Блокпосты разделяют сёла, но не гарантируют безопасности
«Можно построить высокие заборы и быть врагами. А можно и без заборов оставаться друзьями». Этот голос из зала, прозвучавший на недавней международной конференции в Бишкеке, где обсудили всё сильнее и сильнее завязывающийся узел конфликтов в приграничных районах Кыргызстана, Таджикистана и Узбекистана, по сути выразил главный вывод, содержавшийся в выступлениях всех учёных, исследующих ситуацию в приграничье и приглашённых на конференцию поделиться своим видением.
Мероприятие организовал Институт исследований горных сообществ Высшей школы развития Университета Центральной Азии (УЦА) при поддержке правительства Британии. Прибыли исследователи из Великобритании, Германии, Грузии, Узбекистана, Таджикистана, Китая. Результатами пристального изучения ситуации в конфликтных районах поделились и молодые учёные названного института УЦА, и второго научного подразделения этого университета — Института государственного управления и политики.
В этом году у УЦА, больше знакомого многим из нас как университет Ага Хана, юбилей: ровно 20 лет назад президенты трёх стран — Кыргызстана, Таджикистана, Казахстана и Его Высочества Ага Хана подписали договор об учреждении университета. Судя по розданным участникам конференции исследовательским отчётам и аналитическим запискам, молодые учёные университета — частые гости в сёлах по обе стороны границы Кыргызстана с Таджикистаном и Узбекистаном. Причём изучают их проблемы во всех аспектах: за счёт чего живёт — точнее, выживает, там народ, в каком состоянии сельское хозяйство, транспортное сообщение, медицинское обслуживание, как повлияли споры из-за воды реки Исфары на растительность по её берегам…
По вторникам жители кыргызских сёл отправляются на рынок сухофруктов в таджикский Сурх
Одна из этих исследовательниц — Асель Мурзакулова. Она побывала и в узбекских Султанабаде и Карасу, и в таджикских Исфаре, Ворухе, Чор кишлаке, Лакконе, Сурхе, и в кыргызских Аксае, Достуке, Кара-Баке, Самаркандеке и многих других населённых пунктах. В одном из своих исследований она подробно описывает, как складывались в советское время отношения между сёлами Достук Баткенского района и Чор кишлак джамоата Сурх и что стало с ними теперь.
«Ваш мобильный телефон будет в большом затруднении, определяя геолокацию в приграничных сёлах по периметру границы между Кыргызстаном и Таджикистаном, — пишет Асель. — В ещё большем затруднении находятся местные жители. «Посмотри: карта гугл показывает, что я нахожусь в Таджикистане! Почему даётся неправильная информация? Это Кыргызстан, здесь земля моих предков!» — возмущается житель Достука Нурбек».
…по четвергам жители таджикских сёл приезжают на скотный рынок в кыргызский Кара-Бак.
… Попытки определить права собственности на землю предпринимались в этих краях и в советское время, размышляет Асель. Например, в 1989 году после крупного противостояния между сообществами Ворух, Чорку, Ходжа-Ло (колхоз «Правда»), с одной стороны, и Ак-Сай, Ак-Татыр, Самаркандек («100-летие Ленина») — с другой, правительства союзных республик предприняли попытку определить линию границы на основе фактического землепользования.
Однако эта инициатива провалилась, как и предыдущие попытки двусторонних согласительных комиссий, которые к 1989 году созывались 16 раз. Долгосрочная аренда земель, которая стала активно практиковаться между колхозами с введением в эксплуатацию крупных ирригационных систем и объектов, привела к половинчатой легитимности территориальных решений между союзными республиками.
Например, ни одно из решений территориальных согласительных комиссий не было совместно ратифицировано обеими сторонами: верховными советами Киргизской и Таджикской ССР. Центральные власти дистанцировались от принятия окончательного решения в межреспубликанских территориальных спорах. В итоге мы получили то, что имеем сегодня: возникло множество спорных участков и нейтральных зон, ставших предметом межгосударственных переговоров.
Асель Мурзакулова: «Добрососедство традиционно являлось залогом безопасной жизни. Но сегодня жители сёл по обе стороны границы стоят перед дилеммой: быть гражданином или добрым соседом. Иногда это трагедия…»
Сёла Достук и Чор кишлак населены в основном потомками кыпчаков Кокандского ханства. Крах Советского Союза и образование суверенных государств поначалу мало отразились на связях между ними. Как и прежде, кыргызские чабаны брали на летний выпас скот таджикских соседей, поскольку у тех не имелось собственных пастбищ. Как и раньше, достукцам было удобнее обращаться к врачам из Чор кишлака, расположенного в 100 метрах, и Исфары (10 км), нежели ехать за 25 километров в Кара-Бак или за 30 — в Баткен. Единственная дорога, по которой они могли добраться до районного и областного центров, пролегала через территорию Таджикистана. Достук представлял собой пени-анклав — территорию, доступ к которой возможен только через земли соседнего государства.
Помимо автодороги, Достук был широко интегрирован в инфраструктуру соседней республики — например, вплоть до 2003 года подключён к таджикским электролиниям. Включённость села в инфраструктуру Таджикистана и выгодное географическое расположение сделали село местом процветания приграничной торговли в обход пограничных ККП. Здесь открыли 3 стационарные АЗС, 30 точек продажи бензина, построили несколько складов для перепродажи строительных материалов. Для населения приграничья Достук стал чем-то вроде свободной экономической зоны, где можно было с наименьшей наценкой закупить необходимые товары и заправить топливо по пути в районный центр — Исфару.
Местными властями же он рассматривался как оплот контрабанды, хотя фактически заправка бензина в соседней стране не является контрабандой. Тем не менее власти закрывали глаза на либеральный экономический режим Достука, поскольку он устраивал всех: достукцы имели возможность заработать, жители Исфаринского района Таджикистана — выгодно залить бензин и купить дешёвые китайские товары.
Долгое время Достук и для Бишкека, и для Душанбе оставался малозаметной точкой на кыргызско-таджикской границе, анализирует Асель. Это продолжалось до тех пор, пока власти обеих республик не осознали, что село является важной точкой в головоломке локаций и национальной безопасности. По территории Достука проходят два километра стратегической трассы Исфара — Чорку — Ворух. Значение этого отрезка резко возросло в связи с укреплением границ и сезонными конфликтами между жителями соседних сёл Чорку и Кок-Таш, Ворух и Ак-Сай.
Таджикистан начал строительство объездной дороги и нового моста через реку Исфару, Кыргызстан в свою очередь проложил новую гравийную дорогу от Достука к ближайшему селу аймака Кызыл-Бель, параллельно установил близ села пограничную заставу. В итоге пограничный режим вокруг Достука стал усиливаться, вслед за этим возросло и число конфликтов. В 2014 году по обе стороны, связывающие село с Таджикистаном, установили пограничные посты. Совместное кладбище перестало использоваться жителями Чор кишлака, для которого власти установили новое место для погребения усопших.
Самый большой удар по экономическому благополучию Достука нанесло строительство объездной дороги и нового моста. Фактически произошла его блокада, и местные жители лишились основного источника существования. Машины с таджикскими номерами перестали заезжать в село, люди также оказались отрезаны от инфраструктуры Таджикистана, начался массовый отток на заработки в Россию. Экономическая депрессия усугубилась действиями властей Кыргызстана, решившими сократить школьные классы, в которых не набиралось 15 учащихся. Из-за этого семьи учеников, классы которых закрыли из-за неукомплектованности, оказались вынуждены переехать в центральные сёла аймака Кара-Бак и в Баткен.
Что происходит сегодня в приграничье? Бишкек, как и Душанбе, далеки от Достука и Чор кишлака, и люди выстраивают отношения так, как считают нужным, делится наблюдениями Асель Мурзакулова. С 2009 года в Кыргызстане введён мораторий на аренду пастбищ или их использование иностранными гражданами. Это привело к массовому забою скота на таджикской стороне и переходу на стойловое содержание, что в свою очередь вызвало рост цен на корма. Кыргызские чабаны всё равно берутся выпасать скот соседей, но выдают его за свой.
Однако этому препятствуют пастбищные комитеты. Хотя совместное использование пастбищ при соответствующей договорённости принесло бы дополнительные поступления в местный бюджет. Бишкек настаивает на подписании межгосударственного соглашения, Душанбе же на это не идёт, поскольку считает вопрос принадлежности пастбищ открытым.
…Власти Таджикистана неформально запретили своим врачам оказывать услуги жителям соседних кыргызских сёл, точно так же кыргызская сторона не приветствует обращение своих граждан к врачам на таджикской территории. Но достукцы всё равно отправляются в Чор кишлак, потому что в ФАПе, построенном в их селе с помощью международных организаций, есть только медсестра.
Жители приграничья рассказывали Асель и её коллегам о случаях, когда местные медсёстры отказывались делать им уколы по назначениям таджикских врачей. Кроме того, результаты анализов, сделанных на территории Таджикистана, не признаются в больницах Баткена и народу приходится сдавать их повторно. Однако чем дальше от границы, тем менее важным становится происхождение анализов.
По инициативе учителей начальных классов в школе села Достук введён внеклассный час «Ынтымак». На этом уроке ребята вместе с учителями размышляют о том, насколько важно согласие между достукцами и чор-кишлакцами — ценность, которой на протяжении веков следовали жители двух сёл.
Достук — село с исламскими корнями, уходящими в глубокую историю. Давным-давно оно называлось Ажы Кара-Бак (как известно, ажы — это человек, совершивший паломничество в Мекку). Во времена Кокандского ханства (XVII век) там заложили мужское медресе. На месте этого медресе достукцы построили методом ашара мечеть, но на пятничный намаз она не вмещает всех верующих, и люди отправляются в мечеть Чор кишлака.
