Геополитические противоречия – шанс для региональной коооперации
Недавно патриарх мировой политики Генри Киссинджер в своей статье спрогнозировал развитие изоляционизма развитых стран мира, в том числе с целью предотвращения проникновения на свою территорию разных эпидемий. Одним словом, старик Кис полагает, что после пандемии коронавируса политика протекционизма и эгоизма придет на смену глобализации. Получается, вслед за этим могут последовать разные конфликты, наподобие того, что было во время Холодной войны, либо начнут усиливаться существующие разногласия, например, между США и КНР, Западом и Россией. В этих условиях может резко возрасти геполитическая конкуренция держав в Центральной Азии.
Многие специалисты в последнее время говорят, что геополитика – ненаучное понятие, не отражающее современные реалии взаимозависимости глобализационных торговых процессов. Исходя из их логики, изоляционизм, эгоизм вернут мир к геополитическим играм, блокам. Собственно, аннексия Крыма показала действенность принципов реализма 19-го века в мировой политике. Поэтому Центральная Азия также может стать ареной геополитических противостояний, учитывая, что наш регион является ключевым пунктом в китайском сухопутном Шелковом пути. Помимо этого, вся дуга от юго-западного Китая до Ближнего Востока сейчас находится в поле зрения ведущих держав мира. А в эту дугу частично входит и Центральная Азия в лице Афганистана и части Ирана.
Практически все эксперты считают, что в настоящее время Китай является главным объектом внешней политики США. При этом они полагают, что соперничество этих держав, скорее всего, будет обостряться. В этой связи страны Центральной Азии, опасающиеся китайской угрозы, могут сотрудничать с США в деле сдерживания экспансии Китая на запад от своих границ. Рост интереса Вашингтона к ЦА отражает февральский визит в Казахстан и Узбекистан Госсекретаря США Майка Помпео. В ходе его визита стало понятным, чем обусловлен этот интерес – стремлением противостоять Китаю.
Не случайно Помпео во время пребывания в Казахстане разразился антикитайскими тирадами, которые были и нам выгодны, поскольку касались геноцида казахов и других региональных братских народов в Китае. Вместе с тем стремление США как-то развить свое присутствие в Центральной Азии будет обусловлено не только фактором Китая, но и высокой вероятностью расширения сотрудничества Ирана с нашим регионом, развитием у нас российского военного и экономического присутствия.
Однако страны нашего региона активно сотрудничают с Бейджином, и не только в экономической сфере, но и по вопросам обеспечения военной безопасности, возможно, иногда рассматривая Китай как один из мощных рычагов сдерживания российского давления. К примеру, в Таджикистане Китай возводит военные объекты, реализует другие программы военно-технического сотрудничества. Тем самым оспаривается традиционная роль России как «военного щита» постсоветской Центральной Азии, тем более что в Таджикистане находятся значительные российские вооруженные силы, стратегические военные объекты.
То есть наши страны пытаются балансировать между Китаем и Россией, в том числе используя такие структуры как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). В то же время военное присутствие России в Центральной Азии выгодно для Китая, поскольку является фактором обеспечения безопасности нашего региона, представляющего большой экономический интерес для Бейджина, прежде всего, для развития Синьцзяна. Так же выгодно как для Китая, так и для России военное присутствие США в Афганистане, более-менее обеспечивающее безопасность обширного региона. Китаю и России весьма невыгодно возникновение хаоса вблизи своих границ, так как это повлечет потоки беженцев и прочие проблемы.
Россия, по заверениям ее экспертов, в ЦА ориентирована в первую очередь на поддержание военной и экономической безопасности вблизи своих юго-восточных границ, решая эти задачи посредством ОДКБ и Евразийского экономического союза. Для России торговля внутри ЕАЭС аккумулирует 5-7% от общего объема ее внешней торговли. Но Москва продолжает говорить о Евразийском экономическом союзе как о важном внешнеэкономическом и внешнеполитическом векторе.
Один этот факт указывает на наличие большой геополитической составляющей в этом проекте. Не зря ведь Москва лоббирует развитие наднациональных функций управляющих структур ЕАЭС. Инсайдеры сообщают, что в Москве сейчас сильно озабочены расширением влияния Китая на наш регион, его попытками воздействовать на процесс транзита власти в Казахстане и Таджикистане в выгодном для себя ключе.
В этой связи пока непонятно, что станет драйвером отношений Пекина и Москвы относительно ЦА. Раньше в регионе они проводили политику с толерантным учетом интересов друг друга. К тому же они на фоне роста соперничества Китая с США выражали взаимную заинтересованность и сотрудничество в обеспечении стабильности и безопасности в ЦА. Тем не менее, сегодня все может измениться, так как уже становится очевидным расширение экспансии Китая на запад от своих границ. Разумеется, речь не идет об оккупации Китаем какой-то части ЦА. Впрочем, политическая и экономическая экспансия может привести к статусу нашего региона как приграничной «периферии» китайской «империи».
Таким образом, в ЦА будет нарастать конкуренция Пекина, Москвы и Вашингтона. Как известно, в военной доктрине США Китай и Россия выступают главными соперниками. Не последнюю роль будут играть в расширении геополитических противоречий в нашем регионе Индия, Иран, Пакистан и Евросоюз. Так, Индия сегодня наращивает свое сотрудничество со странами Центральной Азии не только для того, чтобы получить рынок сбыта своей продукции, но и для ослабления влияния Китая. Причем эти усилия Индии активно поддерживаются Вашингтоном.
Конечно, конкуренция держав не будет способствовать стабильности и безопасности нашего региона. Как бы то ни было, но в новой стратегии США по Центральной Азии на 2019-2025 делается акцент на развитие коннективности (связности) региона для расширения сотрудничества в энергетике, торговле и безопасности с Афганистаном, Пакистаном, а через Кавказ с Европой. Другими словами, эта стратегия может способствовать интеграции нашего региона, его кооперации в решении разных региональных проблем.
Вслед за этим наши страны смогут начать проекты по кооперации в первую очередь в индустриальной и аграрной сферах. Для лучшего ответа на изоляционизм и протекционизм в мире сложно найти более лучшего способа, чем проекты по региональной кооперации. Запуская совместные аграрные и промышленные проекты, мы, тем самым, будем единым фронтом решать проблему использования трансграничных водно-энергетических ресурсов, обеспечения работой миллионов наших граждан, вынужденных трудиться за рубежом.
Кроме того, мировой изоляционизм, протекционизм, конкуренция держав в нашем регионе не отменяет их заинтересованности в наших энергетических и иных сырьевых ресурсах. Иначе говоря, политика конфронтационности не может реализовываться вопреки торгово-экономическим интересам держав. К примеру, у России сегодня, в условиях западных санкций, не остается иного выбора, как развивать экономическое сотрудничество с нашим регионом.
Короче говоря, мы можем, например, реализовать совместно с Россией экономические проекты, которые будут препятствовать экспансии китайских дешевых товаров. У нас есть интеллектуальные возможности, чтобы создать такие конкурентоспособные предприятия. Но для их реализации необходимы совместные усилия ряда стран и, наконец, возможности по льготному доступу продукции наших стран на рынок не только всей ЦА, но и России, Южного Кавказа и других регионов...
Правила комментирования
comments powered by Disqus