«Не стоит возвращаться в прошлое. Там уже никого нет» Леонид Шебаршин

Бренд Республики Казахстан в качестве государства межэтнического и межконфессионального согласия резко подешевел. Десять трупов (два последних – это скончавшиеся в больнице во второй половине воскресного дня 9 февраля) в селах Кордайского района Жамбылской области – очень тяжелая гиря на негативной чаше весов государственного имиджа. Социальные сети пугают еще больше, чем полицейские, пограничные и медицинские сводки. Если их читать долго и без перерыва на чашечку кофе или прием пищи, то странно смотреть в окно на Алматы, где никто, в смысле – ни одна нация пока еще не применяет массово огнестрельное оружие против другой...

Типовой казахстанец обладает как минимум базовым набором этнических стереотипов в отношении казахов, русских, немцев, корейцев, уйгуров, татар, чеченцев, евреев, турок или армян. Дунгане из данного ряда выпадают, поскольку являются совсем уж малым народом (около 50 тысяч в Казахстане и примерно столько же в Кыргызстане), поэтому средний житель РК знает только название данного этноса. И только южане могут добавить о дунганах про их трудолюбие, фирменные блюда национальной кухни, как ашлян-фу, как знаменитая дунганская лапша лагман, ну и еще то, что они мусульмане. Язык у дунган схож с китайским.

Другой особенностью дунган является то, что они никогда не гонялись за чиновничьими креслами и чем-то похожим. При СССР в последнем Верховном Совете был, кажется, всего один дунганин. Сейчас, безотносительно случившегося, тем более – и захотели бы, не попали бы даже в самые маленькие вагоны власти. Это качество даже после печальных событий мало кто заметил из экспертов. Но за счет своего трудового усердия, махаллинской матрицы (концентрации заработанного праведными и местами неправедными трудами, в последнем их тоже пытались обвинить), взаимовыручки, коммерческой жилки (выращенную продукцию надо же уметь продать) – обычно не бедствовали.

У дунган, несмотря на появившийся слой бизнесменов, предпринимателей, остался довольно низкий уровень урбанизации: в своем большинстве они все-таки – земледельцы, причем, выдающиеся. Бытует мнение, что дунганин рождается с тяпкой на одном конце грядки, а умирает с таким же инвентарем на другом ее конце. Т.е. представители этого народа дадут сто очков вперед таким известным огородникам и бахчеводам Казахстана, как уйгуры или узбеки, или фанатичные русские дачники старшего поколения.

Кордайский район Жамбылской области во многом уникальная административно-территориальная единица Казахстана. Он является самым восточным районом РК – за ним уже КР (Кыргызская Республика). По занимаемой площади он немногим уступает государству Ливан и при этом находится на юге от Кордайского перевала. Перевал является природной границей между евразийскими степями и, собственно, тем, что раньше мы обозначали как Средняя Азия. В Кордайском районе нет свободных земель, все заняты под растениеводством или пастбищами (мясо на горном разнотравье из данных мест высоко ценится в Алматы).

Фактически Кордайский район – это золотой зуб во рту у прокаженного. «Прокаженной» выступает Жамбылская область, где самый высокий по Казахстану уровень безработицы (в том числе сельской), маскируемый под графу «самозанятые». По катастрофичности социально-экономических показателей с Жамбылской областью может «конкурировать» только Северо-Казахстанская (СКО). Но если в СКО депопуляция и огромный удельный вес пенсионеров (русская молодежь мигрирует в Россию), то Жамбылская область накалена массовой безработицей, одним из последствий которой выступает масштабная криминализация. 

У дунган «исторически» сложные отношения с дорожной полицией (как с районной, так и с областной, которая приезжает кормиться с республиканской трассы Алматы – Бишкек под предлогом усилений и отработок). В годы казахстанского расцвета у дунган хватало доходов от овощей и торговли, чтобы люди с купюрами на кокардах не мешали их предпринимательской активности. До девальвации 2009 года в районном центре Кордай (бывшая Георгиевка) функционировали 78 АЗС, тогда как в городе Тараз (административный центр Жамбылской области) таких было 79. Девальвация 2015 года резко подорвала доходы жителей Кордайского района, а ситуация в остальной Жамбылской области стала еще хуже.

В качестве основных поводов к трагическим событиям в Кордайском районе фигурируют две версии: конфликт между водителем-дунганином и дорожными полицейскими (первая), бытовая драка, тоже привязанная к дорожному движению, между дунганами и казахами (вторая). В любом случае эпицентром массовых беспорядков стало село Масанчи, где из 13,5 тысяч жителей 90% составляют дунгане и по 5% приходится на казахов и русских. Как видно из расклада казахских «сил» в Масанчи для масштабного межэтнического конфликта мало, поэтому более трех сотен человек прибыли туда на автобусах и другом транспорте. 

