используется «Исламским государством» в качестве приманки для новобранцев, впервые заговорили в 2013 году с появлением информации о 12 пропавших без вести тунисских женщинах, по версии правительства Туниса, отправившихся в Сирию для осуществления секс-джихада. Чуть позже тунисский еженедельник Al Mijhar опубликовал интервью с 21-летней туниской, заявлявшей, что за обещанный ей рай она за пять лет 152 раза вступала в брак с боевиками.
Идейным вдохновителем секс-джихада считают самого влиятельного блогера Саудовской Аравии шейха Мухаммада Аль-Арифи. Обеспокоившись состоянием представителей радикальных исламистских группировок, 85-90% которых, согласно исследованию Анхелы Родисью, моложе 40 лет, он в 2013 году издал фетву (религиозное предписание), опубликованную в его «Твиттере», призывавшую суннитских мусульманок, достигших 14-летия, добровольно отправляться на секс-джихад в Сирию и заключать «временные браки» с боевиками (прелюбодеяние в исламе страшнейший грех), за что тем было обещано звание моджахеда и доступ в рай, как и всем остальным «бойцам священной войны».
От авторства шейх, известный радикальным ригоризмом в отношении представительниц женского пола, тут же открестился, объяснив природу поста взломом учетной записи. Оправдания его, однако, не помешали фетве сделать секс в Исламском государстве одной из «законных форм священной войны», дающей утешение бойцам и привлекающей в ряды организации тех, кто, по мнению американского психолога Ари В. Круглански, желает испытать сексуальный рай не только после смерти, встретившись с 72 райскими девственницами, но и на Земле. Для этого в квазигосударстве, по словам Марион ван Сан, была создана целая секс-индустрия, со своими брачными конторами, секс-шопами, притонами и оправдывающими все это религиозными законами.
Примечательно, что тогда толерантная западная пресса в один голос заявила о том, что «дело о сексуальном джихаде», как и сама фетва Аль-Арифи, – не более чем «красивая сказочная история», «пропаганда» российских спецслужб и поддерживаемого ими режима Башара Асада, «придумавшего новую концепцию» борьбы с теми, кто «взял в руки оружие для самообороны».
Не стало исключением и вышеупомянутое ежедневное французское издание Le Monde, опубликовавшее 29 сентября 2013 года статью под названием «Вы будете разочарованы: “секс-джихад” в Сирии никогда не существовал!». Как утверждал ее автор бывший дипломат Игнасий Ливерье, «в самой Сирии “джихад аль-никах” регулярно становился объектом разоблачительной кампании по официальным каналам.
В качестве доказательства они также приводили показания захваченных в плен “террористов”, а иногда и женщин, ставших жертвами такого рода сексуального рабства. Но из-за отсутствия доверия к этим свидетелям и слабости их показаний их рассказы мало кого убедили, в том числе и в рядах сторонников режима, которым они были в первую очередь адресованы». Дополнением к статье стало требование Сирийской национальной коалиции прекратить распространять «ложь, связанную с тем, что пропаганда режима Асада назвала “секс-джихадом”».
Тем не менее уже к концу 2013 года, когда силы оппозиции были вытеснены из Эр-Ракки боевиками Исламского государства, сайт британской ежедневной газеты Daily Mail сообщил о появлении на городских стенах этого города плакатов с надписью на арабском языке: «Мы призываем жителей этого округа привести своих незамужних девушек, чтобы они могли выполнить свой долг в сексуальном джихаде для своих братьев-воинов в городе, и каждый, кто не появится, почувствует на себе всю силу шариата [исламского закона]».
В начале 2014 года «джихад аль-никах» или «джихад ас-сутрах» («полевой джихад») были признаны Комитетом по ликвидации дискриминации в отношении женщин ООН «наиболее распространенными и наиболее опасными видами насилия над женщинами в Сирии, особенно там, где в основном действуют ваххабитские и такфиристские фетвы».
Шариат рекомендует
Следы «джихад аль-никах», основывающегося на понятии «временный брак», несложно обнаружить и в самом исламском вероучении. Еще при пророке Мухаммеде практика заключения недолгого брачного союза, носившая название «никах-уль-мут’а» («брак для удовольствия»), была разрешена во время длительных военных походов для поднятия боевого духа воинов Аллаха, неспособных выдержать долгую разлуку со своими супругами.
С расколом ислама на два течения, произошедшим вскоре после смерти Пророка, «никах-уль-мут’а» как форма брачных отношений сохранила свою актуальность в шиизме, однако стала горячо отрицаться суннитами. В качестве довода последние приводят хадис, переданный именитым мусульманским ученым Мухаммадом аль-Бухари и гласящий, что в день сражения в населенном иудеями оазисе Хайбар, произошедшем в 629 году, посланник Аллаха «запретил заключать временные браки /мут’а/ и употреблять в пищу мясо домашних ослов».
