Прежде всего, для меня проблема заключается не в приграничных сообществах самих по себе, а конкретно в проблеме между дунганами и казахами, возникшей в этом конкретном месте. Возможно, ей предшествует краткая история этнической напряженности в Кордае или какая-то локальная динамика, о которой я не знаю (что, конечно, важно, но составляет только один аспект проблемы).
О чем стоит подумать это, почему любая ссора так легко может перейти в конфликт между двумя этническими группами и, что еще более важно, сопровождаться ярко выраженной ненавистью и шовинизмом, что мы увидели после инцидента в Кордае. Для меня было шоком увидеть, что тысячи казахов высказали ненависть к дунганам всего в один день, включая тех, которых я знаю лично. В первый день после событий среди казахов почти не раздавалось альтернативных голосов. В последующие дни, слава Богу, число разумных мнений увеличилось.
К сожалению, наш век – это эпоха шовинизма и ненависти. Шовинизм и расизм так сильны в таких странах, Индия, Китай или США. Казахстан, конечно, нельзя сравнивать с этими странами. Фактически, официальный нарратив отчасти правдив, хотя все же больше выдает желаемое за действительное: Казахстан был более терпимым, чем многие страны мира, и различные этнические группы, более или менее, жили мирно в этой стране. Однако это не меняет того факта, как легко и быстро возрос шовинизм всего за один день.
Следовательно, настоящая проблема заключается в самом национализме (мне нравится использовать концепцию «хронической этнофилии» Юрия Слезкина для описания национальных дискурсов в Центральной Азии). В этом обширном регионе существует навязчивая идея концепции нации, и, как вы знаете, нация всегда определяется этнически. Некоторые казахи обвиняют меня в незнании истории: когда-то дунгане убивали казахов в другой географии и в совершенно ином контексте, так что это узаконивает погром дунган (мы должны четко назвать это тем, что это является – это погром).
Другие казахи обвиняли меня в неспособности понять казахов, за мой протест против шовинистического заявления, что казахи являются жертвами этого погрома, тогда как я говорил, что когда убивают человека, то убитый – это жертва, а кто убил его – убийца. Я прекрасно понимаю страдания казахов и помогаю им против китайского фашизма, но всякий раз, когда я высказываю даже небольшое несогласие с националистическими мифами, я всегда становлюсь посторонним, и только казахи могут понять казахов. Можно услышать другие оправдания этому погрому, в том числе о том, что дунгане богаче казахов, или что когда-то некоторые дунгане сожгли казахский флаг и так далее.
Это поднимает вопрос – принимает ли среднестатистический казах дунган или другие группы как равных граждан? С другой стороны, повседневная жизнь в Казахстане очень мультикультурна, и я уверен, что подавляющее большинство казахов ежедневно общаются с неказахами вполне естественно. Тем не менее, я пытаюсь подчеркнуть, что из-за логики национализма (или хронической этнофилии) в этой географии все может быть превращено в вопрос национальной чести. Порочный цикл состоит в том, что средний казах думает, что Казахстан это не родина для всех этнических групп, но в то же время обвиняет их в том, что они не рассматривают страну как родину. Кроме того, согласно этой логике, преследование казахов в Синьцзяне объяснимо – так как многие казахи не рассматривают Китай как родину.
Возможно, за исключением весьма космополитической части населения в Алматы (и даже для них в некоторой степени), любой человек здесь сначала определяется его или ее национальностью. Выхода из национальности нет. Это делает рост шовинизма для Казахстан еще более опасным, потому что границы между нациями так четко воспринимаются. Вот почему казах, который, возможно, даже не знал о существовании дунган накануне, может стать ярым шовинистом, выступающим против дунган, за один день.
В целом, я считаю, что в этом обширном регионе или в этой географии, как я говорю, гражданскую нацию построить невозможно при доминирующем национальном дискурсе. Государство обычно осторожно старается защитить этническую гармонию, но это не значит, что официальный дискурс отличается от того, во что верят фанатичные, шовинистические круги. Многие ученые, работающие над современными проблемами, все еще полагают, что советский режим был тоталитарным в том смысле, что он полностью контролировал умы людей; и марксистские идеи, понимаемые как статичные, были всемогущими и вездесущими.
Напротив, в моем собственном исследовании я утверждаю, что социалистические идеи никогда не были так распространены в Казахстане, хотя система управлялась социалистической экономикой. Привычными дискурсами для среднего человека в Центральной Азии были культ лидера, советское гражданство и патриотизм, борьба с внешним миром, дружба народов и национальные дискурсы. Некоторые политологи не могут понять, почему национализм так силен, предполагая, что национальные дискурсы возникли только после распада Советского Союза.
