После предложения Министерства юстиции ввести штрафы за неиспользование узбекского языка в госучреждениях социальные сети «взорвались». Проект документа подготовлен исключительно для должностных лиц, он никак не затрагивает интересы обычных граждан, но снова запустил долгие споры об официальных статусах других языков.

Специалист по туризму в Центральной Азии и наш новый автор Максим Новицкий проанализировал положение «других» языков Узбекистана и сравнил подход к языковой политике в разных странах. Стоит ли давать официальный статус, например, русскому? Оказывается, у этого есть довольно много плюсов.

Возрождение узбекского языка

Последние несколько лет Узбекистан движется вперед по пути реформ и нововведений. Равенство национальностей, религиозная толерантность и другие демократические ценности по умолчанию применимы к большинству новых законопроектов. При этом с каждым годом укрепляется значение государственного языка — узбекского. И это правильно — государственному языку в стране должен быть дан высший статус.

В 2016 году создан Ташкентский Государственный университет узбекского языка и литературы имени Алишера Навои, который сегодня — главный регулирующий институт узбекского языка. 21 октября 2019 года вышел указ президента «О мерах по кардинальному повышению роли и авторитета узбекского языка в качестве государственного языка», четвертый пункт которого, помимо прочего, выделяет следующее:

«Создание равных возможностей для развития языков всех наций и национальностей, проживающих на территории нашей страны, создание благоприятных условий для изучения ими государственного языка».

Есть надежда, что «благоприятные условия для изучения государственного языка» не будут включать системы штрафов и наказаний тем, кто по каким-либо причинам еще его не выучил. Хочется верить, что изучение узбекского будет действительно поощряться, так как в прошлые годы государство уделяло недостаточно внимания этому вопросу.

Указ от 21 октября 2019 года также предписывает создать Департамент по развитию государственного языка.

В связи с этим становится понятно, что делаются реальные шаги по развитию и унификации современного устного и письменного узбекского языка, и отныне ему обеспечена поддержка на высшем уровне. Теперь от нового университета и нового департамента зависит дальнейшее продвижение в этой много лет не совершенствовавшейся сфере: оптимизация узбекского словаря, выпуск новых учебников и пособий, подготовка преподавателей и филологов, специализирующихся на узбекском языке, утверждение и ввод в употребление новых конструкций и фраз.

Эти же новые организации теперь, очевидно, разберутся и с вопросом, который мучает всех нас с 1993 года: все-таки кириллица или латиница? У обоих вариантов современного узбекского алфавита много сторонников. Возможно, помог бы референдум. А может быть, Департамент по развитию государственного языка примет решение самостоятельно.  

В любом случае с узбекским языком все более или менее прояснилось: его ждет завидное для других языков республики будущее — разработка, упорядочивание, укрепление. Граждане, владеющие государственным языком, уже имеют значительные преимущества перед другими лицами — могут занимать государственные посты и продвигаться по работе. Они везде видят документы, обращения и вывески на родном языке, на родном же языке читают уведомления от мобильных операторов, смотрят по телевизору заседания правительства. К нововведенным узбекским словам и терминам они постепенно привыкнут и будут жить долго и счастливо.

А как быть всем остальным гражданам Узбекистана, диаспорам, национальным меньшинствам? Наконец, всем тем, кто не одно десятилетие жил и разговаривал здесь на русском, таджикском, казахском, татарском и т. д.? Как быть жителям русскоговорящего Ташкента, самого большого и многонационального города республики?

Вы можете ответить, что остальных граждан ничтожно мало по сравнению с титульной нацией. А значит, об их нуждах можно подумать и позже. Но, во-первых, их не так уж и мало. Во-вторых, они играли и играют важную роль в жизни страны. Например, многие отрасли по сей день немыслимы без широкого использования русского языка.

В-третьих, они не виноваты, что расклад сложился количественно не в их пользу.

В-четвертых, все чаще им приходится слышать, что они когда-то «завоевали эту страну». Но ведь они лично никого не завоевывали. Их родители никого не завоевывали. Их деды никого не завоевывали (разве что плечом к плечу с узбеками, казахами, таджиками и другими защищали в 1941—1945 годах свою общую большую родину). Никто ведь сейчас не винит современных немцев в событиях более чем 70-летней давности. Или было бы странно обвинять современных монголов, что их предок Чингисхан прошел ту территорию нашей республики с огнем и мечом. А Россия продала Аляску, Великобритания колонизировала Индию, Наполеон завоевал половину Европы. Мало ли было событий в прошлые века?! Просто не нужно сейчас повторять тех ошибок.

В пятых, самое главное — то, что они не уехали за почти 30 лет независимости, означает, что они хотят жить в Узбекистане. И если они русские, корейцы, немцы или украинцы, это вовсе не значит, что их родина — Россия, Корея, Германия или Украина. Нет, они свои — узбекистанцы. Они хотят трудиться и творить для этой страны, стремятся быть полноправными членами общества, вносить свой вклад в развитие государства. Но при этом хотели бы видеть свои родные языки в своем окружении. Не хотят чувствовать себя людьми второсортными, брошенными на произвол судьбы.

Родной язык, родная речь — как много этим сказано! Разве не справедливо просить у своей страны за свой родной язык? Все эти «нетитульные» граждане любят Узбекистан ничуть не меньше, чем титульная нация, ищут любой повод гордиться своей страной. Вспомните, например, победы наших спортсменов — вне зависимости от национальностей и языков общения узбекистанцы радовались этим победам все вместе.

С годами поводов для гордости становится больше и больше, но языковый вопрос продолжает висеть над национальными меньшинствами дамокловым мечом. И они постепенно уезжают — не думайте, что с радостью. На чужбине они потом еще долго тоскуют по своей солнечной родине, но вернуться не могут. Один из главных факторов, почему они не возвращаются, — не видят никакого прогресса в отношении своих языков в Узбекистане, а наблюдают только их регресс.    

Статус «других» языков в Узбекистане

Теперь давайте посмотрим, как сегодня обстоят дела с крупнейшими негосударственными языками Узбекистана. Невозможно опубликовать точные цифры, поскольку перепись населения не проводилась много лет, но в общих чертах картина видна.

Русский язык

Официально: имел статус государственного языка Узбекской ССР. После независимости приобрел статус языка межнационального общения. В настоящее время лишился даже этого статуса.

Фактически: один из шести языков ООН, один из двух языков ШОС, входит в десятку самых распространенных языков мира. Русским языком в той или иной степени владеет не менее 50 процентов населения нашей республики. Кроме того, русский язык «лингва-франка» — основной международный язык коммуникации, торговли и туризма между странами СНГ. 

Таджикский, казахский, татарский языки

Официально: не имели и не имеют никакого официального статуса в Узбекистане.

Фактически: 5—7 процентов населения страны — этнические таджики, однако таджикским языком владеет до 30 процентов населения Узбекистана. На сегодняшний день таджикская диаспора — самая многочисленная в стране.

В настоящее время в республике проживает приблизительно 800 тысяч этнических казахов.

Татарская диаспора Узбекистана составляет не менее 200 тысяч человек.

Впечатляет, не правда ли?

Кроме того, есть еще и хорезмский язык (он же «огузский диалект», изрядно отличающийся от литературного узбекского языка и имеющий много общего с туркменским). Этот язык широко используется в Хорезмской области, но не имеет никакого официального статуса. Сложно точно сказать, сколько человек на нем говорит, но население Хорезма сегодня — более пяти процентов от населения Узбекистана.

Единственный язык, задокументированный в нашем законодательстве, помимо узбекского, и имеющий официальный статус, — каракалпакский. При этом численность населения Каракалпакстана составляет менее шести процентов от общего населения Узбекистана. По какой причине каракалпакский язык получил такую привилегию над языками с бóльшим количеством носителей и с большей мировой распространенностью — остается загадкой.

Как этот вопрос решается в других странах

Бельгия

• Нидерландоязычное (фламандское) сообщество — около 73 процентов населения;
• Франкоязычное сообщество — около 26 процентов населения;
• Немецкоязычное сообщество — менее одного процента населения.

