Политические тонкости двуязычия
Одним из отличительных признаков политики является ее дискурсивный характер. Большинство политических действий по своей форме являются речевыми актами. Взаимосвязь языка и политики обусловлена в первую очередь тем, что функционирование и существование любого вида политической системы не может реализовываться без коммуникации. Исходя из этого, нами в свое время был проведен политико-лингвистический анализ характера функционирования казахского языка в политической коммуникации. В данном исследовании нами были использованы подходы семантики, синтактики и прагматики. В ходе проведенного анализа выяснилось, что казахскоязычная часть выступлений государственных деятелей перед народом по смысловому контексту несколько отличается от русскоязычных обращений.
Любой знак функционирует в трехмерном пространстве, измерениями которого являются синтактика (синтаксис), семантика и прагматика. Эти измерения можно представить в виде семантического треугольника Г. Фреге, углами которого являются денотат (предмет, факт, явление носящие имя), имя и смысл (отношение к предмету, носящему имя). При анализе казахскоязычного политического дискурса, казахской политической лексики мы основывались на диадичной модели знака Ф. де Соссюра, которое общепринято в современной лингвистике и представляется соотношением означающего и означаемого.
Напомним, что «означающее» – это звуковой, акустический образ слова. Означаемое же – это понятие, или смысл акустического образа слова. Значение слова – отношение между означающим и означаемым. Касательно тематики нашего исследования «означаемое» мы рассматривали как социально-политический контекст слова.
Сначала на основе контент-анализа анализировались выступления первых лиц нашей государственной власти. Затем в рамках вышеупомянутых семиотических подходов (семантического треугольника Г. Фреге, модели знака Ф. де Соссюра) производился «качественный» анализ смысловой направленности, вычлененных таким образом, смысловых единиц. При этом глубинный смысл (замысел) казахскоязычной политической коммуникации выявлялся с использованием методов прагматики.
В итоге выяснилось, что казахскоязычные тексты в большинстве своем ориентируются не на аргументационное обоснование деятельности государственных деятелей, а на мобилизацию поддержки через апелляцию к эмоциональной базе казахскоязычной аудитории слушателей. То есть в казахскоязычных политических обращениях власти приводится довольно скудная информация о реализуемых социально-экономических программах, их статистической стороне.
В казахскоязычном политическом дискурсе апеллируют в основном к патриотическим чувствам казахскоязычной аудитории. Смысл обращения при этом конденсируется вокруг развития толерантности, единства казахского народа, заручаются посредством этого поддержкой широкого круга его представителей. Тем самым власть попросту эксплуатирует национальные чувства казахского народа. В казахскоязычной части официальных выступлений часто подразумевается казахская государственность, казахский народ, что есть ничто иное, как апелляция к национальному самосознанию казахов, их ответственности за сохранение государственности, стабильности в межэтнической сфере, консолидирующей роли. Во многих официальных казахскоязычных выступлениях нередко употребляется термин «тәуелсіздік» (независимость).
В то время как в русскоязычной части этих выступлений очень редко используется термин «независимость». При этом тут (если вычленять смысловую компоненту семантического треугольника «независимость») подразумевается независимость казахской нации и сразу же следует обращение на казахском языке, адресованное к казахскому народу.
Социально-экономические прагматические вопросы в большинстве своем рассматриваются в русскоязычной части разных официальных выступлений, не затрагивая вопросы национальной государственности. В казахскоязычном же тексте социально-экономическому аспекту посвящаются обычно всего несколько предложений. Более того, в казахскоязычной части выступлений, которая по своему объему гораздо меньше, чем русскоязычная часть довольно обширно (учитывая объем казахскоязычного выступления) призывается соблюдать единство, любить независимый Казахстан, быть толерантным.
Даже вступительные казахскоязычные и русскоязычные обращения отличаются друг от друга. Если на русском в обращении используются официальный подход, например, «уважаемые члены Ассамблеи! дорогие гости!», то в казахском варианте говорится более теплее и доверительнее: «Құрметті отандастар! Ардақты ағайын!», то есть: «Уважаемые соотечественники! Дорогие братья!».
После использованного прагматического подхода и семантического компонентного анализа ключевых терминов выступлений первых лиц нашего государства стал очевиден тот факт, что в политической коммуникации Казахстана существует разрыв между содержанием казахскоязычного и русскоязычного политического дискурса, так как идет искусственная линия огорожения от русскоязычной аудитории. Следует отметить, что дискурс политика является артикуляцией, рациональным воспроизведением требований, чаяний народа. Поэтому в политическом дискурсе апеллируют к детальному освещению реализуемых социально-экономических мер, аргументационному обоснованию общей государственной политики.
Как мы указали ранее, такой характер в большей мере присущ русскоязычному политическому дискурсу в Казахстане. Апеллирование такими же категориями как независимость, национальное строительство, присущее казахскоязычному политическому дискурсу, является, по сути, ориентацией на национальное самосознание казахского народа.
Данные феномены говорят о том, что характер казахскоязычной политической коммуникации носит виртуальный, однонаправленный характер. Анализ структуры политических обращений представителей казахстанской правящей власти к населению выявляет практическое отсутствие в них эффекта обратной связи, как с населением, так с реальностью. Особенно это находит отражение в массе проектов, которые периодически выдвигает наша власть как содержание политической коммуникации.
Иначе говоря, в Казахстане казахскоязычная политическая коммуникация представляет собою такой вид политической рекламы, которая в своем содержании практически не содержит реальных элементов. Вместе с тем для того, чтобы коммуникация состоялась необходимо, чтобы объект информационного воздействия воспринимал, был согласен с содержанием информационной передачи. В этом аспекте предназначение политического дискурса – не просто «описать (то есть, не референция), а убедить, пробудив в адресате намерения, дать почву для убеждения и побудить к действию».
Политический дискурс, политическая коммуникация только тогда считается состоявшейся, когда адресуемая информация находит обработку (поддержку, одобрение, неприятие с внесением корректив) и возвращается обратно к адресанту политической информации.
Всего этого в казахскоязычной политической коммуникации Казахстана мало наблюдается. Здесь адресат, также как и текст, обращенный к нему, – виртуальны. В данном случае мы имеем дело с монологической моделью политической коммуникации, когда информация имеет одну направленность. В принципе это свойственно для современной политики, когда политические деятели стремятся общаться с населением не напрямую, а посредством СМИ, когда имеют возможность выгодно преподнести себя, «продать».
В США эта технология политической коммуникации приняла форму рыночно-ориентированной рекламной коммуникации. Но при этом эти политики стремятся к тому, чтобы их образ, обещания находили отражение в реальности, чего нет у казахстанских политиков.
В этом плане казахскоязычная политическая коммуникация носит всего-навсего характер языковой игры. Поднимаются темы на уровне словесной эквилибристики в виде необходимости развития казахского языка, роли казахского этноса, как консолидирующего ядра казахстанской нации и т.д., которые остаются на уровне словесной реализации. Вопрос об уровне развития казахского языка на протяжении всех этих лет периодически поднимается, не обретая в полной мере своей реализации.
Данное обстоятельство лишний раз показывает, что власти заинтересованы не в действительном решении языковой проблемы, а скорее в постоянном поддержании негативного напряжения вокруг нее, чтобы иметь возможность в любой момент использовать мобилизационный потенциал этого мощного фактора. Таким образом, казахскоязычный политический дискурс имеет ярко выраженный аксиологический характер. В отличие от русскоязычного политического дискурса, который в большей мере ориентирован на информационную, прагматическую составляющую. Другими словами, преимущественно в русскоязычной политической коммуникации власть ищет рациональную легитимацию своей деятельности…
Правила комментирования
comments powered by Disqus