Напротив, в советское время национальные дискурсы уже существовали с чрезвычайно примордиалистской линзой, сосуществуя с другими дискурсами. А после распада Советского Союза остался культ лидера, слепой патриотизм и национальный дискурс. Чрезвычайно интересно, что десятилетия социалистического правления в этой стране не породили никаких традиций левой политики (потому что, как я сказал, даже при советской власти дискурс был скорее патриотическим или даже национальным, чем левым).
Дискурс дружбы народов боролся за выживание с официальным дискурсом межэтнической гармонии, но мы видим, что он задыхается под давлением национального дискурса. Когда вы определяете все на национальном уровне, пишите примордиальные национальные дискурсы даже на стенах подземных переходов, одержимы идеей национального героического чести, то почти неизбежно, что национальный дискурс однажды разрушит другие уравновешивающие силы.
Я не говорю, что альтернативой должен быть интернационализм и содействие межэтнической гармонии, потому что даже эта идея основана на неизбежном разделении мира на нации; альтернативой не является продвижение дунганского, уйгурского или чеченского национальных дискурсов для уравновешивания казахского национального дискурса. Альтернатива – начать думать за пределами национальной парадигмы, что, к сожалению, не очень вероятно в современном Казахстане.
Основные проблемы Казахстана – это коррупция, социальная несправедливость и неравенство доходов. Ни одна из этих проблем не имеет «национального» решения. Тем не менее, национальный дискурс является единственным доступным политическим дискурсом так, что такие проявления народного недовольства, как проблема многодетных матерей, могут быть легко присвоены и использованы шовинистическими кругами.
Мы видели это во время массовых акций протеста после выборов. Западные СМИ с удовольствием освещали действия небольшой группы молодых протестующих с западным образованием и либерального толка, но эта группа была настолько крошечной и не имела поддержки среди простых казахов, что шовинистам не потребовалось много времени, чтобы перехватить протест. (Один из них, Ринат Заитов, по событиям в Кордае заявил, что не видит вины казахских участников и вся вина лежит на дунганах или полиции).
На Западе в некотором роде были так впечатлены «головокружительными успехами» вестернизированной молодежи в Центральной Азии, но на самом деле этот либеральный космополитический дискурс не может заменить общенациональный дискурс и никогда не будет, потому что он не обеспечивает какого-либо решения главных проблем страны, кроме как борьбы с авторитаризмом.
Главными проблемами в этой стране являются все социальные проблемы, и нам определенно нужна более левая критика, основанная на классовой солидарности или, по крайней мере, социальной справедливости. Космополитический сегмент общества, который является странной смесью советского интернационализма и западного либерализма, всегда будет называться «манкуртским», и, подобно шовинистам, вряд ли сможет предложить решение проблемы социальной справедливости.
Нам нужно что-то больше, чем официальные заявления об межэтнической гармонии или космополитическом мышлении, чтобы решать реальные проблемы и выходить за рамки националистической парадигмы. Как я уже сказал, в наше время шовинизм ни в коем случае не является уникальным для Казахстана. Тем не менее, во многих частях мира шовинизм также создает свою левую критику, основанную на идеях социальной справедливости и равенства. Вот чего не хватает в Казахстане. Во многих странах шовинизм или фашизм уже встроен в установленный порядок, тогда как альтернативные голоса (если хотите, оппозиция) критикуют этот порядок с разной степенью успеха. В Казахстане оппозиция предлагает только более темное будущее с более радикальным шовинизмом.
В Казахстане оппозиция предлагает только более темное будущее с более радикальным шовинизмом
Другим альтернативным дискурсом, который может выходить за рамки нации, может быть дискурс мусульманской солидарности (который, конечно, не является всеобъемлющим и инклюзивным). Тот факт, что против дунганского погрома никто не заступился с точки зрения мусульманской солидарности/братства, еще раз показывает, что национальный дискурс является единственным существующим. Если такой инцидент случится в Турции, стране, которая определенно знакома с шовинизмом, то много будет высказано поддержки и проявлений солидарности мусульман, хотя шовинизм, вероятно, будет доминировать и в Турции.
Во-вторых, националистические мифы необходимо деконструировать либо казахской общественностью, либо государством, либо нами, учеными. Есть два основных националистических мифа, которые способствуют легкому росту шовинизма. Первый – это миф о том, что правительство Казахстана всегда защищает неказахов от казахов, и на самом деле именно казахи находятся под давлением со стороны полиции или государства. Это правда, что казахскоязычное население (в основном оралманы или казахи из сельской местности) по-прежнему подвергаются дискриминации в космополитических городах, таких как Алматы. Однако, помимо языковой и культурной проблемы, другого рода дискриминация, особенно целенаправленная со стороны казахского режима, не совсем очевидна.
Многие проблемы, которые шовинисты поднимают во имя защиты прав казахов, действительно являются социальными проблемами, затрагивающими каждую национальность, и это скорее проблема класса, чем проблема нации. Даже проблема дискриминации на основе языка и культуры, по сути, является классовой проблемой, как и национальной проблемой. Сегодня в каждой части мира различия между космополитическими метрополиями и «отсталыми» сельскими районами становятся все более заметными.