Своё нынешнее название — Достук, что означает «дружба», село получило в 2014 году. А до этого оно называлось Суу-Бою Кара-Бак. Переименовать в Достук предложили районные власти, предполагая, что таким образом они внесут лад и мир в отношения между приграничными сёлами. «Сегодня это название вызывает иронию у жителей села, переживших за короткий срок периоды и процветания, и глубокой стагнации, когда за словами властей о дружбе и сотрудничестве может следовать кардинально противоположная практика», — пишет Асель Мурзакулова. Аргумент о скорейшей делимитации и демаркации границы всё чаще звучит в качестве золотого условия решения всех споров и конфликтов приграничья, который автоматически приведёт к «миру». Однако пример Достука и Чор кишлака показывает, что разрыв традиционных связей и взаимозависимости приграничья влечёт стагнацию там, где есть все условия для процветания.
Новая дорога, проложенная через огород сельчанина для доступа к полям жителей Достука после появления пограничных постов.
Согласен с исследовательницей прилетевший на конференцию из Ташкента учёный-политолог Фархад Талипов, возглавляющий негосударственный исследовательский институт Bilim carvoni. «…Были границы республиканскими, но после распада СССР они в одночасье стали межгосударственными. Если раньше люди по нескольку раз в день пересекали их, то сейчас это стало невозможным, отрезаны пути к источникам существования.
Поэтому рассматривать границу как важнейший фактор безопасности уже не следует», — рассуждает узбекский учёный. У Европы вопрос границ был еще более запутанным, учитывая многочисленные завоевательские войны, а также Первую и Вторую мировые войны, за развязывание которых она несёт ответственность, говорит Фархад Талипов. Тем не менее она смогла решить проблему, создав Шенгенскую визу и открыв границы. Это уникальный, идеальный пример решения задачи о границах, убеждён учёный.
Аргумент о скорейшей делимитации и демаркации границы всё чаще звучит в качестве золотого условия решения всех споров и конфликтов приграничья, который автоматически приведёт к «миру». Однако пример Достука и Чор кишлака показывает, что разрыв традиционных связей и взаимозависимости приграничья влечёт стагнацию там, где есть все условия для процветания.
Трой Стернберг — географ, путешественник и доктор философии из Оксфордского университета ездит по всему миру, изучая пустыни — регионы с экстремальными условиями существования. Провёл многочисленные исследования в разных точках планеты, отвечая на вопрос: как выжить там человеку и в то же время не нарушить баланс с природой. Одним из объектов его исследования, в частности, была пустыня Гоби в Монголии, где канадская компания Ivanhoe Mines добывает золото и медь из месторождения Ою Толгой. Троя Стернберга пригласили на конференцию, чтобы поделился мнением, как разрешаются конфликты, возникающие между инвесторами, вторгающимися в вековую среду обитания человека, и местным населением.
«Центральноазиатские исследователи говорят, что их регион, то есть Центральная Азия, очень конфликтный. Но я знаю, что Ближний Восток и Персидский залив — ещё более конфликтны, — говорит Трой Стернберг. — Не менее взрывоопасна Центральная Америка, народы которой требуют возмещения ущерба за использование природных ресурсов. Центральная Америка — это не песок, не безлюдная пустыня, это джунгли. Проложить через них трубопроводы сложно — они затрагивают интересы местного населения… Тем не менее даже в самых сложных случаях возможно найти решение».
Один из участников конференции задал Трою Стернбергу вопрос: как удалось канадским инвесторам договориться с пастухами пустыни Гоби, протестовавшими против разработки золотомедного месторождения, заборы вокруг которого перекрыли традиционные пути скота к водопою. Кроме того, на добычу уходит более миллиарда галлонов воды в месяц, что истощает и без того скудные запасы воды в пустыне. «В Монголии инвесторы говорили напрямую с пастухами», — ответил британский учёный и посоветовал сделать и в Кыргызстане так, чтобы, к примеру, китайские инвесторы участвовали в переговорах с населением.
Директор расположенного в Урумчи Института центральноазиатского регионального экономического сотрудничества (CAREC Institute) Искандар Абдуллаев по профессии, как он сказал, водник. Но поскольку у нас в регионе тесно переплетены споры и о воде, и о земле, он говорил обо всём клубке проблем. По сравнению с 1960-ми годами запасы воды на человека в Центральной Азии уменьшились в три раза. Но мы потребляем её гораздо больше, чем в других районах Земли, хотя очевидно, что уже не сможем «купаться в своей воде на полях». Директор CAREC Institute советует структурировать проблемы — вода, земли, границы… — и решать их отдельно.
…»Я был свидетелем встречи делегаций двух стран, — рассказал Искандар Абдуллаев. — Их разговор начался не с того, как будем строить отношения, а с того, что в таком-то населённом пункте на человека приходится 15 литров воды, и весь день ушёл на споры о том, как делить воду». В этом ярком примере отчасти содержится ответ на вопрос, почему три республики — Кыргызстан, Таджикистан, Узбекистан никак не могут договориться о границе
Правила комментирования
comments powered by Disqus