Чего ждут от России «наивные дети степей»? Нужно ли медведю бежать, когда всходит солнце? Почему язык ценностей превратился в оружие Европы? И способна ли она говорить со странами России и Центральной Азии на языке интересов? Что может случиться, если мир будет разделён на «чистые» и «грязные» страны? 21 мая в Казани завершилась Центральноазиатская конференция Валдайского клуба. Расскажем, о чём говорили эксперты четвёртой и пятой сессий и к каким выводам пришли.
Политика России в Центральной Евразии и её восприятие региональными державами
Второй день работы Центральноазиатской конференции Валдайского клуба открылся сессией, которая была посвящена роли России в развитии региона. Дискуссия прошла по правилам Chatham House, поэтому имена спикеров мы опустим.
На протяжении последних тридцати лет российская политика в Центральной Азии (ЦА) была достаточно переменчивой. Частично это обусловлено тем, что исторически ЦА не представляет никакой угрозы для России, здесь нет враждебных России сил, военных блоков. В последние годы Россия стала более открытой на этом направлении, она приветствовала инициативу Китая «Пояс и путь» в расчёте на то, что китайское экономическое могущество позволит придать новый импульс экономическому развитию ЦА и Россия сможет разделить ответственность с другим крупным игроком.
Солнце встало – надо бежать
Рассказ о своём видении отношений России со странами региона эксперты из Центральной Азии начали с притчи. Над Африкой встаёт солнце, просыпается газель. Она знает, что ей надо бежать, чтобы её не съели. Затем просыпается лев, который тоже знает, что ему надо бежать быстрее газели, чтобы не умереть от голода. Неважно – газель вы или лев: когда солнце встаёт, вам надо бежать.
С политикой то же самое: чтобы она была успешной, надо реализовывать её потенциал. ЦА хочет видеть сильную, решительную Россию, которая чётко скажет, что ей нужно, что она планирует делать, какие взаимоотношения строить. Россия, которая транслирует стратегии и не хочет им следовать – это как бегущий генерал, который в мирное время вызывает смех, а в военное – панику.
Сейчас наступило время, близкое к военному, и нежелание России вмешиваться в дела региона вызывает у стран ЦА большие опасения. Солнце уже встало – надо бежать.
Прорубание окна на Север
Отчасти в ответ на это выступление российские эксперты попытались разобраться, а зачем, собственно, России нужно сотрудничество со странами ЦА?
Что определяло российскую политику изначально?
На рубеже девяностых-двухтысячных годов ребром встали вопросы безопасности. С одной стороны, говорили, что страны ЦА, мол, нам не чужие и потому бросить мы их не можем. С другой, переживали, что ЦА – это ось нестабильности. Под эти дебаты в 2002 году было объявлено, например, о создании ОДКБ. Бросить соседей Россия, конечно, не могла, но и что-то большее делать для региона она тогда тоже не была не в состоянии. А когда, несколько лет назад, она наконец поняла, что способна делать больше, выяснилось, что теперь уже к этому не готовы страны ЦА.
Россия ревниво следила за действиями иностранцев, затрагивающими вопросы безопасности. Причём не только за американцами, но и за Индией, и за Китаем. Логика была такая: пусть никто сюда не встревает, мы сами всё сделаем. Теперь американцы уходят из Афганистана. Западная угроза исчезает. Россия в этом плане больше не чувствует дискомфорта.
Таким образом, со временем оба упомянутых фактора выдохлись, не они определяют нынешнюю российскую политику в регионе. Россия признала, что там есть субъектность, но не региональная, а страновая, местная. Поэтому теперь улеглись переживания по поводу дисбаланса – делаем то, что можем, не стремимся прыгнуть выше головы. То же и с ЕАЭС: не получается углубить интеграцию, и не надо – значит, ЕАЭС уходит в боковую ветвь эволюции. Россия смирилась с тем, что он затормозился в промежуточном состоянии, и, скорее всего, на Узбекистане в качестве наблюдателя его расширение закончится.
Что определяет российскую политику сейчас?
За последние 150–170 лет в российской стратегической культуре сложились две установки:
Первая (проявляется уже в XIX веке). Это инстинкт движения на Юг. Цели и мотивы были разные – Индия, Британия, американцы, тёплые моря.
Вторая (наследие Советского Союза). Ограждение своего ментального поля – культурно-исторического, идеологического и геополитического. Некоторые регионы использовались при этом как трамплин для продвижения или как цивилизационная граница, защищающая своё.
Теперь, когда американцы уходят из Афганистана, Россия может свободно идти на Юг. Но не факт, что это произойдёт. Идея движения на Юг была для нас диверсификацией идеи Петровского окна в Европу. А сейчас, когда серьёзно вкладываются в Северный морской путь, встал вопрос о том, выживет ли эта «южная» стратагема. Желание идти на Юг уже не столь рационально, поскольку окно на Север будет огромно.
Где будет граница в Евразии? Кто будет буфером?
В течение следующих пяти-семи лет Россия не сможет сделать выбор между двумя стратагемами – двигаться на Юг или же на Север, очерчивая то пространство (речь не о политических границах, а о цивилизационных и экономических, и последние чрезвычайно важны), где мы можем поддерживать устойчивость и определять правила игры, прежде всего экономические. Россия будет понемногу обращаться то к одному, то к другому, а после того, как выбор всё же будет сделан, он определит нашу политику сразу на несколько десятилетий.
Что делать центральноазиатским друзьям с такой Россией?
Для исторических друзей России в регионе возникает окно возможностей. У них есть шанс продемонстрировать свою самостоятельность, не играя в геополитические игры, характерные для двухтысячных годов. Тогда многие соседи пытались использовать Россию, играя на её отношениях с США и Западом в целом. Те, кто это делали, не очень хорошо закончили, поскольку с США игра возможна только по их правилам: сначала вас покупают, а потом вам меняют режим.
Россия делает свой выбор, Запад в целом уходит, в регионе становится больше Китая (но ЦА для него – не цель для захвата, а лишь площадка для транзита, он хочет пройти её насквозь), поэтому у стран региона появляется больше свободы. Таким образом, через пять-семь лет мы сможем понять, что страны региона могут сделать преимущественно сами. И это задаст объективные пределы их политического, экономического, социокультурного суверенитета. После чего будет проще принимать решения относительно регионального сотрудничества, индивидуальной политики и интеграционных объединений.
Наивные дети степей
Этот гипотетический сценарий развития России и региона взволновал экспертов из Центральной Азии. Они объяснили, что ситуация с их стороны выглядит совершенно иначе. Когда создавали ЕАЭС, они, «наивные дети степей», думали, что они придут в Россию и им сразу откроются рынки Сибири. Что произошло в реальности: таможенные посты сняли и вместо них поставили санитарные. Понятно, что Россия – великая держава, и её действия всегда можно объяснить. Но правила игры менялись очень быстро.
В российском кинематографе («Илья Муромец», «Добрыня Никитич», «Соловей-Разбойник») есть один мотив: хитрые азиаты улыбаются, а за спиной держат кинжал. Но в реальности азиаты – очень наивны и просто ждут от России ощутимых быстрых благ. Например, российские товары есть во всех магазинах Казахстана, а казахстанские в России можно купить лишь в резервациях.
В рамках того же ЕАЭС Россия нередко не соблюдает ей же самой заключённые договорённости. И получается, что стратегии есть, а конкретных дел – нет. В добрососедском сотрудничестве России и стран ЦА местами не хватает искренности, и хотелось бы, чтобы эта ситуация поменялась. ЕАЭС мог бы быть гораздо более привлекательным.
Впрочем, прозвучала и другая, более оптимистичная точка зрения – о том, что как раз последнее время в регионе, ставшем неотъемлемой частью мировых процессов, сформировалась новая атмосфера доверия. Отношения России и ЦА определяются не только экономическим взаимодействием, но и тесными культурными, гуманитарными связями, взаимным тяготением. Государства ЦА традиционно рассматривают Россию как наиболее стабильного союзника и партнёра. Прежде всего, речь идёт о безопасности, торговле и образовании.
Глобальная трансформация по-китайски
Если Россия и страны ЦА смотрят скорее внутрь, то Китай больше думает о внешних вызовах, способных повлиять на развитие региона и трёхсторонних отношений. С китайской точки зрения, глобальная трансформация не должна раскалывать мир на две части: демократическую и недемократическую. Величайшее достижение после завершения холодной войны заключалось в том, что мы должны опираться не только на рынки, верховенство права и демократические ценности, но прежде всего – на суверенитет, уважение выбора пути развития стран. Это самая важная норма международных отношений с момента создания Вестфальской системы.
Несмотря на глобальные изменения последних лет, Китай, Россия и ЦА демонстрируют высокую степень сотрудничества и поддерживают стабильность в регионе, что стало возможным только в результате совместных усилий всех сторон. Хотя, конечно, ключевую роль в ЦА играет Россия.
Чтобы обеспечить стабильное будущее, нужно укреплять политическую безопасность, предупреждая «цветные революции», борясь с западными санкциями, укреплять промышленные связи между Китаем, Россией и ЦА посредством создания прямых устойчивых промышленных цепочек.
Ближневосточная мечта о сильной России
На Ближнем Востоке – своё видение на развитие ЦА и присутствие там России. Например, Иран с ЦА связывают не только проекты, но и общее культурное и историческое наследие.
Подходы Ирана к ЦА менялись. Сначала, особенно при конце советской власти, многие ждали, что ЦА вернётся в объятия исламского мира. Затем идеологическая составляющая отошла на второй план, и возобладали экономические связи. Символом начала такого сотрудничества является визит президента Али Акбара Хашеми Рафсанджани в начале девяностых в ЦА. Сейчас в отношениях преобладает экономический прагматизм. Естественно, что Иран, фактически не имеющий возможности сотрудничать с Западом, уделяет большее внимание Востоку. Иран соприкасается с ЦА ЕАЭС, ШОС и других организациях, сотрудничает со странами региона на двусторонней основе.
Взаимоотношения Ирана с ЦА не мешают сотрудничеству с Россией, хотя есть политический и стратегический барьер – санкции. Иран учитывает российские интересы в ЦА и наоборот. Точки зрения России и Ирана в отношении противостояния гегемонии Запада, безопасности в ЦА очень схожи, у них нет никаких разногласий. Однако сильная Россия была бы действительно полезна как региону, так и самой России.
Солнце встало – не надо бежать
Вдохновлённые притчей о газели и льве российские эксперты отметили в свою очередь, что метафора приходится к месту, если учитывает местные особенности. Есть привычный образ: Россия – это медведь. Когда встаёт солнце, он никуда не бежит, как подорванный. Он спокойно сидит и внимательно смотрит по сторонам. И когда что-то кажется ему важным, он спокойно подходит и забирает это. Он уверен в своих силах и не тратит время на беготню, подобно газели или льву.
Будущее для «особых» отношений России и стран Центральной Азии
Заключительная открытая дискуссия, которую провёл научный директор Германо-российского форума Александр Рар, прошла в интересном формате. Ведущий, представляющий Запад (Старый Свет), задавал залу, представляющему по большей части Восток, провокационные вопросы. Зал за словом в карман не лез и отвечал чрезвычайно эмоционально и по существу.
Открывая дискуссию, Александр Рар рассказал о том, почему политика Европы в ЦА, по сути, провалилась. Когда распался Советский Союз, Европа рассматривала ЦА как элемент стабильности. Она попыталась наладить взаимодействие, создав свой «Шёлковый путь» через страны ЦА в Китай. Однако – и это было главной ошибкой – вместо того, чтобы сотрудничать с регионом, европейцы позиционировали свой «Шёлковый путь» как путь трансфера западных, либеральных ценностей. Именно поэтому Европа не смогла стратегически укорениться в ЦА. И до сих пор она стоит на своём и сотрудничает лишь со странами, исповедующими западные ценности.
О ценностях
Вообще, вопрос о ценностях, необходимых, но нередко использующихся Западом в спекулятивных целях, поднимался в ходе Центральноазиатской конференции не раз. Накануне экспертам из ЦА был задан вопрос о том, могут ли в ЦА появиться собственные ценности, подобные западным, которые объединят Евразию. На что восточные эксперты ответили, что в этом плане регион не отстаёт от Запада – он также привержен ценностям ООН и соблюдает принципы, прописанные в декларации организации.
В ходе открытой дискуссии вопрос о ценностях вернулся обратно к представителю Запада. Тимофей Бордачёв, программный директор Валдайского клуба, напомнил господину Рару о том, что ценности у Запада и Востока общие, но в реальности они должны быть подкреплены общими экономическими и политическими интересами. Способна ли современная Европа разговаривать на языке интересов, не засоряя диалог псевдоценностной тематикой и демагогией?
Александр Рар сказал, что лично он считает, что необходимо говорить на языке интересов. Но России и ЦА приходится взаимодействовать с Европейским союзом, у которого нет собственной армии, военной или геополитической стратегии, но при этом он хочет быть мировым лидером. И потому в качестве оружия использует либеральные ценности, пытаясь распространить их во всём мире. В ближайшее время, по крайней мере, при нынешних правящих элитах, Европа от этой политики не откажется.
«Чистый» и «грязный»
Ещё один взбудораживший экспертов из ЦА вопрос был о зелёной трансформации. Рар напомнил, что Германия активно перестраивает свою экономику на зелёный лад. ЦА с её богатыми водными и нефтяными ресурсами может здесь сыграть важную роль. Как к Зелёному курсу ЕС относится регион? И что будет, если цена воды вдруг превысит цену нефти?