Информация о драках и поджогах на этнической почве быстро выплеснулась в интернет. Полицейские чины стразу отчитались, что ситуация взята под контроль. На самом деле она продолжила ухудшаться, в ход пошло огнестрельное оружие (судя по всему, с двух сторон; полицейские заявляют, что сами они не стреляли). Помимо Масанчи погром перекинулся на населенные пункты Сортобе, Булар батыр и Аукатты. К тому времени, как силовики реально взяли ситуацию под, если уместно такое определение, «основательно припоздавший» контроль, люди уже были убиты, а десятки коммерческих помещений, домов и автомобилей сожжены.  

События в Кордайском районе обнажили много язв и проблем казахстанского общества и государства, но мы сфокусируемся на тех, которые считаем наиболее показательными и знаковыми. 

Международный резонанс 

Межэтнический конфликт в селах Кордайского района привел к тому, что тысячи дунганских женщин и детей спасались на территории Кыргызстана. Киргизские власти, к слову сказать, приняли беженцев оперативно, а вопросы по их размещению решила дунганская община этой страны. Когда вице-премьер РК, глава правительственной спецкомиссии Бердибек Сапарбаев (участвовавший даже на похоронах 47-летнего Рамзан Харсарова, убитого на пороге своего дома) обращается к дунганам с просьбой вернуться в Казахстан, мол, ситуация уже взята властями под контроль. Эти заверения по настроению схожи с сутью одного известного и грустного изречения – «как мертвому припарки», не иначе...

Провал Ассамблеи народа Казахстана

В Республике Казахстан есть такой внеконституционный орган под названием Ассамблея народа Казахстана (АНК). Статус у нее неопределенный. АНК вроде как общественная организация, однако имеет квоту на 9 мест в Мажилисе (нижняя палата парламента) при общем числе депутатов в 107 человек. Ассамблея в режиме нон-стоп устраивает песни и пляски народностей, славословит верховную власть за успехи в развитии межэтнического согласия, но, когда случаются межэтнические конфликты (в последние годы пугающе часто) – АНК сразу «отмораживается». Вреда от нее вроде мало, но и пользы опять же нет…

Как тут не вспоминить слова Данияра Ашимбаева, известного казахстанского аналитика еще в прошлом году предупреждавшего в одном из своих интервью: «Система межнациональных отношений – это ведь не просто лозунги и торжественные переодевания в национальные костюмы на мероприятиях Ассамблеи народа Казахстана, хороводы и ритуальные выступления про нашу уникальную модель.

Это в первую очередь системная политика: легализация процедуры формирования самой АНК; создание полноценного НИИ по этническим проблемам, миграции и демографии, это и переформатирование воспитательно-педагогической и медийной политики, и изучение вопроса расселения диаспор, и изучение вопросов этнической преступности. Вычленение этого блока в отдельное направление национальной политики способствовало бы снижению напряженности в этой области». 

Провал исламского духовенства

Дунгане являются мусульманами-суннитами ханафитского мазхаба, то есть полностью идентичны с казахами. Мечетей в Кордайском районе сейчас больше, чем в советские годы было школ, детских садов, публичных библиотек и домов культуры вместе взятых. Как результат, имамов и других служителей культа на душу населения достаточно много. При этом кровавое столкновение внутри мусульманской уммы они не только не остановили, но даже не смягчили. Абсолютно не видно их работы с паствой, не говоря уже о работе в обрисованном русле такой структуры (люди там получают хорошую зарплату!) как Духовное Управление Мусульман Республики Казахстан (ДУМК). 

Через запятую можно перечислить вопиющие проблемы (точнее, провалы) в сфере внутренней политики, работы полиции и судебной системы. Но остановимся на МВД.

Не хотелось бы заниматься конспирологией, оценивая работу спецслужб и МВД, а тем более областного акимата и акима (по-российски – целого губернатора) персонально… Просто вдумаемся в то, что сообщил общественности, заместитель министра МВД РК Алексей Калайчиди: расследование ведется по двум статьям Уголовного кодекса – 272 (организация и участие в массовых беспорядках) и 99 (умышленное убийство), при этом, оказывается, было изъято 2 охотничьих оружия, 2 пистолета и 54 бутылки с зажигательной смесью. Ружья, пистолеты – не удивляют. Вроде как стреляли обе стороны… Но 54 бутылки с коктейлем Молотова – это явно не у дунган, верно?

Помилуйте, но это сколько же было заготовлено этих «коктейлей», если сожгли 25 домов, 31 коммерческий объект, 41 автомобиль и еще больше полусотни бутылок осталось? И кто же это заготовил, а главное когда, и по какому такому спонтанному или заранее разработанному преступному умыслу?.. Вот ведь какой, отнюдь не риторический вопрос нарисовался, тут же подталкивающий к другому не риторическому вопросу: кто же все это в конце концов организовал, и в чем состояла конечная выгода этих пока неизвестных нам организаторов? 

