Жульен Торез является географом Национального центра научных исследований (CNRS,), Франция, Париж. Он руководит картографическим проектом CartOrient (www.cartorient.cnrs.fr). В интервью, специально для аналитической платформы CABAR.asia, эксперт рассуждает о конфликтах в регионе с точки зрения постколониализма, анализирует факторы столкновения интересов двух стран, а также выделяет наиболее важные формы миростроительства.
Источник: Миростроительство и проблемы границ в Центральной Азии. Интервью
CABAR.asia: Как можно объяснить конфликт на границе между Кыргызстаном и Таджикистаном с точки зрения теории постколониализма в международных отношениях?
Одним из основных вкладов постколониального подхода в изучение международных отношений является отстранение от европоцентричного и государствоцентричного видения. Постколониальный подход также содействует рассмотрению подчиненных акторов и изучению подвижной, гибридной культурной идентичности. Помимо прочего постколониальный подход затрагивает такие темы как доступ к ресурсам, безопасность границ и миграционная мобильность, что способствует пониманию сложности современной ситуации на таджикско-кыргызской границе. На самом деле, одной из основных характеристик этого конфликта является большое количество точек разногласий между различными акторами вовлеченными в него: между представителями местного населения, между представителями центральных/региональных властей двух стран и двух регионов, между местным населением и центральными властями и др.
В этом плане, важно подчеркнуть, что государственные власти проводят “классическую” национальную политику с 1991 года с целью легитимизации и укрепления государства-нации. Делая упор на продвижении этнической идентичности, власти часто подчеркивают и продвигают ее в рамках эссенциализма. Более того, власти производят эмфатический националистический дискурс о территориальной целостности, единстве и т.д., что приводит к усилению внимания со стороны населения к этим вопросам. Кроме этого, подобная политика часто получала идеологическую и экономическую поддержку со стороны международных организаций, например, о вопросе пограничной политики или строительства новых транспортных инфраструктур, адаптированных к новым границам. Эта политика является далекой от постмодернистских и постколониальных концепций обществ и государств.
С другой стороны, государствам приходится сталкиваться с царским и советским наследием, которое можно понимать как колониальное наследие. И сегодня один из основных источников напряженности в регионе заключается в формировании и в укреплении независимых национальных государств, которые были созданы как советские социалистические республики в 1920-х и 1930-х годах, в рамках СССР. Одним из последствий такой политики является социальное и территориальное разделение сообществ, которые ранее характеризовались взаимосвязанными отношениями. Это размежевание – трудный процесс, который вызывает еще большее напряжение тем, что происходит в демографическом контексте, характеризующимся быстрым ростом населения, и в экономическом контексте, связанным с принятием принципов рыночной экономики, что увеличивает почву для разногласий по поводу доступа к ресурсам (земля, вода, пастбища и т.д.).
Какие еще существуют факторы столкновения интересов между Кыргызстаном и Таджикистаном, которые могут усугубить двусторонние отношения? Каким образом политические режимы двух стран влияют на усиление или ослабление конфликтных двусторонних ситуаций?
Конфликт на границе между Таджикистаном и Кыргызстаном проистекает из сочетания нескольких факторов, о чем свидетельствует его длительная история. Экономические и социальные перемены, произошедшие в XX веке (развитие орошаемого земледелия, расселение кыргызов в новых селах, рост численности населения, и т.д.), способствовали не только преобразованию территориальной организации самого региона, но и трансформировали представления о территории, а также взаимное восприятие сообществ.
Кроме того, неудивительно, что национальная политическая жизнь каждой страны влияет на межгосударственные отношения, а значит, и на уровень напряженности на границе. Любое заявление о спорном расположении границы, решение о полном или частичном закрытии границы, то или иное укрепление части границы может быть воспринято в соседней стране как враждебное и вновь запустить цикл напряженности и насилия. Поэтому роль правительств и государственных представителей является абсолютно фундаментальной для разрешения конфликта. В силу чего важно анализировать пограничную политику с точки зрения как внешней, так и внутренней политики. В этом плане, можно увидеть, что власти Таджикистана гораздо меньше сообщают о конфликте, чем представители государства или политической силы Кыргызстана.
