Не следует судить об инициативе «Один пояс, один путь» лишь по финансовым потокам. Дело не только в деньгах, Пекин хочет устанавливать правила игры.

Нередко видишь интерпретации о китайской инициативе «Один и путь», в которых ее успех измеряется с точки зрения финансовых потоков.

На прошлой неделе газета Financial Times опубликовала именно такую статью, вызвав волну комментариев и споров по поводу данных, свидетельствующих о масштабном сокращении выдачи кредитов двумя основными банками Китая, заточенными под политические приоритеты Пекина. Авторы статьи утверждают, что Китай «отступает в мире».

Однако в этой суматохе затерялся урок, который следует усвоить Центральной Азии: даже если Пекин сократит кредитование, – что совсем не факт, – это не будет означать, что он отступает.

Аргументы Financial Times восходят к началу 2000-х годов, когда на Западе закрепилось мнение, что Китай – нейтральная растущая экономическая сверхдержава, лишенная какой-либо реальной идеологии и не реализующая какую-либо угрожающую стратегию. Когда в 2001 году Китай вступил во Всемирную торговую организацию, он рассматривался как двигатель глобального экономического роста, благодаря которому в выигрыше окажутся все. Это убеждение было особенно сильным среди европейцев, которые только в прошлом году осознали, кем Китай был на протяжении уже многих лет, – «системным соперником, продвигающим альтернативные модели управления», как выразилась Европейская комиссия.

Сосредоточившись только на финансах, Financial Times упустила другие ключевые элементы, которые делают «Пояс и путь» столь важным для Пекина.

Начнем с президента Си Цзиньпина. «Пояс и путь» – его флагманский внешнеполитический проект. Будучи самым могущественным китайским лидером со времен Мао, не связанным ограничениями по срокам полномочий и не имеющим явных серьезных конкурентов, Си имеет все основания добиваться продолжения реализации инициативы «Пояс и путь», потому что падение ее статуса негативно отразится на его репутации как руководителя. Он даже добился внесения пункта о продвижении «Пояса и пути» в устав Коммунистической партии.

Данная инициатива также является центральным элементом нового регионального порядка, ориентированного на Китай. Подобно тому, как Вашингтон создавал финансовые институты, такие как Всемирный банк и Международный валютный фонд, чтобы установить определенный миропорядок после Второй мировой войны, Азиатский банк инфраструктурных инвестиций и Новый банк развития, которые предоставляют большую часть финансирования для «Пояса и пути», помогают Китаю изменить формат международных отношений, заставляя их служить его интересам.

Как утверждает Ли Син, ученый из Ольборгского университета (Дания), специализирующийся на международной политэкономии, «главная цель [«Пояса и пути»], без сомнения, состоит в том, чтобы изменить положение вещей в мировой экономике таким образом, чтобы в грядущем новом мировом порядке Китай стал одним из доминирующих игроков».

Естественно, рост экономической зависимости различных стран от Китая может стать фактором, влияющим на их стратегические расчеты. В рамках того, что можно назвать новой вассальной системой, Пекин требует политической лояльности в обмен на экономическую безопасность. На сегодняшний день наиболее показательным примером страны, стоящей перед выбором между процветанием и политической автономией, возможно, является Австралия: 39 процентов австралийского экспорта в 2019-2020 финансовом году было отправлено в Китай – в три раза больше, чем в Японию, которая является вторым крупнейшим импортером австралийских товаров. Но после того, как в начале этого года Канберра потребовала провести расследование действий Китая в связи с COVID-19, она столкнулась с целым рядом импортных ограничений.

Пекин хочет устанавливать правила игры.

Ван Ивэй из Университета Жэньминь (КНР) часто подчеркивает, что «Пояс и путь» превратил Пекин из того, кто следует правилам, в того, кто их устанавливает. Другими словами, при помощи «Пояса и пути» Китай стал нормативной державой, в то время как до недавнего времени этот термин ассоциировался исключительно с западными странами. В своем новом качестве, по словам Ли Сина, Пекин может «влиять на политическое поведение других государств и их отношение к торговле, инвестициям, ценообразованию на сырьевые товары, туристическим рынкам и т.д.».

Также не следует рассматривать «Пояс и путь» отдельно от великой стратегии Китая – преследуемой им на протяжении десятилетий цели по восстановлению исторического положения Китая как единственной политической, экономической и военной сверхдержавы в Азии.

По мере изменения структуры и характера кредитования следует ожидать, что Пекин будет оказывать еще большее давление на китайские компании, участвующие в проектах «Пояса и пути», причем, как государственные, так и частные. Пекин выдает все больше кредитов вне рамок межгосударственных контрактов. Ожидается, что теперь даже частные компании будут служить государственным интересам. С этой целью в сентябре Си дал официальным лицам следующее поручение: «Объедините представителей частного сектора вокруг партии, и добивайтесь больших успехов в содействии здоровому развитию частного сектора экономики».

Видная роль Китая в экономике Центральной Азии заслуживает пристального внимания. Но влияние Пекина нельзя мерить исключительно на основе финансовых потоков. Чтобы понять, какое место они занимают в амбициозной глобальной стратегии КНР, представители стран Центральной Азии, да и все, кто занимает деньги у Пекина, должны изучить, чем интересуется Китай, а не только, сколько денег у него на счету.

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram