Независимый политолог Максим Казначеев: Общая стратегическая ошибочность социально-экономического курса постепенно привела в нынешний тупик, и подорвала веру в «доброго правителя».

- Эпидемия коронавируса показала слабую состоятельность нашего государства, его модели экономики, политического устройства. Многие казахстанцы вынуждены сейчас заниматься одновременно самолечением, самовыживанием и самообучением, практически не получая помощи от власти. Максим, почему мы оказались в такой сложнейшей ситуации, из-за слабой дееспособности нашего государства, держащегося лишь за счет приемлемых мировых цен на нефть, металлы и другое сырье?

- Ошибочность казахстанской модели экономического развития с упором на увеличение добычи сырья была очевидна еще в период кризиса 2008 – 2009 годов. Однако тогда выводы не были сделаны. Быстрое восстановление цен на сырье породило у Акорды иллюзию о внешних причинах того кризиса. В 2014 – 2015 годы мы еще раз столкнулись с провалом сырьевой модели. Поэтому текущий кризис уже не стал неожиданностью – в экспертной среде его рассматривают скорее, как закономерность, а не случайность.

Проблема в том, что казахстанская экономика абсолютно не защищена от внешних шоков. Малый размер экономики не позволяет радикально дистанцироваться от господствующей сейчас в мире модели социального дарвинизма. Но, тем не менее, выработать механизмы смягчения внешних рисков власть была обязана.

Вместо этого пропагандировалась модель демонстративного сверхпотребления – раздувание внешнего долга страны (до более чем 150 млрд. долларов), строительство новой столицы, проведение сверхдорогих и бессмысленных с практической точки зрения международных мероприятий, поддержка олигархических банков второго уровня вместо их принудительного банкротства, – то есть вещи, которые не увеличивали устойчивость реального сектора экономики.

В итоге, несмотря на формальный количественный рост экономики за эти годы, ее структурная устойчивость наоборот ухудшилась. Это парадоксально, но например экономика Казахской ССР в 80-е годы прошлого века была более диверсифицирована – особенно в таких ключевых отраслях как сельское хозяйство и легкая промышленность, - нежели нынешняя экономика Казахстана.

- Конечно, многие казахстанцы сами тоже виноваты в сегодняшнем всплеске эпидемии, поскольку легкомысленно отнеслись к COVID-19, считая его «обычным гриппом», либо преувеличенной угрозой «заговорщиков», не соблюдая по привычке элементарных норм гигиены. Тем не менее, это невежество ведь является отчасти плодом деятельности действующего политического режима, который с самого обретения Казахстаном независимости слабо уделял внимание развитию науки, качественного образования, уважения личности человека, свободы слова?

- Экс-президент Назарбаев сознательно повел страну по пути минимизации социальных гарантий и снижения качества образования – маргинализированным населением проще управлять, поддерживать авторитаризм постоянным подогреванием патерналистских ожиданий.

На первом этапе – в 90-е годы этот курс объяснялся сложным экономическим положением. А в нулевые годы стал преобладать другой тренд – своеобразный общественный договор «невмешательства» граждан в политику в обмен на доступ к части сырьевой ренты. Сверхдоходы от экспорта нефти позволяли власти содержать существенную прослойку, обслуживающую элиту – возрастающую армию чиновников, сотрудников силовых структур, менеджеров национальных компаний и банков второго уровня. Все эти категории создавали иллюзию наличия в стране среднего класса.

Однако с исчезновением сырьевых сверхдоходов эта политика сворачивается. Власть остается без среднего класса, без социальной опоры. С началом эпидемии этот процесс социальной деградации ускорился, а Акорда оказалась в вилке непопулярных социальных решений.

С одной стороны, отказ от введения карантина приводил бы к взрывному росту заболеваемости. С другой, введение карантина в прямом и переносном смысле «убивает» остатки среднего класса – особенно МСБ. Анонсированная поддержка национальной экономики в размере 10 млрд. долларов – а это номинальный ВВП страны за целый месяц и более 11% от всего объема накопленных резервов Нацбанка и Нацфонда, – показывает истинные масштабы экономического провала. При этом эти цифры – лишь предварительные. Мы еще не преодолели пик кризиса.

- Максим, каким образом раньше в нашем обществе более-менее поддерживалась вера в «силу», «эффективность» нашего государства, за счет лжи, «легитимного права» на насилие, готовности народа самообманываться? Нас же издавна приучили считать, что атрибутами сильного, эффективного государства является легитимное насилие, «порядок», «контроль», «добрый правитель». Как все это сочетается с очень низким доверием казахстанцев к власти?