Даже в США, которые, предположительно, являются одной из самых гражданских наций мира, это разделение очевидно, стоит лишь посмотреть на базу поддержки Трампа. Оралманы или сельские казахи подвергаются дискриминации не только русскими в городах, но и их русскоязычными, более космополитическими соплеменниками. Вот как эта проблема также является проблемой класса. Русский язык и космополитизм представляют высокую культуру или высшие классы, тогда как казахский язык и сельские традиции представляют низшие классы.
Второй миф, который необходимо деконструировать, – это миф об историческом казахском гостеприимстве. Понятие мифа не обязательно означает, что заявленное является ложным. Скорее, это правда, что казахи были гостеприимны по отношению к другим группам. Важно то, как исторический опыт превращается в дискурсивную конструкцию и используется для определенных политических задач. Я сравниваю это с мифом об «османской толерантности». Широко признано, что османское общество было более терпимым в отношении религий, чем европейские страны. Однако люди, которые сегодня используют этот миф, часто делают это для обоснования своих нетерпимых идей.
Миф об османской толерантности становится инструментом шовинистов для оправдания или поддержки их совершенно разных мировоззрений. Точно так же миф о казахском гостеприимстве часто используется для поддержки негостеприимных идей. Существует широко распространенное мнение о том, что все другие народности Казахстана обязаны казахам, поскольку казахи приветствовали их (хотя такие народности, как дунгане, узбеки или уйгуры, не были депортированы в Казахстан. Но и депортированные народы были посланы сюда против своей воли и у казахов не было права протестовать против их депортации). Это более легкая форма высказывания о том, что все другие народы должны просто подчиняться казахам.
Государство, с другой стороны, использует этот миф для сохранения этнического мира в стране. Тем не менее, даже это косвенно предполагает, что казахи являются единственными правителями этой страны, все остальные просто гости, и по этой причине они в долгу перед казахами.
Нам не нужна история для улучшения межэтнических отношений в стране, потому что история по большей части всего лишь инструмент, который каждый использует по своему усмотрению. Нам необходимо укреплять идеи социальной справедливости и равенства вне нации и вне зависимости от исторического опыта. Другим националистическим мифом является идея о том, что казахи всегда подавлялись или подвергались дискриминации со стороны других, тогда как только казахи помогали казахам. Это исторически совершенно неточно.
Давайте посмотрим на историю голодомора. Это правда, что тысячи казахов подвергались насилию со стороны русских в Сибири, кыргызов или узбеков в Кыргызстане и в Узбекистане или просто со стороны своих соседей в Казахстане. Однако, как показывает Сара Камерон в своей книге «Голодная Степь: голод, насилие и строительство советского Казахстана», местные казахи в Сибири относились к откочевникам-казахам не иначе, хотя в книге Смагула Елубая «Одинокая юрта» пишется о том, что казахи всегда помогли другим казахам даже на грани собственного истощения от голода. В свидетельствах очевидцев о голоде такая помощь оказывалась крайне редко (что естественно для человека).
В мемуарах Нурзии Кажибаевой рассказывается, что богатый уйгур спас сотни голодающих казахов, создав центр первой помощи в Синьцзяне для бежавших казахов. Читая документы о голодных сиротах, я был весьма удивлен сухому, совершенно бесчувственному языку казахских бюрократов Деткомиссии (я не говорю о таких людях, как Турар Рыскулов). с другой стороны, есть свидетельства русского чиновника из Москвы Савченко, который боролся с этими бесчувственными бюрократами, чтобы спасти казахских детей.
В заключение, хочу сказать, что проблема заключается не в казахстанско-дунганском конфликте. Если такая хроническая этнофилия продолжит доминировать в стране и не появятся альтернативные политические дискурсы, через несколько месяцев это будут уйгуры, потом месхетинцы, потом узбеки. Совсем недавно был конфликт между армянами и казахами в Караганде. Прямо сейчас этот погром подвергается критике со стороны иностранцев, и все больше космополитических казахов поддерживают межэтническую гармонию. Но такие комментарии, как мои, в частности, могут быть использованы для пропаганды того, что весь мир настроен против казахов, а космополитизм – это проявление манкуртов или худших предателей. Такова простая логика шовинизма везде.
Возможно, вы помните, как даже на Олжаса Сулейманова напали из-за его космополитических взглядов. Вот почему единственным выходом является появление альтернативных дискурсов среди самих казахов и казахстанцев за пределами национальной (и космополитической) парадигмы. И я думаю, что есть еще один источник шовинизма в этой стране. Поскольку в Казахстане нет недавнего опыта серьезного этнического конфликта, многие казахи просто не знают, что говорят, они не понимают возможных последствий такой ненависти. Если они столкнутся с настоящим этническим конфликтом, то поймут, но будет слишком поздно.
Правила комментирования
comments powered by Disqus