Марат Шибутов, член Национального совета общественного доверия при Президенте Республики Казахстан, ответил максимально доходчиво: в ЦА европейская зелёная повестка расценивается как неоколониальное иго против бедных стран. Богатая Германия может позволить себе неэффективную энергетику, которая себя не окупает, а Центрально-Азиатский регион – не может. Лицемерие ЕС заключается в том, что в этом направлении он развивается во многом за счёт других: Европа очистилась, потому что перевела все грязные производства в Китай, который от этого пострадал. Почему вместо того, чтобы вырабатывать собственную энергию, страны ЦА должны покупать у Германии ветряки?
Эксперт из Узбекистана Баходур Эшонов, сказал, что на сегодняшний момент страны ЦА могут «побалагурить» на эту тему, но к серьёзному диалогу о переходе на зелёные технологии они пока не готовы. «Для нас это заморочки, которые ограничивают наши возможности», – подчеркнул он.
Шибутова горячо поддержала Анастасия Лихачёва, директор Центра комплексных европейских и международных исследований НИУ ВШЭ, отметив, что для стран ЦА проблема природосбережения стоит очень остро, но она кардинально отличается от европейской. Для региона это не забота о перспективах будущих поколений, а забота о выживании поколений нынешних, их развитии, полноценном питании, воздухе, которым дышат люди.
И если ЕС заинтересован в том, чтобы тему природосбережения не считали в России и ЦА лицемерным навязыванием дорогого оборудования, стоит запустить синее и зелёное финансирование для стран ЦА. Но не для того, чтобы они снижали выбросы, а для того, чтобы получили свободный доступ к водосберегающим технологиям и менее засорённой почве. Если зелёный курс создаст реальные проблемы для финансирования инфраструктурных проектов в ЦА как недостаточно зелёных, то это аукнется большими проблемами при сотрудничестве.
Более оптимистично подошёл к зелёной проблеме Акрамжон Неъматов, первый заместитель директора Института стратегических и межрегиональных исследований при Президенте Республики Узбекистан. Он в целом согласился с предыдущими ораторами, но отметил, что диалог с ЕС на эту тему всё же ведётся, и для начала страны региона сами должны определить, чего они хотят, чтобы донести это до европейских коллег.
Академик РАН Виталий Наумкин подошёл к вопросу более глобально и высказал опасение, что зелёная повестка, возможно, является новой линией раскола мира, которых и без того уже достаточно. Большинство государств размышляют над тем, как бы выжить прямо сейчас, а не над тем, что будет через сто лет. Конечно, прогресс не остановить, но зелёную тему невозможно одномоментно навязать как ценность. Не приведёт ли разделение мира на «чистый» и «грязный» к войне?
Снова Афганистан
Открытая дискуссия была бы неполной без вопроса о судьбах Афганистана. О вызовах, исходящих оттуда, подробно говорили участники второй сессии Центральноазиатской дискуссии, но, вероятно, осталась какая-то недосказанность. Поэтому Александр Рар обратился к Виталию Наумкину за дополнительными разъяснениями.
Рар представил три своих сценария того, что может быть с регионом после ухода США из Афганистана. Первый: ЦА попробует так или иначе интегрировать Афганистан в ОДКБ и в свой экономический регион. Второй: Афганистан станет частью Большого Востока, который непременно будет образовываться после восстановления Сирии, Ливии. В этом случае он отделяется от ЦА либо ЦА тоже присоединяется к Большому Востоку. Третий: весь регион окажется под Китаем.
Наумкин на это заметил, что господин Рар перечислил все возможные сценарии развития, но не сказал о главном – что будет происходить внутри самого Афганистана после вывода оттуда США и союзников. Если афганцы договорятся между собой, то страна станет стабильным государством, и вопрос будет лишь в выборе одного и перечисленных путей развития. Если внутренняя междоусобица продолжится или к власти придёт «Талибан» (запрещено в РФ), то мы увидим большой откат во всех сферах. Единственное, что очевидно, что России и ЦА вместе предстоит многое сделать, чтобы для начала попытаться умиротворить Афганистан, в том числе с помощью экономических мер. Поэтому о сценариях развития говорить пока рано.
На сессии обсуждалось ещё много интересных тем (запись дискуссии вы можете посмотреть полностью по ссылке), а завершилась она презентацией книги Андрея Быстрицкого, председателя Совета Фонда клуба «Валдай», и Мехди Санаи, чрезвычайного и полномочного посла Ирана в России (2013–2019), под названием «Беседы о будущем, которого пока нет. Россия и мир в XXI веке». Книга представляет собой сборник бесед российских интеллектуалов о грядущем мире. Каким он будет? Это попытались предсказать соавторы книги. Но, судя по выступлениям экспертов Центральноазиатской конференции, будущее во многом зависит от способности человечества объединиться перед вызовами современности.
Правила комментирования
comments powered by Disqus