Невежественные (мягко говоря) предложения

В свете случившегося хотелось бы так же отдельно остановиться на определённых всплесках общественного мнения, которые касаются неких мировоззренческих вещей. Интернет полон самых разных предложений к вопросу: а что делать, собственно, с этими дунганами? Разумеется, мы ведем речь не об адекватных (наполненных гуманизмом и здравомыслием) и сочувствующих постах, а о тех, которые примени их в реальности, то ни к чему хорошему не приведут, а мало того, станут попросту продолжением этого дикого погрома. Речь идет, например, об идее «разрушения» национального анклава.

Не будем вдаваться подробно, как это будет происходить, и целесообразен ли такой «революционный» подход в решении отдельно взятого антианклавного вопроса. Так ведь, следуя такой логике, мы неумолимо придем к борьбе против анклавности всех национальных диаспор, проживающих в РК. С такой методой, с таким «циркулем» можно (или уже надо?) где-нибудь в Костанайской, Северо-Казахстанской, Восточно-Казахстанской области, где еще встречаются населенные пункты (села) с преимущественно русско-славянским населением, тоже заходить. Или как? Или они поумнее и надежнее и полезнее дунган?

Но больше всего поражает и тревожит другое предложение, исходящее уже от явных (доморощенных) мракобесов. Звучит оно куда менее размыто по сравнению с инвективами в адрес анклавности дунган, тут уже настоящий призыв к непосредственному и безапелляционному действию – выселить их в Китай. Это про тех людей, которые проживают на территории нынешнего Кордайского района Республики Казахстан с последней трети XIX века, а нынешнее место на стыке сегодняшних Казахстана и Кыргызстана, как утверждают знатоки истории в тех же социальных сетях, им определили бии (бий – это судья, специалист традиционного права в кочевом обществе – прим.) двух казахских племен шапрашты и дулат. Это племена казахов Старшего жуза, существующие и по сей день и по-прежнему проживающие во всех южных областях РК.

А нынешние дунгане, это потомки тех самых, которые (какая-то часть) бежали из Китая после того, как китайские власти жесточайшим образом подавили их восстание во второй половине позапрошлого века. Надо сказать, что дунгане активно участвовали во многих событиях, происходивших в Китае (прежде всего в прилегающих к нынешнему Казахстану и Кыргызстану регионах, которые раньше обозначались как Восточный Туркестан – прим.) в XIX и в прошлом веке. Но, как бы то ни было, небольшая их часть навсегда осела вне границ Китая, в Казахстане и Кыргызстане.

Дунгане, как и казахи и кыргызы, воевали на фронтах Великой Отечественной войны, работали на общесоюзных стройках СССР. Сегодня они граждане Казахстана по праву рождения. Так как на каком юридическом основании их можно депортировать из государства, выдавшего им паспорта? В дунганском фольклоре есть пословица, которая в дословном переводе звучит «Помни, когда тебя кормили, а не когда били». Сейчас дунганской общине Казахстана не до этой мудрости.              

Так что же в итоге показали события конца первой декады февраля? Государственно-гражданская общность в Казахстане продвигается очень медленно, тогда как вспышки этнического национализма и мракобесия в последние годы, увы, одна ярче другой, и давайте будем честны, идут по восходящей…

Массовая безработица и низкие доходы коренного казахского населения, вкупе с примитивной националистической пропагандой, запускающей свой яд в души людей, делают общество легко поддающимся на провокации. Молодым малообразованным людям с низкими доходами реально нечего терять, из-за чего они проявляют себя в качестве взрывоопасной массы, которой кто-то очень нагло стал манипулировать. Много пишут про некую третью (чуть ли не внешний фактор) силу, но создается впечатление, что это старая сила, а вызрела она и гнездится не абы где, а прямо внутри Казахстана, имеет свое целеполагание, которое не коррелируются с привычными идеологемами власти, о том, как все спокойно и прекрасно в стране родной.

И последнее. Можно только догадываться, к чему может прийти общество, где на фоне постоянного ухудшения социально-экономических параметров идет рост таких деструктивных явлений, как, допустим, приверженность к радикальным религиозным течениям. Думаем, вряд ли мы ошибемся, если осмелимся предсказать, что эти вышеобозначенные, скажем так, идеологии могут сомкнуться и высечь очередную искру.

Рано или поздно это произойдет. То, что оно грядет – уже чувствуется. А как это будет выглядеть на деле? По всей видимости, это будет выглядеть как пережитый нами «дунганский погром», только масштабы объективно ожидаются намного грандиознее, со всеми вытекающими отсюда амоками и обстоятельствами. Имеет смысл задуматься: а все ли хотят таким образом закрыть этот своеобразный казахский гештальт? Или все же не стоит этого делать? Власти необходимо восстановить к себе хоть какое-то доверие, что автоматически означает рост и укрепление уважения со стороны своих граждан, невзирая на национальность. 

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram