Политолог, заведующий кафедрой мировой экономики, международных отношений и права НГУЭУ Денис Борисов продолжает исследование по влиянию внерегиональных игроков в Центральной Азии и даже составляет на основе полученных данных «Индекс Большой Игры».

Источник: Внерегиональные игроки в Центральной Азии: Индекс влиятельности

Отношения государств Центральной Азии между собой отражают общемировую тенденцию на усложнение конкурентных и кооперационных связей в условиях региональной многополярности и полицентричности. Монохромные картины мира, например, в виде геополитического соперничества между государствами с различной степенью сверхдержавности, сегодня уже не могут предложить адекватных оснований для прогноза и принятия решений.

Понять реальные особенности и динамику межгосударственных отношений в Центральной Азии поможет макросоциологический подход.

Макросоциологический подход ориентирует исследователя на поиск ключевых взаимодействий между странами в накладывающихся друг на друга и пересекающихся политических, экономических, идеологических и военных связях.

Универсальных характеристик нет, но зато есть универсальные соотношения

На сегодняшний день различные внешние и внутренние акторы пытаются реализовать свои национальные интересы в отношениях со странами Центральной Азии. Государствам региона предлагают разные наборы организационных средств в экономике, политике, идеологии и военной сфере. По сути, эти организационные средства – и есть внешняя политика государств, через которую реализуется государственная власть.

Организационные формы власти можно классифицировать через две пары показателей:

1. Минимальное стабильное сотрудничество (экстенсивное) на больших пространствах, охватывающее большое количество людей, VS директивный контроль (интенсивное) на основе жёстких приказов, высокого уровня мобилизации и лояльности участников;

2. Распределённое подчинение (диффузное) на основе общих интересов и ценностей VS централизованное подчинение (авторитетное) на основе деятельности управленческих групп и институтов.

Конечно, в чистом виде, показатели сложно выделять в реальных властных отношениях между государствами. Но зато преобладание того или иного в соотношении – уже точно отражают стремление и приоритеты внешнеполитического курса той или иной страны.

Вот как работают эти показатели в реальной внешней политике:

Каждое государство в Центральной Азии формирует свою неповторимую сеть организационных властных отношений, где выигрывает тот, кто может предложить наибольшее число организационных средств власти для развития межгосударственных отношений.

Две основные экстенсивно-диффузные организационные формы власти в экономической сфере и реализуют наиболее заметные внерегиональные участники центральноазиатских отношений – «великолепная десятка»: ЕС, Индия, Иран, КНР, РФ, Саудовская Аравия, США, Турция, Южная Корея, Япония.

Как же все-таки «посчитать» уровень отношений внешних игроков и стран Центральной Азии?

1. Первой значимой формой отношений власти в экономике является международная торговля.

Именно сумма экспортных и импортных общих показателей формирует систему экстенсивно-диффузных кооперационных и конкурентных отношений между странами. Потенциал внешнеэкономических отношений основывается на объективном экономическом интересе в рамках торгового обмена. Так, сюда включаются национальные и иностранные домохозяйства, потребляющие или поставляющие товары и услуги на внешних рынках.

Чем больше объём торговых сделок, тем выше власть данного организационного средства в межгосударственных отношениях.

На основе статистики ЮНКТАД можно с разных сторон оценить властный потенциал торговых взаимоотношений. Анализ абсолютных показателей внешнеторгового оборота с 2015 по 2019 г. между нашей десяткой и странами ЦАР (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан, Узбекистан) показывает следующие результаты:

· Во-первых, самые влиятельные торговые связи у центральноазиатских стран сформированы с ЕС – $182 млрд, КНР – $133 млрд и РФ – $118 млрд. Эти страны формируют лидирующую группу, которые в кратко- и среднесрочной перспективе будут сохранять своё доминирующее положение в торгово-экономической жизни региона.

· Во-вторых, вторая группа стран кратно уступает первой группе, формируя связи среднего потенциала: Турция – $30 млрд, Республика Корея – $22,7 млрд, США – $12 млрд.

· В-третьих, Япония с $9 млрд, Индия с $7 млрд и Иран с $5,3 млрд замыкают список, формируя группу стран с низкими показателями. И также Саудовская Аравия имеет самый низкий потенциал влияния в области внешней торговли.

Однако динамика развития внешнеторгового оборота показывает, что группа стран среднего влияния может качественно и количественно измениться: у Сеула есть все основания возглавить группу, а у Дели достаточно потенциала для расширения своего экспортно-импортного значения для Центральной Азии.

Таблица составлена по данным ЮНКТАД

2. Второй значимой организационной формой экономической власти экстенсивно-диффузного характера является система отношений на международном рынке труда. Она формируют устойчивые кооперационные отношения в структуре социальной базы миграционных и диаспоральных связей между государствами.

Страны Центральной Азии являются нетто-экспортёрами рабочей силы. Для Кыргызстана и Таджикистана денежные переводы трудовых мигрантов – важная часть национальной экономики.

На основе данных Отдела народонаселения департамента по экономическим и социальным вопросам ООН можно оценить властный потенциал миграционных процессов в отношениях между центральноазиатской пятёркой и выбранными десятью государствами.

•  РФ в силу исторических, географических и социально-экономических факторов сохраняет доминирующее положение на рынке труда стран Центральной Азии. Более того, за последние 25 лет эти позиции в целом остаются неизменными, что обеспечивает серьёзные позиции Москвы в экономических отношениях со странами региона.
•  В то же время есть свои рекорды, ближайшим российским преследователем является ЕС, которому за 25 лет с 1990 по 2015гг. удалось существенно, на 501%, увеличить миграционные связи с центральноазиатским пространством: с почти 210 тыс. до 1 млн 263 тыс. мигрантов.
•  Чётко выделяется группа со средним потенциалом влияния, состоящая из США, Турции и Республики Кореи: американское направление показало рост на 353% до почти 112 тыс. человек; турецкое – приросло до 74 тыс. (+186%); корейское увеличилось до 44 тыс. (+44%).
•  Китайский потенциал, несмотря на +67%, в абсолютных величинах крайне слабо обеспечен ­– всего 2571 официально зарегистрированный мигрант на территории стран Центральной Азии и при полном отсутствии таковых на своей территории. Япония и Саудовская Аравия в принципе не представленные в данном виде взаимосвязей.

Таблица составлена по данным United Nations, Department of Economic and Social Affairs, Population Division (2019).

«Индекс Большой Игры»

Так, начало изучения потенциала власти в межгосударственных отношениях региона Центральной Азии заложено. 

Уже анализ экономических аспектов в отношениях между государствами позволяет подвести предварительные итоги и попробовать составить индекс региональной власти.

Отдавая дань экспертной конъюнктуре, можно назвать такой индекс – «Индекс Большой Игры». Если за единицу возьмём страновые показатели с наибольшими текущими значениями, то получится следующий промежуточный результат:

На основе проверки двух экстенсивно-диффузных форм экономической власти получаем вот такое предварительное распределение влияния стран в экономической сфере региона.

Понятно, что рассмотренные выше отношения раскрывают только обменную часть экономических контактов.

Чтобы комплексно оценить властный потенциал нашей «великолепной десятки» в экономике Центральной Азии нужно изучить специфику производственных отношений, которые в большей степени характеризуются авторитетными интенсивными и экстенсивными организационными формами отношений.

(Продолжение следует…)

 

 

 

Следите за нашими новостями на Facebook, Twitter и Telegram