-Идеология патернализма работала пока существенная часть населения получала небольшие социальные преференции – постоянный рост зарплат и премий для низших слоев бюрократии и силовиков, доступ к ипотечному и потребительскому кредитованию, возможности получения пассивного дохода, например, за счет сдачи жилья в аренду. Но общая стратегическая ошибочность социально-экономического курса постепенно привела в нынешний тупик, и подорвала веру в «доброго правителя».

Необходимо отметить, что власть отрефлексировала это падение доверия. Кризис временно сместил акценты в общественном мнении с проблематики политической модернизации на вопросы социального характера. В силу этого Акорда сейчас пытается использовать информационный эффект от карантина в свою пользу – через включение пропагандистских инструментов «сплочения общества» перед лицом угрозы эпидемии.

Пока эти инструменты работают, но если кризис продлится дольше (на перспективу полутора-двух лет), то терпение населения может исчезнуть. В среднесрочной перспективе именно социальная проблематика будет выступать базой для кристаллизации уже политических требований к власти.

Поэтому команда Токаева одновременно ведет информационную кампанию по «отстраиванию» от социально-экономического негатива, фиксирует внимание казахстанцев на ответственности первого президента за текущие экономические провалы. Ведь именно экономическая модель Назарбаева и привела Казахстан в текущий статус сырьевого придатка.

Новая команда политических управленцев имеет сегодня возможность провести ревизию прежнего экономического курса, что в сущности может стать и ревизией политического наследия экс-президента. Посткоронавирусный Казахстан обнулит экономику, создававшуюся Назарбаевым. А потому в случае успеха антикризисных мер посткризисный Казахстан будет уже не «Казахстаном Назарбаева», а «Казахстаном Токаева».

- Недавно ВОЗ сообщила, что в ноябре-декабре нас может ждать вторая волна пандемии коронавируса, которая будет губительнее этой. Максим, на Ваш взгляд, учитывая сегодняшние проблемы с «готовностью» властей бороться с коронавирусом, что необходимо нам сделать, чтобы легче пройти сквозь очередную эпидемию?

- Прогноз ВОЗ, к сожалению, слишком оптимистичен. Есть более трезвые оценки эпидемиологов, которые подчеркивают именно сезонный характер распространения коронавируса и малый – около трех месяцев, - период сохранения антител после выздоровления. Говоря простыми словами – мы будем теперь болеть коронавирусом так же, как и гриппом. И каждый год нам будет необходимо адаптироваться к его новым мутациям.

Соответственно, каждый год коронавирус будет требовать перевода нашей системы здравоохранения в мобилизационный режим, введение «масочного» режима, поддержания карантина в наиболее пострадавших регионах. Возможно, появление вакцины приведет к некоторому смягчению карантинных мероприятий, но не обеспечит полного отказа от мобилизации на период сезонного роста заболеваемости.

Поэтому Акорде необходимо провести подготовительную работу к ноябрю 2020 года:
• Обеспечить запас необходимых медикаментов;
• Перевести работу временных медицинских эпидемиологических центров на постоянную основу;
• Увеличить штат и ускорить обучение медработников первичного звена (медсестры, санитары) условиям работы в ситуации эпидемии;
• Повысить размеры социальной помощи гражданам в условиях карантина.

Эти меры должны стать минимальной социальной нормой. Но в среднесрочной перспективе необходим переход к дистанционной работе и дистанционному обучению на постоянной основе везде где это возможно.

- Как вы думаете, если власти не начнут существенно модернизировать, очеловечивать практики своей работы, то не приведет ли это в условиях второй волны пандемии к масштабным острым протестным выступлениям по всей стране, которые могут кардинально изменить действующую политическую систему?

- Серьезные стихийные выступления возможны, особенно в среде самозанятых, но в силу отсутствия организационного центра они вряд ли смогут быстро перейти к политическим требованиям. Если же выступления будут оставаться в рамках социальной проблематики, то Акорда сохранит возможность «залить» их дополнительными ресурсами из Нацфонда.

Объема резервов на текущий год у Акорды достаточно. Но если кризис продлится дольше, то ресурсная база власти существенно сократится. В среднесрочной перспективе сохранение кризиса неизбежно приведет к уменьшению устойчивости власти.

К сожалению, мы не видим стремления нового президента к поиску выхода из сложившегося кризиса в диалоге с гражданским обществом. Вместо этого он обеспокоен борьбой с конкурирующими внутриэлитными кланами, примеряет на себя авторитарную модель управления, отработанную при Назарбаеве. Подтверждается прогноз экспертов-политологов десятилетней давности о том, что транзит власти в Казахстане не будет предполагать демократизацию. Что вся суть транзита будет сводиться к захвату авторитарной бюрократической машины в интересах одной из олигархических группировок.

 

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram