Очевидно, что Туркменистану следует приготовиться к серьезному и очень затяжному экономическому спаду. К такому выводу приходят даже те эксперты, которые базируют свой анализ на скудных данных официальной туркменской статистики.
Сегодня много говорится о том, что мир столкнулся с беспрецедентным экономическим кризисом. При этом очень немногие понимают, что же в действительности происходит. Все знают про коронавирус и слышали про падение цен на нефть, но как все это непосредственно влияет на экономику того или иного государства, не совсем понятно. Особенно, если речь идет о таком государстве как Туркменистан — максимально закрытом и изолированном от внешнего мира как политически, так и экономически.
Принято считать, и этой мыслью, в том числе, тешит себя руководство Туркменистана, что страна надежно защищена от любого глобального влияния. Так ли это на самом деле?
Мировой экономический кризис — 2020
К началу 2020 года мировой нефтяной рынок — это около 100 млн баррелей в сутки, подвергся одновременному влиянию целой комбинации негативных факторов как со стороны спроса, так и со стороны предложения.
Спрос был шокирован затянувшейся торговой войной между США и Китаем, общим замедлением китайской экономики и пандемией коронавирусной инфекции COVID-19.
На этом и без того неблагоприятном фоне Россия заспорила с Саудовской Аравией, спровоцировав прекращение действия картельного соглашения стран-экспортеров нефти о взаимном регулировании объемов добычи (ОПЕК+). Регулирование нарушилось, предложение превысило спрос, и рынок не выдержал.
Потребление нефти в мире в первом квартале 2020 года снизилось, а производство наоборот увеличилось. Это и привело к обвалу цен, что нанесло сильный удар по экономикам, преимущественно зависимым от нефтяного экспорта.
В мае 2020 года соглашение ОПЕК+ было с оговорками восстановлено, но одновременно возросло влияние пандемии COVID-19, из-за которой в режиме карантина по всему миру на текущий момент находится 3-4 млрд человек. Вдобавок эксперты очень опасаются повторной вспышки заболевания, поскольку страны одна за другой начали из карантина выходить.
Международное энергетическое агентство (МЭА) в майском отчете предсказало дальнейшее падение спроса на нефть в ближайший месяц на 21,5 млн баррелей в сутки относительно прошлогоднего уровня. Среднегодовое же падение спроса в нынешнем году относительно прошлого, по прогнозу МЭА, составит 8,6 млн баррелей в сутки. Эксперты считают, что ближе к концу 2020 рынок вероятно начнет плавно восстанавливаться, однако процесс этот будет долгим и непростым.
При чем же здесь Туркменистан?
Туркменистан в мировом списке производителей нефти занимает скромное место в четвертом десятке, и, казалось бы, все эти проблемы не должны его коснуться. Однако падающие нефтяные котировки тянут за собой вниз и цены на газ, а Туркменистан, чистая правда, один из ведущих мировых экспортеров природного газа. Это одновременно и большая удача, и огромная головная боль для государства.
Все дело в очень существенном, даже критическом перекосе туркменской экономики в сторону добычи и экспорта газа и неспособности руководства страны заглянуть чуть дальше собственного кармана.
Даже в самые «жирные» времена: конце эпохи Ниязова (2005-2006) и начале эпохи Бердымухаммедова (2007-2008), когда газ продавался по заоблачным ценам, это никак не влияло на укрепление экономики в целом. Вместо того чтобы инвестировать средства в развитие человеческого капитала, повышение эффективности труда и продуманную модернизацию сельского хозяйства и перспективных отраслей промышленности с прицелом на создание добавленной стоимости и самообеспечение хотя бы элементарными товарами, туркменские диктаторы годами транжирили вырученную за газ валюту на импорт продовольствия и бесполезное строительство, озолотив себя лично и попутно несколько иностранных компаний.
Неудивительно, что обвал мировых цен на основной ресурс — природный газ, не просто нанес ущерб туркменской экономике, но поставил ее на грань жизни и смерти.
Что ожидает экономику Туркменистана в ближайшем будущем?
Начнем сразу с главного (да-да, это очень важно) — мечтам президента Бердымухаммедова о вводе в эксплуатацию четвертой ветки газопровода Туркменистан-Китай, намеченном на 2020 год, сбыться не суждено. Китаю теперь вряд ли понадобятся дополнительные объемы топлива, да еще настолько, чтобы вкладывать деньги в строительство инфраструктуры.
В результате Туркменистану, который планировал ежегодно продавать в Китай дополнительно до 25 млрд кубометров газа, придется недосчитаться около 4 млрд долларов США в год одной только валютной выручки, без учета ущерба от последствий дефицита столь значительной для туркменского бюджета суммы.
Государственные туркменские СМИ уже несколько лет твердят об этой четвертой ветке китайского газопровода, как о свершившемся факте. Ее вроде бы начали строить в 2014 году, но так и не закончили до сих пор. Зато за это время Туркменистан успел потерять Россию и Иран в качестве альтернативных экспортных направлений, целиком увязнув в отношениях с прагматичным Китаем.
Разумеется, никто не мог предположить, что китайская экономика, до этого момента лет 10 невозмутимо качавшая туркменский газ, вдруг к 2020 году даст настолько ощутимый сбой, что речь пойдет о невозможности выполнения Китаем ранее достигнутых договорных обязательств, не говоря уже об отказе от увеличения объемов будущих закупок и долгосрочных инвестиций в инфраструктуру. Однако выданный Бердымухаммедовым Китаю статус основного и практически единственного покупателя газа с самого начала позволил китайцам весьма эффективно выкручивать своему «благодетелю» руки, год за годом добиваясь снижения закупочных цен.
Вдобавок Китай начал возвращать деньги, вложенные в обустройство месторождения «Галкыныш», питающего газопроводы Туркменистан—Китай. Один только комплекс сооружений по очистке природного газа от серы обошелся в 12 млрд долларов, и большую часть этой суммы Туркменистан получил от Китая в виде пусть и льготного, но все равно не дешевого кредита, по которому, хочешь не хочешь, нужно платить.
В экономически развитых странах доходная часть государственного бюджета лишь на 5-8% складывается за счет доходов от госсобственности и государственного сектора в экономике, включая ее нефтегазовую отрасль. В Туркменистане же экспорт природного газа, сырой нефти и продуктов нефтехимии формирует около 80% бюджета или до 25% ВВП.
Несмотря на риторику Бердымухаммедова об инновации, цифровизации и диверсификации, Туркменистан был и остается примитивной сырьевой колонией, целиком и полностью на данном историческом этапе зависящей от желания и возможности Китая поддерживать ее жизнеспособность.
Практически весь туркменский экспорт сегодня, то есть все имеющиеся в Туркменистане реальные деньги — это газ, нефть, продукты нефтехимии и больше ничего существенного. Чтобы скрыть такой малоприглядный факт, в Туркменистане придумали не включать эти сведения в макроэкономическую статистику, приводя все данные «без учета топливноэнергетического комплекса». С помощью такой манипуляции доля негосударственного сектора экономики оказывается более 60%, а лидерами по экспорту становятся сельское хозйяство и хлопчатобумажная промышленность.
В действительности же негосударственный сектор экономики Туркменистана составляет лишь 5% от ее общего объема. Валютная выручка за хлопок-сырец и пряжу не превышает 450 млн долларов в год — немного даже по туркменским меркам. На возведение, как говорят в Туркменистане, «различных объектов», имея в виду помпезные и абсолютно не обоснованные строительные проекты президента Бердымухаммедова, страна ежегодно тратит в 25-30 раз больше.
Очевидно, что Туркменистану следует приготовиться к серьезному и очень затяжному экономическому спаду. К такому выводу приходят даже те эксперты, которые базируют свой анализ на скудных данных официальной туркменской статистики.
Ровно год назад одно из ведущих международных рейтинговых агентств «Fitch» прогнозировало замедление роста реального ВВП Туркменистана с 6,2% в 2018 году до 5,8% в 2019 и 5,6% в 2020 году. Никакого глобального кризиса тогда еще не было, а внутренние проблемы Туркменистана оставались по большей части незаметными для сторонних наблюдателей.
Прогноз, опубликованный «Fitch» 16 апреля 2020 года, гораздо менее радужный — специалисты пересмотрели свой прогноз роста реального ВВП Туркменистана в 2020 году до 1,4% . Одновременно с этим «Fitch» предупредждает, что недостоверная отчетность вполне может привести к завышению оценки уровня экономической активности в стране. То есть, 1,4% — это и без того самый низкий показатель с 2002 года, в действительности же он может быть еще ниже.
По мнению аналитиков «Fitch», в ближайшие годы Туркменистан столкнется с более серьезным экономическим спадом, чем во время глобального кризиса цен на энергоносители 2014-2016 годов.
«Fitch» знает, о чем говорит. Агентство имеет давнюю историю отношений с Туркменистаном — еще в 2005 году оно присвоило стране долгосрочный кредитный рейтинг «CCC-», означающий высокую вероятность дефолта, но тут же этот рейтинг отозвала, заявив, что в принципе не будет больше оценивать кредитоспособность и анализировать риски ведения бизнеса в Туркменистане. Причиной для отказа послужило именно отсутствие доступа к достоверной информации об экономической и финансовой ситуации в стране, без которой любая аналитика превращается в гадание на кофейной гуще.
Руководство Туркменистана, кстати, таким гаданием отнюдь не брезгует, поскольку не только не публикует реальную статистику, но, судя по всему, и само понятия о ней не имеет.
И если хотя бы один человек, хоть как-то влияющий на экономические решения в Туркменистане, действительно считает, что население страны составляет более 6 млн человек — с точки зрения эффективности государственного управления, это проблема. Если правительство действительно исходит из того, что вопрос обеспечения продовольственной безопасности Туркменистана решен — это вообще катастрофа. Это значит, что власть имущие настолько оторваны от реальности, что никак нельзя полагать, что они справятся с уже наступившим кризисом.
Дополнительными усугубляющими факторами являются резкое социальное расслоение туркменского общества на привилегированных и бесправных, на богатых и бедных, а также обострившиеся исторические межнациональные и межплеменные противоречия. Подробное рассмотрение этих серьезных проблем требует отдельного исследования.
Иного расчета у президента Курбанкули Бердымухаммедова сегодня нет и быть не может. В меру своего примитивного понимания того, как устроена экономика, он полагает, что нужно лишь переждать и все само собой наладится. Об этом говорят все его нервные и растерянные публичные выступления. Об этом говорит его маниакальное отрицание любых очевидных проблем, начиная от падения курса национальной валюты и наличия безработицы, до эпидемии коронавирусной инфекции и ущерба от стихийных бедствий.
За исключением некоторых деталей, в целом схожая ситуация «угробила» СССР в 1991 году. Разумеется, масштабы несоизмеримы. В отличие от советского монстра, Туркменистан, наверное, сможет продержаться еще какое-то время в режиме ручного управления, как это сейчас и происходит. Это создает иллюзию относительного благополучия, но неизбежно ведет к деградации и окончательному разрушению государственности.
Курбанкули Бердымухаммедов хочет любой ценой сохранить власть и не понимает при этом, что делает только хуже.
Правила комментирования
comments powered by Disqus