Следует отметить, что достаточно большое количество комментариев и оценок о конфликте были опубликованы в социальных сетях с подтекстом о бонусах насильственного конфликта, когда та или иная сторона намеревалась либо продемонстрировать военную мощь, либо найти внешнего врага, либо устранить оппозицию, либо дестабилизировать президент и т.д. Однако, важно помнить, что в социальных сетях часто распространяются фальшивые новости и ложные слухи, что подпитывает экстремистские позиции и насильственное поведение.
Кроме того, некоторые дискурсы рассматривают конфликт на границе как линия напряженности между тюркским и иранским миром. Однако, я бы не стал разделять подобный ракурс анализа, так как этот взгляд игнорирует экономические и географические аспекты напряженности, также, как и политические. Более того, этот подход распространяет этническое видение конфликта, что и является препятствием для его разрешения.
Я думаю, что мы должны быть очень осторожны с подобными оценками и попытками анализа. Во-первых, они часто являются способом переложить вину за напряженность на другую сторону, соседнюю страну или конкурирующие политические силы. Во-вторых, хотя некоторые из них могут быть отчасти верны, их недостаточно для понимания фундаментальных факторов конфликта.
Стороны объявили о перемирии еще в мае, и горячая фаза завершилась, однако, похоже, что конфликт перешел в «холодную» фазу. Можно ли говорить о нарастании напряженности, о перетекании пограничного конфликта в торговую войну и какие формы в истории международных отношений могут принимать приграничные конфликты?
Что касается разногласий между двумя странами, конфликт в апреле-мае достиг беспрецедентного уровня напряженности, из-за его масштаба. Однако, после прекращения огня, правительство Кыргызстана, как и правительство Таджикистана, вновь заявило о своей воле мирно решить пограничные споры и подтвердили свое желание поддерживать хорошие отношения. Для этого, они подчеркнули, что это был локальный конфликт, что способствует деэскалации и отходу от расползания конфликта за пределы его физических территорий. Проблемы бассейна Исфары являются фундаментальными для местного населения, но они не угрожают существованию или суверенитету Кыргызстана или Таджикистана.
В этом контексте очевидно, что меры, принимаемые той или иной стороной, имеют не только практическое измерение, особенно для населения, проживающего в приграничных районaх, но и символическое измерение, связанное с внешним, и внутренним значением. Но трудно сказать, означают ли они ухудшение ситуации. Наиболее важным аспектом являются сейчас межгосударственные отношения.
В этом отношении как бы Вы могли охарактеризовать реакции со стороны соседних государств или других центров силы? Насколько уместно медиаторство (посредничество) в вопросах границ? Могут ли эту роль взять на себя международные организации?
Для международного сообщества, весенний конфликт не является крупным событием из-за его скромных масштабов, по сравнению с войнами и конфликтами, которые в настоящее время существуют в разных регионах мира (на Ближнем и Среднем Востоке, в Африке, в Восточной Европе и.т.д.). Более того, в этом конфликте не принимают участие крупные игроки международной системы, а значит конфликт не ставит под сомнение международные и региональные балансы. В регионе внимание международного сообщества сейчас приковано к событиям в Афганистане, где талибы укрепляют свои позиции.
Зато, для стран Центральной Азии, отношения между Кыргызстаном и Таджикистаном имеют особое значение из-за географической, экономической и социальной близости, из-за обеспокоенности потенциальной дестабилизацией региона. В этом контексте Казахстан и Узбекистан могут принять участие в разрешении конфликта. Россия также может предложить посредничество Кыргызстану и Таджикистану, с которыми у нее тесные отношения. Однако заметно, что в действительности Москва проводит довольно осторожную политику на постсоветском пространстве, когда на карту не поставлены ее прямые интересы.
В итоге, я полагаю, что в нынешнем контексте устойчивое разрешение пограничной напряженности находится прежде всего в руках властей Бишкека и Душанбе, несмотря на то, что иностранные акторы (страны, международные организации) могут предоставить им свою помощь или опыт. В этом контексте, очень важно, что С. Жапаров и Е. Рахмон провели переговоры в конце июня в Душанбе, даже если соглашение о делимитации и демаркации границы не было подписано.
Можно ли утверждать, что стороны продолжают вести двусторонние отношение в духе игры с нулевой суммой? Что можно предпринять двум странам, чтобы перейти на win–win решения и какие условия должны созреть для этого?
Я считаю, что для достижения прочного и удовлетворительного урегулирования конфликтa для обоих государств, но также, и прежде всего, для жителей приграничных регионов, необходим ряд элементов.
Во-первых, необходимо десакрализовать границу и ограничить символическое значение национальной территорией. Это означает, что политики должны прекратить продвигать националистический дискурс в отношении национальной территории, и, например, в рамках переговоров о делимитации границ, перестать считать каждую ее спорную часть абсолютно стратегической. Этот важно не только для достижения соглашения о делимитации границы, но и для использования приграничных территорий.
Во-вторых, власти должны обеспечить местному населению Кыргызстана и Таджикистана политические и экономические рамки и условия, позволяющие ему нормально жить и развиваться. Если говорить конкретно, то они должны учитывать взаимосвязи и взаимоотношения, которые существуют между населением проживающим по обе стороны границы, даже если они менее интенсивны, чем раньше, в результате постсоветской пограничной политики.
Экономические субъекты из обеих стран должны иметь возможность работать на обеих территориях без того, чтобы их деятельность воспринималась как агрессия или потеря суверенитета.
Государства должны принимать меры, чтобы предоставить местным жителям возможность, согласно закону, свободно и безопасно передвигаться, обрабатывать землю или торговать в рамках правовой базы, признанной обеими странами. Они также должны создавать условия для взаимодополняющего землепользования и сбалансированного распределения ресурсов. С практической точки зрения, важно, например, создать условия для выпаса скота Таджикистана на кыргызстанских пастбищах легально при удовлетворительных экономических условиях, так же как важно, чтобы Кыргызы имели доступ к городским рынкам Таджикистана. Другими словами, экономические субъекты из обеих стран должны иметь возможность работать на обеих территориях без того, чтобы их деятельность воспринималась как агрессия или потеря суверенитета.
В итоге, обеим странам необходимо договориться не только о делимитации границы, но и о пограничной политике, основанной на открытости и сотрудничестве. В отличие от этого, последние несколько лет показали, что “секьюритизация” границы, поддерживаемая международными организациями, не способствовала ослаблению напряженности. И милитаризация границы стимулировала недовольство местного населения и повысили уровень насилия в случае конфликта.
Какие формы миростроительства доступны на данном этапе и подходят для приграничных проблем в Центральной Азии?
“Новые” границы являются инструментом политики государственного и национального строительства постсоветских государств. Они позволяют странам отличаться друг от друга на региональном уровне и объединяться на национальном масштабе. Для этого, границы были оборудованы и закрыты, в контексте напряженности между странами по поводу регионального распределения ресурсов. Некоторые исследователи также анализируют эту политику как признак доминирования государств над обществами при авторитарных режимах. В целом, она оказала очень значительное социальное и экономическое влияние на повседневную жизнь, поскольку большая часть населения Центральной Азии проживает в приграничных районах и областях.
Мне кажется, что теперь основным подходом к решению пограничных проблем являются региональная интеграция и трансграничное сотрудничество, так как ни одна политическая или общественная сила больше не ставит всерьез вопрос о существовании постсоветских центральноазиатских государств. В этом плане, недавняя эволюция внешней политики Узбекистана, которая долгое время была препятствием для региональной интеграции, дает реальную надежду на улучшение ситуации в регионе в этой области.
Правила комментирования
comments powered by Disqus