Государственные языки: нидерландский, французский и немецкий.

В парламенте Бельгии учтены интересы всех трех языковых сообществ.

Палата Представителей (нижняя палата), всего 150 мест, из них:

• Фламандское сообщество — 79 мест;
• Франкоязычное сообщество — 49 мест;
• Двуязычный столичный регион — 22 места. 

Сенат (верхняя палата), 50 из 60 представителей избираются, исходя из интересов языковых сообществ:

• Фламандское сообщество — 29 представителей;
• Франкоязычное сообщество — 20 представителей;
• Немецкоязычное сообщество — 1 представитель.

Швейцария

• Немецкоязычное сообщество — около 64 процентов населения;
• Франкоязычное сообщество — около 20 процентов населения;
• Италоязычное сообщество — около 7 процентов населения;
• Романшское (ретороманское) сообщество — менее одного процента населения. 

Государственные языки: немецкий, французский, итальянский, ретороманский.

Парламент Швейцарии формируется избранными представителями из 26 кантонов (областей) страны. Некоторые кантоны только немецкоязычные, некоторые франкоязычные и один италоязычный. Также есть и двуязычные кантоны, а в одном из кантонов говорят на трех языках, включая ретороманский. Следовательно, в парламенте Швейцарии учтены интересы всех четырех основных языковых групп.

Сингапур

• Китайское сообщество — около 76 процентов населения;
• Малайское сообщество — около 15 процентов населения (при этом малайский язык исторически считается национальным языком Сингапура, гимн Сингапура поется именно на нем);
• Индийское сообщество (индийцы, тамилы и др.) — около 7 процентов населения;
• Примерно 37 процентов населения владеют английским языком в качестве основного, более 70 процентов в той или иной степени говорят на английском.

Государственные языки: малайский, китайский, тамильский, английский.

Парламент Сингапура однопалатный. Большинство депутатов избираются по округам. Чтобы стать депутатом, достаточно иметь гражданство Сингапура и владеть любым из четырех государственных языков. Таким образом, все языковые группы защищены и представлены в парламенте. В Сингапуре уличные вывески, названия государственных заведений, меню в ресторанах и т. д. в большинстве случаев пишутся на всех четырех государственных языках (два из которых — мировые языки, что значительно облегчает туристам и гостям страны пребывание и ориентирование в Сингапуре).

США (нет единого государственного языка)

Интересный языковый принцип избрали США — несмотря на распространенный стереотип, там нет единого государственного языка. Каждый штат регулирует языковую политику, исходя из своего национального состава. Например, параллельно с английским в штате Нью-Мексико официальный язык испанский, в штате Гавайи — гавайский, а в штате Луизиана — французский.

Вы можете возразить, что нам далеко до Бельгии, Швейцарии, Сингапура и США с их уровнем жизни, мощной экономикой и тщательно продуманной социальной политикой. Хорошо, тогда давайте посмотрим на Индию, чья колониальная история несколько напоминает историю Узбекистана.

Индия

Государственные языки: хинди и английский.

Однако в каждом штате Индии есть дополнительный официальный язык (или несколько языков). Эти дополнительные языки используются в региональных СМИ и повседневном общении. Официальный список дополнительных региональных языков включает в себя 22 языка, все они могут использоваться правительствами индийских штатов для различных административных целей.

При этом английский язык продолжает оставаться популярным и влиятельным средством связи в государственном управлении и бизнесе Индии, является ее основным языком общения с внешним миром.

Хороший подход, все довольны: и индийцы, говорящие на хинди и английском, и потомки английских переселенцев, и все национальные меньшинства, у которых насчитали дополнительно 22 языка и заботливо придали им региональный официальный статус.

Противоположный подход к языковой политике на примере Турции и Сингапура

Давайте сравним методы проведения языковой политики двух великих реформаторов XX века — Мустафы Кемаля Ататюрка и Ли Куан Ю. И попробуем проанализировать, к чему они привели в обоих случаях.