В XXI веке природа взяла над религиозностью суннитов верх, и в начале двухтысячных годов альтернатива шиитского брака под названием «никах-уль-мисьяр» («брак-визит») возникла и в одном из суннитских учений – салафизме, являющемся основой официальной идеологии Саудовской Аравии и большинства экстремистских и террористических организаций религиозного толка, в том числе ИГ. Произошло это 10 апреля 2006 года, когда Исламская ассамблея правоведения в Мекке выпустила фетву, разрешавшую при соблюдении ряда условий – согласия обеих сторон, благословения опекуна женщины, присутствия свидетелей и государственного брачного чиновника, – заключать брак на срок от одного дня (позднее – от одного часа) до 99 лет неограниченное количество раз.
От обычного брака, уточнял в своей программе «Шариат и жизнь» на канале Аль-Джазира один из наиболее влиятельных религиозных деятелей в суннитском исламе шейх Юсуф аль-Кардави, «такой союз отличает отсутствие обязательств». Женщина, по его словам, вступая в эти отношения, «должна отказаться [от своего права] на жилище и поддержку деньгами и согласиться на то, чтобы мужчина посещал ее и ее дом, когда он хочет, днем или ночью». Кстати сказать, в отличие от салафизма, в шиизме, заключая такой брак, мужчина выплачивают женщине свадебный подарок – «махр», являющийся своего рода финансовой подушкой безопасности.
Отсутствие ответственности сделало «никах-уль-мисьяр» хитом среди не обремененных финансами салафитов, желавших избежать пышных свадеб, но мечтавших иметь отношения, не навлекая гнева полиции нравов, а также богатых, но уже женатых арабов, для которых подобный брак, по мнению исламского судьи шейха Фахми Джарадата, «дешевый способ легально заниматься сексом без взятия на себя обещаний перед своим партнером и без нарушения предписаний ислама, запрещающих заниматься сексом вне брака».
Подвохи «праведного» брака
Манипуляции массовым сознанием в исламе – одна из ключевых многовековых проблем, порожденных доктриной о непереводимости Корана и сунны, ловко используемой современными идеологами салафизма и родственного ему ваххабизма, распадающихся на множество религиозно-экстремистских течений. Создаваемые ими толкования священных текстов, как правило, искажающие истины традиционного, «академического» ислама, легко приживаются в бедных странах со слабо развитой системой государственного регулирования религиозной сферы. А страдают в мире последователей деструктивных религиозных течений больше всего женщины.
Так, с ростом потока в некоторые страны постсоветской Центральной Азии туристов из Саудовской Аравии, успешно прививающих здесь идеи салафизма, краткосрочный союз, заключаемый исключительно ради телесного удовольствия, стали практиковать в Казахстане и Киргизии. Правда, здесь это уродливое явление предпочитают без фарисейства называть «халяльной проституцией», смысл которой заключается в том, чтобы сначала совершить религиозный обряд бракосочетания с не ожидающей подвоха девушкой, а затем, спустя день, месяц или год, сказав трижды «талак» («развод»), уступить ее из братской солидарности другу, а в лучшем случае отправить восвояси. Все по закону, все по шариату.
Кроме того, все чаще в Центральной Азии временные браки заключаются вербовщиками со своими жертвами с применением современных технических средств – мобильной связи или интернета. Для этого счастливой невесте достаточной произнести в трубку слова «я отдаю себя тебе в жены с таким-то приданным» и услышать в ответ «я принимаю». Лишь на границе с Сирией она узнает, что муж ее «пал смертью храбрых» и ей остается отправиться в женское общежитие, похожее на бордель, откуда ее заберет какой-нибудь неизвестный бородач, проведет с ней обряд бракосочетания, а когда девушка ему надоест, то передаст или продаст ее другому бородачу.
Так, по данным ЮНИСЕФ, только в лагерях и местах заключения на территории Ирака на данный момент находится 150 женщин и 350 детей – граждан Киргизии.
По словам Яна Кизилхана, психотерапевта иранского происхождения, инициировавшего в Германии создание программы спасения жертв боевиков, «нормальная» цена за женщину достигает $8-10 тыс. Статусность женщины и, соответственно, ее цена возрастает в разы, если ее муж погиб и стал так называемым шахидом, воином на пути Аллаха. Как отмечает директор казахского Центра развития межконфессиональных отношений Гульназ Раздыкова, даже если у такой женщины четверо-пятеро детей, многие мужчины стараются на ней жениться. Живут они, естественно, недолго, два–три месяца, а потом следующий мужчина захочет завоевать этот статус».
По мнению нидерландского исследователя Марион ван Сан, годами изучавшей психологический портрет женщин, по собственной воле оказавшихся в ИГ, «все они проходили довольно идентичный процесс радикализации, но для большинства из них религия была лишь видимостью – в первую очередь они искали любви».
Между тем для «Исламского государства» женщина – ценнейший ресурс. Без них, утверждает лично вызволявший живой товар из игиловского плена Ян Кизилхан, «ИГ не выжило бы как организация».
Правила комментирования
comments powered by Disqus