Оба национальных лидера, Ататюрк в Турции и Ли Куан Ю в Сингапуре, колоссально продвинули свои государства вперед. Они были настоящими патриотами, и их многочисленные заслуги по достоинству оценены как внутри этих государств, так и мировым сообществом. Реформы Ататюрка и Ли Куан Ю были во многом схожими: оба избавили свои страны от монархического прошлого, оба старались построить современное демократическое государство, поднять национальную экономику до мирового уровня, оба были ориентированы в этом на развитые страны Запада. Оба лидера уделяли большое внимание социальной политике своих молодых государств, делали попытки сплотить нацию. Однако тут их пути развития принципиально расходились.

Ли Куан Ю строил общество, основанное на равенстве всех национальностей среди граждан Сингапура. Несмотря на то, что Ли Куан Ю был одним из инициаторов выхода Сингапура из состава британских колоний (1962 год), он считал бывшее британское владение Сингапуром большим преимуществом. В частности, он сохранил в стране язык бывших колонизаторов, а также британскую правовую систему.

«Мы использовали те преимущества, которые Великобритания оставила нам: английский язык, юридическую систему, администрацию», — говорил Ли Куан Ю.

Сингапурское правительство решило оставить английский в качестве основного языка, чтобы максимально использовать его распространенность и преимущества как одного из глобальных языков мира. Это помогло ускорить развитие Сингапура и его интеграцию в мировую экономику. Кроме того, использование английского в качестве языка межнационального общения послужило мостом, соединяющим различные этнические группы Сингапура.

Помимо национального малайского и международного пост-колониального английского языка, в независимом Сингапуре решено было принять в качестве государственных языков еще два: китайский и тамильский (один из индийских языков). Таким образом, в республике по сей день сохраняются не только языки, но и традиции разных национальностей, и это один из ярких примеров языковой и национальной толерантности XXI века.

Произошло бы в Сингапуре «экономическое чудо», если бы они избавились от государственного статуса английского языка? Или если выделили бы титульную малайскую нацию в ущерб остальным гражданам? Сомнительно. Скорее всего, республика погрузилась бы в этнические распри и выяснение отношений с международными правозащитными организациями, что на десятилетия отсрочило бы рывок в экономике, науке и просвещении. 

Мустафа Кемаль Ататюрк же, напротив, всегда выделял турецкую нацию как доминирующую в стране и старался силой перевоспитать всех граждан нетурецкого происхождения под турецкое национальное самосознание. По его протекции притеснялись курды, ущемлялись права евреев, греков и армян, живших в Малой Азии задолго до прихода туда с Востока кочевых тюркских племен в XI веке. В итоге национальные меньшинства теряли свою культуру, традиции, забывался язык. Тем, кому не удавалось бежать из страны, приходилось выдавать себя за этнических турок, чтобы не подвергаться преследованию.

И хотя реформы Ататюрка происходили почти сто лет назад, последствия его политики «миллетчилик» («национализма») и сейчас ощущаются в современной Турции. До сих пор курды пытаются отстоять там свою независимость, а живущие на территории Турции сотни тысяч армян вынуждены скрывать свое происхождение, боясь дискриминации по национальному признаку. А ведь скольких бед можно было избежать, допусти Ататюрк в свое время мысль, что народы, населяющие бывшую Османскую империю, имеют на эту землю такие же права, как и турки.

Конечно, у нашей страны свой путь развития, свои уникальные особенности и традиции. Но неужели в отношении языков мы пренебрежем опытом Сингапура и станем использовать опыт Турции?

Решение проблемы на качественно новом уровне

Качественно новый подход к решению языкового уравнения в Узбекистане — придание официального статуса другим популярным в стране языкам. И в первую очередь придание русскому языку статуса второго государственного. Это вывело бы страну на совершенно новый уровень развития, со временем вернуло бы в нашу республику многих эмигрировавших сограждан, для которых Узбекистан всегда был и остается единственной родиной.

Это не пошатнет нашу независимость, не будет уступкой России, не прозвучит вызовом в адрес США.

Почему? Потому что это будет только наше решение — решение независимой республики, красивый осознанный жест в сторону собственных русскоязычных граждан разных национальностей, задел на будущее и огромный шаг навстречу своему народу.

Шаги навстречу узбекоязычному населению страны уже сделаны — теперь давайте подумаем и о других. Причем обо всех «других». Вдобавок к русскому что мешает нам по примеру Индии или США сделать таджикский, казахский, хорезмский и другие языки официальными в тех регионах, где замечен значительный процент использующего их населения? Разумеется, при этом следует продолжать укреплять и развивать там узбекский язык путем повышения к нему общего интереса населения.

Официальным многоязычием наша республика решает сразу две большие проблемы:

1. Повышение патриотического духа населения, говорящего на других языках. Ведь чтобы любить свою родину, гордиться ею и трудиться ей на благо, не обязательно говорить на одном-единственном языке. 

• Прекращение оттока граждан за границу, замедление или даже прекращение эмиграции. Ведь зачем уезжать, если в стране созданы все условия для комфортного проживания национальных меньшинств, а экономические и социальные реформы в самом разгаре?

Как русский язык поможет туризму

1. За 2019 год процент российских туристов в Узбекистан только по официальной статистике, не учитывающей частных визитов, вырос на 35 процентов и составил около 96 000 человек.  Россияне — наши самые многочисленные туристы из несопредельных стран. Появление в республике русского языка в качестве второго государственного привлечет еще больше российских туристов в нашу страну, а, следовательно, еще больше денег в нашу экономику.

• Большинство въездных туристов из других постсоветских стран (Казахстан, Украина, Беларусь, Грузия, Армения, Кыргызстан и др.) в Узбекистане объясняются с нашими жителями именно на русском языке. Снова — русский в качестве государственного языка привлечет в нашу страну еще больше соседей и облегчит им пребывание. 

• Знание русского языка поможет нашим туристам, бизнесменам и сезонным работникам проще объясняться в России и других странах постсоветского пространства, что, несомненно, благоприятно скажется на отношении местных жителей к нашим гражданам.

Почему русский, а не английский

Так уж сложилось, что Центральноазиатский регион вот уже более ста лет тесно связан именно с русским языком. Да, пути, которыми русский язык сюда пришел, вызывают у многих неприятные эмоции, особенно учитывая совершенно новое освещение некоторых исторических фактов в учебниках истории, выпущенных после 1991 года. Но нельзя отрицать двух очевидных истин:

1. Сегодня уже неважно, каким путем сюда пришел русский язык. Факт, что он сюда пришел и большая часть населения им владеет. По меньшей мере недальновидно уничтожать эти накопленные за полтора века знания.

• Нынешнее русскоязычное население республики (русские, украинцы, немцы, корейцы и т. д.) — это уже давно не колонизаторы, не гости, не захватчики и не мифические агенты России, а такие же полноправные граждане Узбекистана.

Все сказанное выше вовсе не означает, что нужно игнорировать, например, английский язык и не изучать его в школах и институтах. Очень даже нужно, но делать его государственным пока нет смысла — все равно на нем говорит лишь крохотная часть населения. Однако в будущем, лет через двадцать-тридцать, можно будет задуматься и об английском в качестве одного из официальных языков.

Оплот дружбы народов

У нас сегодня есть уникальный шанс предупредить те беды, к которым может привести национализм; стать страной многоязычной, поликультурной и образцовой в плане языковой толерантности. И всем вместе строить современное общество, основанное на свободе, равенстве и взаимном уважении.

Пусть удивятся другие страны — соседи, друзья, враги. Пусть завидуют тому, что мы можем позволить себе такие мощные социальные реформы, пусть берут с нас пример. Это был бы первый подобный пример не импульсивного, но осознанного решения языкового уравнения на территории всего постсоветского пространства.

Только представьте, как повысятся жизненный тонус, работоспособность и желание трудиться на благо родной страны у тех людей, которые увидят, что их язык признан и узаконен, что нет и намека на какое-либо притеснение и навязывание.

Ведь узбекский край и узбекский народ давно известны всем как оплот дружбы народов. Так давайте же и впредь будем гордо нести это знамя.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram